СДУЙ ПЕНУ И ПЕЙ ПИВО
Ни свободы слова, ни прав человека, ни просто свободы у нас в европейском понимании этих понятий пока нет. У нас местечковое понимание
Уже не помню, где прочитал совет, вынесенный в заголовок, кто его дал, но то, что озвучил его мудрый человек — это без сомнения. Еще знаю, что высказывание касалось бесконечных потрясений на просторах бывшей «империи зла». А ведь действительно, в 1991 году все пришло в движение, куда-то потекло. Кроме поверхностных течений были подводные, которых всегда больше, возникали водовороты, непонятные повороты и даже омуты. Как следствие, на поверхности царила (и царит) пена, мутно-серая, неприятная на вид, вкус и запах. Так сказать, историческая неизбежность.
Так что совет мне попался вовремя и к месту: хочешь пить пиво — сначала сдуй пену.
Дело прошлое, но, может, кто помнит, что 31 мая человечество всемирно боролось против курения. Возможно, кто-то и бросил курить. У кого уже обнаружили рак чего-нибудь, или курение мешает карьерному росту, или жена запилила. Вообще страны постсоветского пространства дружно взялись за борьбу с табакокурением. Чтобы служба медом не казалась, штрафы за курение в общественных местах сильно выросли. У нас, например, до 50 долларов в эквиваленте, а южные соседи с Украины пошли еще дальше — штраф там 250 долларов. А что, может, в Европу скорей возьмут? Мы, мол, за здоровье человека и вообще за человека.
Только все равно сомнения остаются — возьмут ли? Это ведь все только внешнее, а прагматичные европейцы привыкли «зрить в корень». Борьба с курением, конечно, замечательная штука, но политика и экономика все же важнее. Кстати, в Англии запретили курить в пабах. Как вышли из положения посетители? Выходили курить на улицу, там знакомились, болтали о том, о сем. Потом возвращались в паб и добавляли. И снова курить на улицу.
Английский паб мне не светит, приходится обходиться близлежащей местностью. Скажем, остановкой. Что-то не наблюдается тут борьбы с курением. Даже наоборот. Солидный мужчина в годах курит, и юная дама торопливо затягивается. Чувствуют они себя вполне комфортно. В принципе, оштрафовать их можно. Только некому. Утро, в недалеком ГОМе происходит смена караула. Время от времени на остановке появляются милиционеры в разных званиях. Они отдежурили, спешат домой, а на курильщиков не обращают ровно никакого внимания. Вроде бы факт нарушения имеет место. Но штрафовать все равно некому. И за милицией никто не побежит. Да она и не отреагирует.
Подхожу к мужчине, осторожно спрашиваю:
— Не боитесь?
— Кого?
— Оштрафовать могут, курить на остановке запретили.
— А кто оштрафует? Ты, что ли? Да пошли они...
Вот вам глас народный. Одним словом, мы продолжаем жить по принципу: если очень хочется и нельзя, то можно. В таком случае, как можно назвать нашу борьбу с курением и все прочие виды борьбы с чем-нибудь и с кем-нибудь? Раскидывание понтов, блатное выражение, которое уже давно стало общеупотребимым. С одной стороны, в Европу очень хочется, там другой стандарт жизни, к нему хочется приобщиться. С другой стороны, стандарт там не наш. А вот сколько нам еще предстоит пройти, чтобы к их стандарту хотя бы приблизиться, неизвестно.
* * *
Едешь или идешь по городу, глазеешь по сторонам, и никак не удается избавиться от впечатления дежа-вю: все уже когда-то было. Да и ходить далеко не надо. «Евромода», «Евростиль», «Евроаптека» (это как?), «Евроторг» и проч., куда ни плюнь — везде сплошная Европа. Если буквально следовать логике этого словообразования, то следующим шагом должны стать: «ЕвроЖРЭО» Партизанского района или «ЕвроЖКХ» Быховского, «Еврооблснабсбыт» или «Евровторчермет», ну и так далее. Это такое дикое местечковое стремление выделиться, чем-то запомниться, чтобы «там» заметили, оценили и приласкали. Не заметят и не приласкают. Там совсем другое замечают, чего у нас пока нет и не планируется.
Можно сколько угодно говорить о двойных стандартах в таких понятиях, как свобода слова, права человека, просто свобода. И отношение к нам не изменится. Потому что ни свободы слова, ни прав человека, ни просто свободы у нас в европейском понимании этих понятий пока нет. У нас местечковое понимание.
Подхожу к магазину, а мне навстречу движется дама, приятная во всех отношениях, лет 45-и. Не обращая на меня ни малейшего внимания, дама сворачивает за угол, ловко вынимает из пакета бутылку самого дешевого вина, скручивает пробку и надолго припадает к горлышку. Всякое в жизни видел, но такое в первый раз. Знаете, слегка опешил. Хотел было сказать что-нибудь высокоморальное и умное, но так ничего и не придумал. Да и сказали уже за меня, еще древние: о времена, о нравы...
Одно понятно сразу и безоговорочно — общество стремительно деградирует. Оно начинает терять ориентиры, озабоченное проблемами выживания. Что ж вы хотели, переходный период. Только он здорово затянулся, к тому же непонятно, куда мы, собственно говоря, переходим. То ли в до боли знакомую Евразию, то ли, и правда, в Европу.
* * *
А вот история, вроде бы не имеющая отношения к заявленной теме. На первый взгляд. Примерно месяц назад в российском Екатеринбурге произошло следующее. Один инвалид-колясочник решил отметить свой день рождения не совсем обычно. Необычность заключалась в том, что друзей и знакомых он пригласил в ресторан. Очевидно, поверил, что действительно имеет равные возможности с другими. О чем не устают повторять официальные борцы за эти самые равные права. То, что это не совсем так, инвалид-колясочник узнал уже в ресторане. Слишком старательная администратор именинника просто не пустила в зал. Здоровых приглашенных пустила, а его нет. Администратор решила: своим видом инвалид испортит аппетит остальным посетителям. Хотя их мнением даже не поинтересовалась. А зря.
История имела продолжение в социальных сетях. Через интернет инвалид рассказал обо всем общественности. Между прочим, она отреагировала очень правильно. Люди перестали ходить в этот ресторан — это стало дурным тоном. Администратора быстренько уволили, а ресторан объявили банкротом. Ясно, что так быстро заведение обанкротиться вряд ли могло. Скорее всего, ресторан откроется опять, но уже в другом месте и с другим названием. Обычное дело: пострадала торговая марка, потребитель утратил к ней доверие. А клиент всегда прав.
В этом смысле интересна реакция общества. Вообще говоря, она чисто европейская, правда, с одним отличием — в Европе такое не могла произойти, а в России случилось. Вот вам вся разница в общественном развитии. Всем хочется именно в Европу, а не в Азию. Только еще ни одна постсоветская страна к этому не готова. А Беларусь?
Мне почему-то кажется, что подобного у нас произойти не могло. А что у нас происходит? В Беларуси все как-то тихо, неявно, негромко, однако тоже случается. Дальше я просто процитирую выдержку из ежемесячного «Мониторинга обращений граждан» в Офис по правам людей с инвалидностью.
Итак: «...Поступило обращение от гражданина М., инвалида 1 группы, который сделал операцию на коленном суставе в одной из больниц города Минска. Пока гражданин М. находился на реабилитационном периоде, лечащий врач предложил его матери купить качественный протез непосредственно у него. Мать согласилась, однако приобрела искусственный сустав без каких-либо квитанций и чеков на товар, прямо с рук у доктора. Через некоторое время гражданин М. захотел возместить понесенные им расходы, однако предоставить документы, подтверждающие расходы, он не смог. Обращение к лечащему врачу с просьбой предоставить какой-либо документ или чек на протез оказалось безрезультатным».
Юрист офиса объяснила гражданину М., что через суд он ничего не добьется. Тем самым подтверждается старая имперско-советская истина: без бумажки — таракашка, а с бумажкой — человек. Как вы понимаете, история не стала достоянием социальных сетей, они решают более глобальные проблемы, а какая тут сенсация? Вот если бы гражданина М. отлупили омоновцы на какой-нибудь уличной акции, это другое дело. Подумаешь, врач оказался беспардонным жуликом, эка невидаль. Может, он получает мало, а кушать всем хочется. Сколько получает пенсии этот инвалид, хватает ли ему на самое необходимое — это вопрос двадцать девятый. А вот это — по-европейски? Это демократично?
Две истории, разделенные двумя тысячами километров, а как похожи. Один инвалид привлек к себе внимание, у другого не получилось. Думаю, вопрос в том, кто громче крикнул. У нас вот так: заметят, если кричишь громко. Но почему такие люди, возможности для крика у которых ограниченны, да и вообще возможности ограниченны — должны кричать? Почему общество само не хочет ничего замечать? Просто так, из любви и сочувствия...
Собственно, инвалиды — всего лишь одна ипостась. Если говорить об остальном, то не знаешь с чего и начать...
* * *
Сказав об остальных, нужно договаривать. При этом говорить слишком обобщенно не стоит, мы же не на митинге.
Гражданка К. работает в детском саду няней. Недавно она приняла твердое решение увольняться и возвращаться на почтамт, где когда-то работала. Причина, можно сказать, обыденная — небольшая зарплата. К тому же на работе необходимо быть от и до, все время что-нибудь делать. В смысле, ухаживать за детьми. К. все время жалуется, что родители недовольны, как за их детьми смотрят. Они считают, что плохо. Интересно, как бы они ухаживали, если б им платили в месяц 1 млн 400 тыс. рублей? Вряд ли они так уж старались бы. Вместе с гражданкой К. из этого детсада собираются увольняться еще две няни, итого, значит, трое ценных работников. Ценные они потому, что больше некому будет мыть полы, кормить детей и укладывать спать. Похоже, в скором времени вообще некому будет этим заниматься. Дефицитная специальность.
Понимаю, что детсадовская няня — это не строитель и не работник нефтегазового комплекса, прибыли от нее государству никакой, а одни расходы. А вот, поди ж ты, без няни детсад закрывать, что ли? Или заставлять воспитателей заниматься уборкой? Не захотят. Кто тогда будет воспитывать детей, готовить их к школе? Видите, казалось бы, несложная проблема, а как ее решить?
Да няни сами и решают. Одна пойдет на почтамт, другая решила устроиться уборщицей в одну из торговых сетей (там ей будут платить порядка 3 млн), а третья пойдет дворником в один из банков. Отмахал метелкой и — свободен. Голова ни о чем не болит, а зарплата достойная. Чтобы не помереть с голоду...
Поэтому с Европой придется подождать. Президент не устает повторять, что по сравнению с Европой у нас и то не хуже, и это, и вон еще то. Может быть, и не хуже. Но и не лучше. Как-то отчетливо понимаешь, что все это не больше чем пена, пропагандистская пена. Если ее сдуть, то останется пиво. То есть, другими словами, Лукашенко и сам пока не знает, куда качнется завтра или послезавтра. А мы сами знаем, куда нас самих качнет?
Сергей ШЕВЦОВ