Цепи Пищалловского замка
Часть III
Чего ждать старинной тюрьме?
Сменить нары на... койку
Всем, кто попадает в СИЗО, делают флюорографическое обследование. Для тех, у кого выявлен туберкулез — отдельные палаты. Но в целом, по словам врачей, в изоляторе собрана вся патология, которую можно встретить в медицине: кардиология, эндокринология, пульмонология, гастроэнтерология, онкология. Не секрет, что раньше попасть в больницу для заключенных считалось привилегией. Поэтому болезни были и реальные, и мнимые. Изображали пневмонию, в легкие и в печень даже загоняли острые предметы, «соображали» многочисленные травмы.
— Сегодня таких явлений стало меньше, — пояснила нам Светлана Шевчук, заместитель начальника Республиканской больницы для осужденных. — Во-первых, нет закоренелых преступников, которые считались «асами» в такой симуляции. А во-вторых, сейчас заключенные сами следят за своим здоровьем, и условия на больничных койках не многим лучше условий в камерах. Все — по существующим нормам.
В коридоре мы оказались во время раздачи обеда. Снова — протянутые руки из «кормушек». Мы уже пошли, было, дальше, как вдруг — резкий звук, что-то вроде сирены. Под потолком, на электронном табло с цифрами, засветился оранжевый квадратик — «34». Выяснилось, что это из 34-й камеры вызывают дежурного постового.
К двери подошел сотрудник, посмотрел в глазок:
— Нет, дополнительную порцию вы не получите! Здесь — все по нормам, — строго ответил сотрудник охраны.
Заключенные «в квадрате»
Как уже упоминалось ранее, постояльцы СИЗО № 1 — отряд по хозяйственному обеспечению — 80—90 человек. Их срок проходит в стенах Володарки. Эти люди со сроком заключения до 7 лет остаются в ней по собственному желанию. В их задачи входит обеспечение жизнедеятельности учреждения, в основном — уборка помещений и раздача пищи. Кто-то выполняет мелкую «столярку», кто-то — санитар в отделении больницы для осужденных, кто-то — повар.
У хозотрядовцев довольно много привилегий, если можно так сказать. Они могут выходить на «улицу настоящую» — в тюремный двор, чтобы расчистить его от снега и льда, пусть и под бдительной охраной. В течение дня передвижения осужденных хозотряда тоже не ограничиваются стенами одной камеры.
Чтобы пройти на этаж хозотряда, поднимаемся по лестнице, над перилами которой — привычная металлическая сетка-охранка. Останавливаюсь на площадке перед последней очередью ступенек: дверь, вопреки правилам, приоткрыта.
— В этом нет ничего чрезвычайного, — словно отвечает на немой вопрос корреспондента Степан Ворожбит, заместитель начальника СИЗО № 1. — Здесь, в хозотряде, остались люди, которые стремятся трудом и поведением заработать досрочное освобождение, чтобы выйти на волю и начать нормальную жизнь. Они заняты разной работой, для чего им постоянно, пускай и под надзором, нужно передвигаться по всему изолятору.
Заходим в дверь, над которой висит плакат: «Осужденный! Знай и строго выполняй правила внутреннего распорядка!» На полу — новая плитка, слышны звуки радио, на стене — стенгазета о жизни отряда, плакаты об экономии энергоресурсов.
Дежурный громко докладывает о приходе заместителя начальника СИЗО. Нас представляют. Потом — небольшая экскурсия по этой части Володарки.
...Вот спальное помещение человек на 30—40: плотными рядами стоят двухъярусные кровати, выкрашенные в серый цвет, застеленные как под линейку. Рядом с «нарами», тоже — одна на другой, серые ящики-тумбочки. На противоположной от двери стене — несколько больших окон. В комнате довольно светло.
— В одной из статей в Интернете читала, что на Володарке сидят бывшие милиционеры, совершившие преступления, которых якобы из-за опасений не переводят в обычные тюрьмы... — пробую уточнить информацию у заместителя начальника СИЗО № 1.
«Большая часть из сих несчастных находится в заключении по винам, содеянным ими от одной праздности».
(1869 год. Модест Мудров, директор тюремного комитета Минской губернии).
— Почему не переводят? Они точно так же, как и другие осужденные, несут наказание наравне со всеми. В отряде по хозобслуживанию нет ни одного бывшего сотрудника, все отбывают в колонию, — ответил Степан Ворожбит. — И вообще, всех этих «понятий», словечек давно уже нет, все ушло в историю. Только в фильмах и книжках остались «воры в законе», со всей их «иерархией». Рецидивистов — единицы, по крайней мере, в Беларуси.
В столовой хозотрядовцы заканчивают обед, допивают чай. Комната — тоже довольно просторная, на стене прикреплен телевизор, под ним — холодильник.
В дальнем углу комнаты замечаю аквариум с рыбками: разноцветные гуппи здесь — словно по какой-то иронии судьбы. Они же будто заключенные «в квадрате» — в аквариуме и в СИЗО, — только «амнистии» им не видать, как... своих плавников.
У каждого из осужденных своя дорога в места лишения свободы, порой, драматичная... Геннадий, например, возвращаясь вечером после работы домой, увидел, как пьяный сосед на лестничной площадке избивает свою сожительницу. Мужчина решил вступиться за женщину и сделал соседу замечание. На секунду Геннадию показалось, что его слова подействовали, но в следующее мгновение тот снова ударил женщину, и та упала на пол. У Геннадия от злости сжались кулаки, в адрес соседа полетела нецензурная брань. Дебошир первым пытался ударить парня, но тот увернулся и нанес ответный удар. Сосед, зажав рукой рассеченную бровь, удалился к себе домой. Его сожительница поблагодарила Геннадия и ушла следом. Больше он их не видел, а на следующий день сосед умер.
Из-за конфликта Геннадий оказался в местах лишения свободы...
День завтрашний: «чаду» Пищалло светит «освобождение»?
Поведать о Пищалловском замке и умолчать о его возможных метаморфозах — нельзя! Каменное здание, построенное когда-то на окраине Минска, со временем оказалось в центре белорусской столицы. Разговоры о строительстве нового здания СИЗО и о передаче Мингорисполкому в пользование замка ведутся уже давно. В конце 70-х годов прошлого века ставился вопрос о реконструкции, но дальше разговоров дело не пошло. Вторая волна обсуждений пришлась на конец 90-х годов. Неизвестно, сколько бы они продолжались, если бы в 2008-м не обрушилась одна из башен старого строения. После этого в разговорах была поставлена точка.
— Уже начато строительство нового следственного изолятора. Там, кроме высококлассных условий для несения службы, будут обеспечены и современные условия проживания — как для спецконтингента, так и для контролерского состава. В перспективе планируется строительство двухподъездного дома на 96 квартир для сотрудников. Время введения в эксплуатацию нового СИЗО — 2015 год, — рассказал «БН» Сергей Кравченко, начальник СИЗО № 1 УДИН МВД Республики Беларусь по городу Минску и Минской области.
СИЗО переедет в район Колядичей. С одной стороны, это очень хорошо, так как Пищалловский замок перестанет окружать бетонный забор, а под окнами отеля «Минск» прекратят сновать «воронки»-автозаки. Но, с другой, исчезнут и плюсы нынешнего «местоположения» изолятора: добираться до нового учреждения будет не так удобно, как сейчас, и дорога для личного состава и подследственных в суд станет длиннее. Но жизнь в новом СИЗО — это уже совсем другая история.
Что станет со стареньким минским острогом после его «освобождения», пока не известно. Поговаривают то ли о гостинице, то ли о музее, а может, и о том, и о другом в комплексе. Если так, то «чаду» Пищалло, безусловно, повезет. Комплексы, подобные Пищалловскому замку, в Европе не редкость. И до сих пор в большинстве европейских стран остро стоит вопрос о судьбе постаревших тюрем. Часто вместо коренной модернизации «Бастилий» власти выбирают преобразование во что-то более приемлемое. В отреставрированных тюремных зданиях открываются музеи, художественные выставки и даже... отели. Например, парижская тюрьма Консьержери, где провела последние дни жизни королева Мария-Антуанетта, стала музеем. Выставки с тематикой оружие и искусство демонстрируются ныне в знаменитом замке святого Ангела в Риме, в камерах которого когда-то томились Бенвенуто Челлини, Джордано Бруно и граф Калиостро. Став музеями, бывшие узилища приносят государству неплохие доходы.
Конечно, Пищалловский замок по своей архитектурной, исторической, культурной значимости далек от вышеперечисленных объектов. Но, безусловно, он стал бы одной из достопримечательностей Минска. А вот и туристическая «фишка»: за свою почти двухвековую историю замок был тюрьмой и только тюрьмой! Даже знаменитый лондонский Тауэр — английская крепость на северном берегу Темзы — не сможет «похвастаться» таким постоянством. Ему-то почти за тысячу лет существования пришлось быть и дворцом, и хранилищем королевских драгоценностей, и арсеналом, и монетным двором, и тюрьмой, и обсерваторией, и... зоопарком.
В любом случае, не хочется, чтобы Володарку постигла печальная участь московской Таганки. Последнюю, когда-то на «подъеме» идеи искоренения самой преступности как явления, Никита Хрущев приказал разрушить. Таганка, в которой «все ночи — полные огня», пала, а преступность не зачахла.
P.S. Прощались мы со Степаном Ворожбитом, заместителем начальника СИЗО № 1, уже за воротами Володарки. «Не знаю, понравилась вам такая экскурсия или нет. Но, главное, хотели вам показать то, что за высокими стенами и колючей проволокой, в изоляции от общества, люди не перестают быть людьми», — заметил на прощание наш «гид».
Надежда БУТОВИЧ, «БН». Фото Павла ЧУЙКО, «БН»