Дело «витебских террористов». Тех ли готов расстрелять прокурор?

Сегодня в прениях, в своей более чем трехчасовой речи, гособвинитель Алексей Стук как по полочкам разложил всю суть уголовного дела «витебских террористов», завершив ее вполне ожидаемым предложением: «Считать Коновалова и Ковалева исключительно опасными для общества и государства и приговорить их к смертной казни»…

Гособвинение в лице заместителя генерального прокурора, по сути, перечитало обвинительное заключение следствия, добавив от себя несколько эмоциональных абзацев с внесением незначительных правок и уточнений. Прокурор не нашел смелости отказаться от эпизодов начала 2000-х годов, по которым и свидетели мало помнили, и вещественные доказательства были уничтожены сотрудниками милиции, да и сроки давности для привлечения к уголовной ответственности истекли. Что, впрочем, никак бы не повлияло на итоговую позицию обвинения.

Взрыв в метро 11 апреля по своей тяжеловесности в виде 15 загубленных жизней и сотен раненых не оставлял шансов Дмитрию Коновалову продолжить собственное существование. Предполагаемый террорист, как явствует из его активного сотрудничества со следствием, похоже, не будет возражать против высшей меры наказания. Предложение Стука расстрелять его, Коновалов воспринял без тени эмоций на лице.

Владислав Ковалев, наоборот, цеплялся за свою жизнь из последних сил. Однако по злой иронии, все его чистосердечные показания на следствии лишь только усугубили его положение. Отказ от них в ходе судебного следствия не смутил гособвинение, посчитавшего, что Владислав достоин участи своего друга детства. Автору этих строк показалось, что сразу после слов Стука — «приговорить Ковалева к расстрелу», парень едва не лишился сознания.

В тоже время далеко не все согласны разделить позицию прокуратуры. Сегодня в прениях на правах участника процесса выступила потерпевшая Людмила Жечко. Интернет-газета Naviny.by публикует стенограмму выступления этой женщины в судебных прениях.

Людмила Жечко:
«Высокий суд, сегодня рассматривается очень неординарное дело, цена вопроса очень высока!

Я родилась в этой стране, доверяю власти, никогда ни в чем не сомневалась, но данная конкретная ситуация у меня вызывает очень много вопросов. Первый. Почему в ходе экспертиз не обнаружено следов взрывчатых веществ ни на кожных покровах, ни на слизистой, ни на волосах, если он (Коновалов. — ред.) стоял в нескольких метрах от взрыва? Совершенно мне непонятно…

Если вы, Высокий суд, отстаиваете интересы потерпевших, пострадавших, интересы всех людей нашего государства, то по каким причинам нельзя было просмотреть по ходатайству адвокатов еще один раз видеозапись (из метро 11 апреля, суд ходатайство отклонил. — ред.). Мы куда-то спешим? Вопрос очень серьезный…

Хотелось бы выйти из этого зала в полной уверенности, что все действительно так, что только эти двое виновны, что они понесли заслуженное наказание, спокойно спуститься в метро, сесть в поезд и уехать. Выйти из дому и не брать с собой таблетки…

Я согласна, поступки выходящие за рамки… Но ведь есть огромное количество экспертиз, которые проводились чисто теоретически: может быть, не может быть.

Совершенно не понимаю, почему эксперты приглашаются в суд в качестве свидетелей. Почему я не могу задать им вопрос как экспертам? Например, почему не проводилось ни одного взрыва на полигоне? Как там это должно производиться? Почему не было произведено даже попытки? Я спросила у эксперта: а вы вообще пробовали воспроизвести то, что он (Коновалов. — ред.) нарисовал и соединил? Это могло взорваться и нанести именно такой ущерб? «Так задача не ставилась, я был приглашен чисто теоретически». Но ведь вопрос какой серьезный стоит! Здесь не может быть — теоретически.

Далее. Что такое подвальное помещение — метр тридцать на метр тридцать, никакой вытяжной вентиляции. Какой продукт на выходе? Сто миллиграмм одного вещества, сто — другого… А какой процесс происходит, сколько по времени это варится, что на выходе? 15 грамм? А сколько времени требуется на то, чтобы сварить 20 килограммов взрывчатки? Кто это исследовал? Кто дал вразумительный ответ? Кому я должна поверить?

У меня растет дочь, у меня растет внучка, я хочу, чтобы они спокойно жили, хочу сама спокойно жить. Хочу отсюда, из зала суда, уйти и получить полную картинку, ответы на все вопросы.

Большое счастье, что практически 90% сидящих в этом зале не были там, в метро! А те люди, которые прошли через это горнило, тоже должны быть уверены… А вот эта вера власти…

На чем построено обвинение? Да, учительница (Коновалова и Ковалева, свидетель. — ред.) человек беспристрастный: не подружка, не родственница, не мать, не сестра. Она дает характеристику юноше, в которой указывает: «Склонен ко лжи». И весь обвинительный процесс строится на показаниях этого молодого человека по фамилии Ковалев. И мы должны поверить, что он говорит факты! Если он склонен ко лжи, почему мы должны ему поверить? Я — не верю! Может быть, еще кто-то присутствовал, может быть, не один Коновалов в этом замешан? И потом, какой смысл ему варить эту взрывчатку, залезать в интернет… Кстати, а кто проверил, был ли он на этих сайтах?

Каким фантастическим образом в компьютере Румянцева (свидетель. — ред.) 13-го числа оказалась целая домовая книга по производству взрывчатых веществ, когда договор на услуги интернета у него был заключен 15-го числа? И все это приписывается Ковалеву, который в этот день был у него в гостях и по интернету скачал. По какому интернету можно было скачать 13-го числа?

Господа, я полагаю, что вопросов гораздо больше чем ответов.

Я не специалист, прокурор четко, внятно, постранично все изложил… Я же рядовой наблюдатель, рядовой член нашего общества — общества, которое меня вырастило, воспитало, дало жизнь. А что есть у меня дороже? Ничего! И эту жизнь я доверяю в ваши руки. То есть я должна верить вам беспрекословно, но на данном этапе обвинение меня не убедило, что это так.

Я вообще не верю, что этот Ковалев и Коновалов… Да, «9» по химии может быть… Но он сварил взрывчатку крайне неустойчивую, которая в любую секунду могла взорваться. А как он несет сумку — из стороны в сторону, ногами ее пинает, и — ничего не происходит.

Коновалов рассказывал на следствии, что он взрывчатку формировал руками. Позвольте, там же присутствует азотная кислота! В повале находят перчатки и маску. То есть он понимает, что отпечатки оставлять нельзя, но для чего тогда голыми руками он собирает взрывное устройство? Чтобы оставить там отпечатки…

Может быть, действительно, был кто-то, и этот кто-то есть учитель, а эти (Коновалов и Ковалев. — ред.) — подсобные рабочие, которые и сотой доли того вреда не нанесли, который нанес тот, кто выше и знатнее.

Допустим, что взрывы в Витебске тоже дело рук Коновалова и Ковалева. Этот вопрос рассматривался, есть данные экспертизы. Но мне непонятно, каким образом там оказались части от гранат, если бомба была в пивной банке, а в ней — фитиль. Алиби у них есть на эти дни? Где они были в эти дни?

Экспертизы по ларькам. Один открыл бутылку, другой понюхал и определил по запаху 76-й бензин. Не верю! Я слышала, как адвокат зачитывал — «будильник в нерабочем состоянии, а в бутылке вода»…

Может быть, я чего-то совершенно не понимаю, но как рядовой член обществ, как человек, который находился 11 апреля в метро… Я только через две недели смогла подойти к стенду, чтобы посмотреть на фотографии людей, которые там погибли и поблагодарить их за то, что я осталась жива.

Я не уверена, мне бы хотелось, чтобы все было прозрачно… Президент сказал: «Покажите людям этих уродов, покажите их лица обществу». Я вижу лица, но я не уверена, что это они виновны. Я не понимаю, кто и что за этим стоит. Не думаю, что здесь все так просто…»

Людмила Жечко — единственная из всех потерпевших, которая выступила в прениях и осмелилась сказать вслух то, о чем многие из них думали или говорили вполголоса.