Дело «витебских террористов». Дмитрий Коновалов — «страшный человек»

В сборе доказательств вины Дмитрия Коновалова следствие приличную часть времени потратило на собирание штрихов к своеобразному вербальному портрету главного обвиняемого. Поставщиками этих штрихов были все люди, которые хоть пару слов могли сказать о личности Дмитрия.

В готовом виде эта картина будет представлена в прениях сторон, когда обвинение выступит с обличительной речью. Вполне возможно, что в ней прокуроры используют слова Виктории Крупениной, давней знакомой обвиняемых, которая сегодня, в двадцатый день слушаний, была допрошена в суде в качестве свидетеля.

Девушка ничего не могла рассказать по существу рассматриваемого уголовного дела: о преступной деятельности либо неких криминальных наклонностях Коновалова она, скорее всего, не знала. С Ковалевым она была знакома, как говорят, шапочно, а вот Дмитрия Виктория считала своим другом, с которым в небольшой компании они, что называется, пересекались. Одно такое «пересечение» по поводу празднования 8 марта в 2007 году и заинтересовало следствие.

Во время медленного танца прилично выпивший Коновалов вдруг сказал Виктории: «Я страшный человек». Девушка попыталась убедить партнера, что он хороший, но тот к сказанному добавил: «Если бы ты узнала, какой я, ты бы со мной не общалась». Вокруг все веселились, а Дмитрий уединился в коридоре, обхватив голову руками.

В суде Крупенина подтвердила свои показания, данные на предварительном следствии, в их числе и высказывание о том, что Коновалов не хотел иметь семью и детей.

Вкупе с показаниями аналогичного рода других свидетелей, в том числе и о суицидальных попытках Дмитрия, гособвинение располагает широким спектром темных красок, чтобы нарисовать портрет главного обвиняемого в мрачных и даже зловещих тонах.

В то же время несколько допрошенных сегодня в суде свидетелей и потерпевших по витебским эпизодам 2004-2005 годов Коновалова и Ковалева знать не знали, но оставили пару ярких мазков на полотне беспечности и бестолковости отдельных государственных органов. 

Во второй половине августа в районе станции Гришаны на растяжку на велосипеде наехал Владимир Шелудкевич. Благодаря скорости мужчина 1937 года рождения отделался, образно говоря, легким испугом: взрыв произошел у него за спиной, и горючая жидкость его не опалила.

Бывший военный вел себя по уставу. Он не поленился добраться до телефона, для чего ему пришлось проделать путь до следующей железнодорожной станции. Там кассир его соединила с милицией. Но доклад пенсионера неизвестный сотрудник воспринял явно несерьезно. Никакой реакции не последовало. Владимир Федорович с места происшествия собрал уцелевшие от взрыва провода, батарейки и прочие мелочи и отвез их домой. О случившемся он сообщил директору школы, в которой тогда работал. Начальство на факт покушения на жизнь и здоровье своего сотрудника отреагировало махом руки.

Несколько позже Шелудкевич рассказал о происшествии своему знакомому, у которого оказался в друзьях сотрудник КГБ. В результате остатки взрывного устройства с воспламеняющимся эффектом попали в руки компетентных органов. Примерно через неделю бывший военный показал сотрудникам КГБ место преступления и рассказал все что знал под протокол. И все: больше его на эту взрывную тему никто не беспокоил.

В аналогичной ситуации, но с более серьезными последствиями, оказался потерпевший Иван Калуцкий. 3 октября 2004 года, тогда ему было 14 лет, он на тропинке вблизи станции Гришаны наступил на натянутую между колышками леску. В результате взрыва подросток превратился в живой факел.

Выступившая в суде сегодня врач скорой помощи Ирина Зайцева вспомнила, как Иван в состоянии шока бегал вокруг машины и его долго не могли успокоить. Пострадавшего доставили в областную больницу с ожогами первой и второй степени на лице, шеи и левой части тела. В медкарте с его слов было указано, что он на что-то наступил и травмы получил от взрыва.

О таких случаях медики обязаны немедленно сообщать в милицию. Но этого они не сделали. Непонятно, почему промолчали и родители Ивана. Сам он сегодня в суде рассказал, что имел разговор с правоохранителями через год после случившегося на станции Гришаны, когда с ним беседовали по поводу взрыва в сентябре 2005 года в центре Витебска.

Очевидно, что все озвученные за последние несколько дней слушаний давние и забытые витебские эпизоды были реанимированы на бумаге только после взрыва в минском метро. Вот это действительно страшно…