ПОГРАНИЧНЫЙ КОНФЛИКТ ИНДИИ С… БЕЛАРУСЬЮ

Наступает горячая пора сдачи экзаменов, а затем и тестов. Считается, что сегодня высшее образование — это путь к успеху и самореализации. Быть или не быть студентом? — почти по-гамлетовски проникновенно звучит вопрос.
Теряют ли знания былую ценность? Насколько наша система высшего образования отвечает запросам времени? И гарантирует ли получение диплома успешную карьеру и большие заработки? Об этом беседуют главный редактор журнала «Беларуская думка» Вадим Гигин и редактор отдела творческих проектов газеты «7 дней» Елена Еловик.
Еловик: — Поскольку мы с вами заявили очень серьезную тему, то и начать ее хотелось бы с основополагающих вещей. Ректор МГУ Виктор Садовничий однажды отметил, что уровень и приоритет научных исследований в элитных зарубежных университетах существенно превышает уровень МГУ. А МГУ — это бренд, вуз, который входит в сотню лучших в мире… Думаю, что и нам в этом плане тоже следует быть самокритичными.
Основа высшего образования — взаимосвязь науки с образовательным процессом. В идеале любой преподаватель должен быть в первую очередь ученым в той области знаний, которую преподает студентам. Престижный вуз — это прежде всего наличие научной школы, вокруг которой группируются великие умы. А у нас часто как бывает? Вводят новую специальность, к примеру, нанотехнологии, IT-технологии, и начинают собирать преподавателей, что называется, с миру по нитке. Никто не задумывается — а есть ли у нас достаточный потенциал научных кадров для этого?
Порой ни родители, ни их отпрыски не понимают, что скрывается за красивой вывеской. Существует немало престижных специальностей, особенно с прилагательным «международный» — туризм, журналистика, те же международные отношения. И получить такую специальность для некоторых — предел мечтаний. Но знают ли они, насколько востребованы в стране Громыки или Бовины?
Гигин: — Сохранилось много советских стереотипов. Быть дипломатом очень почетно, но не все понимают, что с факультета международных отношений буквально считанные люди попадают на дипломатическую службу. Однако некоторые частные вузы на таких стереотипах откровенно спекулируют. Студент платит за обучение приличные деньги, а, получив «корки», не знает, куда ему дальше пойти-податься… Образование фактически превращается в сферу услуг. Возникает вопрос: а надо ли в принципе нам столько специалистов с высшим образованием? С такими темпами вскоре все население будет с дипломами, а квалифицированного токаря или слесаря днем с огнем не сыщешь.
Еловик: — Токари, между прочим, на таких станках работают, которые даже чисто внешне напоминают компьютеры. Выходит, что высшее образование и им необходимо.
Гигин: — Вы не правы. Мы гордимся тем, что Беларусь сохранила систему профессионально-технического образования, которую развалили во многих странах постсоветского пространства. Недаром из-за границы к нам присылают молодых людей учиться за деньги в те же ПТУ.
Как бывший фрезеровщик (а у меня был опыт и такой работы) я вас уверяю, что, даже работая на самых современных станках, образования ПТУ, а тем более колледжа, вполне достаточно. Сегодня в нашем обществе сформировался такой стереотип: если у тебя нет диплома о высшем образовании, то ты как бы и не человек.Хотя выпускники ПТУ или колледжа, попадая на приличные предприятия, могут зарабатывать больше, чем те же инженеры или юристы.
Еловик: — Могу лишь частично согласиться с вами. Но все равно не вижу ничего плохого в том, что ребенок со школьной скамьи мотивирован на получение хорошего образования и глубоких знаний, которые никогда не бывают лишними.
Гигин: — Но не все способны получить высшее образование! Давайте говорить откровенно: зачем проводить вступительные экзамены или тесты? Можно, как во Франции, всех зачислять на первый курс, а потом тех, кто не «потянет» учебу, отчислять после первой сессии.
Еловик: — Кстати, если уж мы вспомнили о заграничном опыте, то стоит сказать и о том, что на Западе нет такой практики, когда в одном и том же вузе обучаются и платники, и бесплатники. Есть частные, а есть государственные вузы…
А наши университеты и институты вынуждены зарабатывать деньги, поэтому туда потянулись и жук, и жаба. И даже если студент-платник учится заведомо слабо, его все равно правдами и неправдами будут стараться дотянуть до пятого курса и вручить заветный диплом. Ведь перед руководством вуза стоит дилемма: или отчислять слабака, или дальше тянуть за уши, зарабатывая на нем денежки.
Гигин: — Поэтому мы и говорим о том, что образование превращается в сферу услуг. Сейчас проходят проверки по поручению Президента и выясняются любопытные вещи: частным вузам (а порой и государственным) выгодно, когда у студентов много пропусков занятий…
Еловик: — Это понятно и ежу: ведь пересдачи зачетов и экзаменов платные. Мне кажется, мы должны ориентироваться на лучшие мировые образцы. Возьмем для примера систему университетского образования в Германии, которая признается одной из лучших в Европе. Там работают около 104 университетов, и более 90% из них — государственные, причем в них нет платной формы обучения.
Гигин: — Да, но пока мы не можем себе позволить всю систему высшего образования субсидировать за счет государства. Чтобы подтянуть материальную базу, чтобы оснастить вузы и издавать учебную литературу, мы вынуждены сохранить платные образовательные услуги.
Но нужно учесть и то, что статус самого преподавателя, учителя у нас пока не слишком высок. В Германии в ходу поговорка: «На небе есть Бог, на земле — профессор». А кто у нас всерьез воспринимает эти слова? Уже стало анекдотом, когда дети издеваются над зарплатой собственных учителей… Шутки из «Наша RUSSIA» о взяточнице-учительнице — это очень горькие шутки… Перстиж профессии учителя и профессора нужно поднимать. Однако без платных услуг в образовании этого сделать невозможно.
Еловик: — Но разделить вузы на платные и бесплатные мы могли бы?
Гигин: — Во-первых, опыт показал, что контроль за деятельностью частных вузов требует немалых затрат — и материальных, и моральных… Сам частный вуз обеспечить контроль за уровнем преподавания и качеством образования пока не может. Наплодим частников, а дальше что?
Еловик: — Тогда давайте честно ответим на вопрос: а нужно ли нам массовое высшее образование? Куда девать эту армию юристов, экономистов и бухгалтеров? Может, более целесообразно делать упор на профессионально-техническое образование?
Гигин: — Несколько лет назад Министерство образования обозначило такую задачу — больше внимания уделять подготовке рабочих, строительных специальностей. Нельзя сказать, что этого не делается… Обратили внимание, какой конкурс в автомеханический колледж?!
Кстати, поступление имеет еще одну сторону, которая вызывает массу дискуссий — это система тестирования. Вроде бы она и неплохая, но в результате у нас последние два года ученик, который ориентирован на получение высшего образования, реально не учится в школе. Он «натаскивается», чтобы сдать тесты. А сами выпускные экзамены в школе девальвируются…
Еловик: — Они вообще оказываются ненужными!
Гигин: — В Российской Федерации их совместили, превратив в единый государственный экзамен (ЕГЭ). Во Франции выпускник школы уже является бакалавром, а там выпускные экзамены —- это очень высокий уровень. У нас же получение аттестата зрелости — какое-то проходное мероприятие.
Еловик: — Но как бы ни критиковали тесты, они оправдали себя уже тем, что позволили уравнять шансы «разночинных» абитуриентов на поступление. Можно, конечно, критиковать их качество, но нельзя не признать очевидного: тесты — это способ если не победить, то хотя бы в разы уменьшить коррупцию при поступлении в вузы. И это большой плюс.
Есть и еще один интересный момент. Обычный экзамен — это всегда чье-то во многом субъективное решение. Помню, в университете одна преподавательница, засидевшаяся лет на десять в невестах, страшно не любила замужних студенток, и те перед экзаменом снимали обручальные кольца с пальца, чтобы «не пробуждать воспоминаний»…
Другая, наоборот, имела мужа и троих детей, а потому привечала девушек, которые не только грызут гранит науки, но еще по вечерам и борщи своему благоверному готовят.
Для наглядности представим ситуацию. Я — член приемной комиссии. Вы сдаете экзамен. Ну, не понравилось мне, например, ваше милое личико и ехидная улыбка. Представив, сколько женских сердец вы разбили, я решаю отомстить за все разбитые судьбы. И задаю вопрос из разряда «для самых умных»... Вот я, стерва крашеная, вас и «зарезала»!
Гигин: — Не испугаете! Если серьезно, то утверждают, что тесты непригодны для творческих вузов.
Еловик: — Не соглашусь… Сдача тестов по русскому (белорусскому) языку обязательна для всех, мечтающих о получении заветного диплома. Вы встречали когда-либо безграмотного прославленного режиссера или одаренного музыканта?
А для того, чтобы выявить творческие способности, вузы, такие, как Академия музыки, Академия искусств, вводят еще и свои дополнительные экзамены. И «в финале» приемная комиссия суммирует уже все имеющиеся баллы. По-моему, это разумный подход.
Гигин: — Согласен, уровень коррупции во время вступительной кампании стал меньше... Я поступал в первой половине девяностых годов, тогда атмосфера коррумпированности была везде. Только и ходили разговоры о том, кому и сколько дать. По сути, поступление и коррупция — это были слова-синонимы.
Еловик: — И еще хочу сказать пару веских доводов в пользу наших тестов. Степень защиты тестов в Беларуси очень велика. В России, скажем, одно ведомство составляет тесты, другое их печатает, третье распространяет, четвертое проверяет... И на всех этих этапах существует риск утечки информации. Пока тесты довезут в Богом забытый российский уголок, тайное станет явным. А у нас «все дороги ведут в Рим», то бишь в Республиканский институт контроля знаний.
Гигин: — А может, наоборот, такая монополия ничего хорошего не сулит? Один и тот же институт и разрабатывает, и проверяет...
Еловик: — Знаете, верно замечено, что демократия — худшая из форм правления, но ничего лучшего не придумали. Да, возможно, есть свои недостатки и в тестовом подходе проверки знаний, но тогда предложите свой вариант... Кроме того, каждый год, в августе, когда ЦТ уже прошло, издаются сами тесты, которые сдавали абитуриенты. И вы можете приобрести их в книжном магазине, а заодно еще раз проверить свои знания и определить степень сложности, понять, в чем именно вы ошибались...
А не замечали ли вы такую тенденцию — снижение качества образования в школах и вузах?
Гигин: — Конечно, замечал. Зачастую абитуриент, поступая на достаточно престижные специальности, связанные с политикой и международной деятельностью, столиц государств не знает. Да и в вузе многие не блещут знаниями. Как-то у одной такой студентки спросил на занятиях: «С кем у Индии есть пограничные конфликты?» На что девочка абсолютно искренне ответила: «С Беларусью». Разве можно заявить такое, находясь в здравом уме и трезвой памяти?!
Мне довелось разговаривать с заведующей кафедрой химии технологического вуза, которая рассказала, что раньше у них на первом курсе тройка по химии была редкостью, а сейчас это обычное явление.
Еловик: — Иногда гуманитарии, выпускники вуза, не знают ни современных писателей, ни художников, ни режиссеров. Такое впечатление, что у нас какой-то культурный вакуум образовался. Хотя, с другой стороны, следует сказать и о том, что в нашей стране столько талантливых студентов и школьников, которые на международных олимпиадах дают фору всем «западникам», завоевывая золотые и серебряные медали.
Гигин: — Да, талантливых девчонок и мальчишек хватает. И за ними — будущее. А условия поступления в вузы всегда спорны. Но, по-моему, здесь главным должно быть правило: «Талантам нужно помогать, бездарности пробьются сами».

Вадим Гигин, Елена Еловик