У некоторых людей сложилось впечатление, что уж слишком быстро удалось раскрыть это преступление. И вот как Александр Лукашенко прокомментировал эту тему.
Александр Лукашенко:
Я говорил о национальных чертах характера нашего народа. Но есть, к сожалению, у нас в характере и такое — из-за угла сесть и подумать или на кухне пошептаться: «Так быстро? Значит, здесь что-то есть». Я не собираюсь никого убеждать, меня это даже оскорбляет в какой-то степени, хотя я знаю, какая часть общества и кто подобным образом рассуждает. Но, тем не менее, как минимум, даже неприлично так думать. Если глава государства, беря на себя ответственность — а вы же понимаете, что это не просто, это останется в истории намного, и после меня — я, наверное, не идиот, беря на себя ответственность и заявляя, что преступление раскрыто.
И будет вам известно, что первым преступлением, которое мы раскрыли в этот раз, был не теракт в метро, а взрыв в День Независимости — это сначала раскрыли, когда у него взяли отпечатки пальцев. Мы же ещё не знали: он, не он — это было подозрение. А когда у него взяли отпечатки пальцев и в базу данных опустили, увидели, что они совпадают с отпечатками от 3 июля. И он сразу сказал: «Да, это я сделал». И притом рассказал всё, что следствие уже знает: по секундам и по минутам 3 июля. Потом он, на удивление, прямо сказал, что и взрывы в Витебске, и вчерашний взрыв в метро — дето его рук.
Когда мне, через ночь после теракта, с дрожью в голосе доложили, что есть версия, подозреваемые, я даже не стал и слушать их. Это чудо и счастье, Бог помог, что мы, выдвинули первую версию о виновности человека, и она потвердилась. Я сказал: «Нет, ищите ещё версии». Если мы, как это обычно бывает и следователи знают это, пошли по пути очевидной версии, другие не смотрим — прошла неделя, вторая, уткнулись лбом в стенку, развалилась версия. А время-то ушло на разработку других, более реальных. Поэтому я, исходя из этой их классики, потребовал десятки версий. Если кому-то хочется пожевать эту проблему — пожалуйста, жуйте вместе с журналистами, вместе с какой-то частью общества. Ну а наше дело — пройти это всё до конца.
Более того, вы же не думайте, что мне это сказали, и я во всё поверил. Уже раскрывая некие секреты, хотя это уже не секреты: прошлой ночью мы провели эксперимент. Мы его заставили провести оперативную группу, начиная от Витебска и заканчивая взрывом. И даже не взрывом, а заканчивая тем моментом, как их задержали. Он провел оперативников с квартиры: как приехал, на каком поезде, что привез, сколько килограмм вез, в каких бутылках, банках, на какую квартиру, как они там с подельником собирали устройство. Эта девчонка подтвердила, что всё было так: как он взял сумку, пошёл в метро. Всё полностью совпало. Поэтому я сегодня абсолютно убежден, что это так. После этого взрыва он не на квартиру пошел, как рассчитывали оперативники, а к месту взрыва 3 июля 2008 года, наглец — пошёл к стеле, посмотрел, где взорвалось это устройство, и только потом вернулся в квартиру, где уже организовывали пьянку «замачивать». А ребята уже их вели, и они уже были под контролем.
Ещё одна удача: в этот момент вечером столкнуться лоб в лоб, когда раздали правоохранительным органам ориентировку и фотографию — даже не фоторобот, а фотографию, потому что мы его сфотографировали на «Октябрьской», когда он наблюдал за тем, что происходило. Мы раздали фотографии — поэтому мы к людям и не обращались, потому что уже без людей могли его найти. К людям — это уже в последний момент: как обратился, по телевизору показал — начинают концы в воду прятать. Поэтому мы какое-то время протягивали, я говорил: давайте, пусть правоохранители поработают, когда те то ли за водкой, то ли за чем шли. И даже не лоб в лоб, они его по фигуре вычислили — он сутулился. Пошли за ним в квартиру, убедились, что он, и тогда уже взяли эту квартиру, мгновенно. Вот я вам рассказал, как это было, почти по миллиметру.