Кто последний за «Бульба-Оскаром»?

Недавно Минкульт принял историческое решение, которое привело в движение «тектонические плиты» белорусского театра. За последние 10 лет такое волнение в театральной среде наблюдалось лишь однажды: когда Минкульт принял решение отправить в отставку «вечных» худруков национальных театров - Бориса Луценко и Валерия Раевского, руководивших главными белорусскими театрами по 30 лет, и назначить на их место Сергея Ковальчика и Николая Пинигина. И вот теперь новая радикальная инициатива, бурно обсуждаемая в каждой театральной «курилке», - национальная театральная премия Беларуси.

Оказывается, 20 лет независимая Беларусь жила без национальной театральной награды. Тому было множество объективных причин: во-первых, в Беларуси всего-то 27 профессиональных гостеатров и около десятка частных, которые производили очень малое количество качественных спектаклей. Бывали годы, когда вручать премии просто было некому. Во-вторых, несмотря на свой «недосягаемый» уровень, наши театральные функционеры невероятно завистливы и обидчивы. Спектакли друг друга они почти не смотрят. Понятие корпоративной солидарности у наших театралов отсутствует (так же как и гражданская позиция или самокритичность). «Наплюй в суп соседу» - это главный принцип отечественной театральной коммуналки. Выдавать в этих условиях какие-то премии - означало перессорить всех со всеми.

Поэтому вместо нормальной театральной премии в Беларуси все эти годы существовала награда-«карлик» под названием «Хрустальная Павлинка». Вручал ее Союз театральных деятелей, причем не за что-то конкретное (по всем вышеназванным причинам), а просто известным заслуженным театралам в порядке живой очереди. Так свою премию получили Ростислав Янковский, Мария Захаревич, Ольга Клебанович и др. Эта была благообразная имитация, которая никого конкретно не задевала. Уровень награды был таков, что иногда хрустальные статуэтки прошлых победителей одалживали, чтобы вручить новым. Зато «не было войны».

Идея национальной премии циркулировала в театральной тусовке пять последних лет. Связано это было с тем, что белорусские театры, в отличие от украинских, литовских, грузинских и латышских, так и не получили выход на российскую национальную премию - «Золотую Маску». Московская критика считала (и считает) белорусский театр чем-то глубоко провинциальным, а отборщики и жюри премии весьма саркастично отзывались о предложенных на конкурс белорусских спектаклях. Что удивительно, проекты такой премии первыми принесли в Минкульт представители негосударственных театров. Все они благополучно легли «под сукно» первого замминистра культуры Владимира Рылатко, где мирно лежали до тех пор, пока Рылатко не ушел в отставку. Можно предположить, что чиновник понимал, какая возня развернется вокруг национальной премии среди театральных кланов и сознательно не выпускал «джинна из бутылки».

Новый министр культуры Павел Латушко, когда взялся за эту тему, вряд ли представлял себе все подводные течения. В кратчайшие сроки проект был запущен в следующем виде: «Конкурс проводится в два этапа по следующим номинациям: «Лучший спектакль», «Лучшая режиссерская работа», «Лучшая мужская роль», «Лучшая женская роль», «Лучшая работа художника-постановщика» (сценография и костюмы), «Лучшее музыкальное оформление спектакля», «Лучшая современная белорусская постановка». Победителей будет определять жюри на тайном голосовании. По итогам конкурса лучшие в каждой номинации, кроме номинации «Лучший спектакль», получают денежную премию в размере 58 базовых величин. Победители в номинации «Лучший спектакль» получают денежную премию в размере 286 базовых величин (примерно 10 миллионов рублей), которая делится поровну между создателями спектакля».

В условиях, когда звания «народный» и «заслуженный» фактически перестали присуждаться, национальная театральная премия становится объективно главным рычагом поощрения театральных творцов. Однако с момента ее учреждения премия уже столкнулась с серьезным скепсисом в театральной среде и фактически обвинениями в возможной необъективности. Это связано со способом формирования жюри.

В мире изобрели всего два способа формирования жюри, которые соответствуют принципам прозрачности, транспарентности и демократизма, обеспечивают реальный престиж и авторитет награды у профессиональной общественности. Первый - это принцип «academia», когда победителей через анкетирование выбирают многочисленные «академики» - представители профессионального сообщества. В американской киноакадемии, вручающей «Оскара», - более 4 тыс. человек. Это актеры, режиссеры, продюсеры, каскадеры, сценаристы, критики и т.д. Награды российской телеакадемии «Тэфи» присуждают более 500 академиков. По этому принципу присуждаются: главная американская театральная награда «Тони», телепремия «Эмми», награды британской киноакадемии BAFTA, французская национальная премия «Сезар» и т.д. Очевидно, что при таком способе голосования исключены: коррупция (стольких не подкупишь), клановость, субъективность, административный ресурс, а главное, решение имеет максимальную легитимность и авторитет - ведь это решение всего сообщества.

Второй способ - когда победителей определяет профессиональное жюри, состоящее из выдающихся деятелей искусства, непререкаемых авторитетов в своей области. Такой вариант, прежде всего, применяют международные фестивали - Каннский, Венецианский, «Берлинале», а также, например, Российская национальная театральная премия «Золотая маска». Здесь уважение к выбору лауреатов основывается на личном авторитете и вкладе в искусство членов жюри.

Беларусь, похоже, решила пойти своим особым, отдельным от цивилизованного мира, путем. Ходят слухи, что костяк жюри национальной премии составят белорусские театральные критики. Нигде в мире, в т.ч. на «Золотой маске», такого нет. Для критиков на фестивалях обычно выделяют отдельную номинацию - приз «Фипресси», но никогда не допускают формировать основное жюри. Осложняется этот выбор тем, что белорусские театральные критики фактически лишены возможности постоянных публикаций в тиражных или влиятельных СМИ (там их функцию выполняют журналисты), неизвестны широкой публике и не имеют авторитета в театрах. Многие театральные деятели не стесняясь называют их «сектой», обращая внимания на их очевидную клановость и зависимость.

Надо отдать должное, критики сами дали повод для таких подозрений. Если на Западе профессиональный критик никогда не принимает подарки от театров, которые собирается критиковать, то в белорусской критической среде считается нормальным хорошенько покушать и выпить после спектаклей в кабинетах директоров и худруков театров. Не гнушаются критики и получать настоящую «зарплату» от театров за приезд. В результате - только «правильные» отзывы о «гостеприимных» театрах и «продвижение» их интересов в министерских кругах. Очевидно, что в этих условиях национальная театральная премия станет инструментом лоббизма для театральных кланов, а не объективной оценкой театрального ландшафта.

Кстати, в «Золотой маске» этой ошибки изначально удалось избежать. Там жюри - профессиональное и на 100% обновляется каждый год. Бывает, что в один год в жюри могут оказаться Олег Меньшиков, Марк Захаров, Михаил Угаров, в другой - Евгений Миронов, Олег Табаков, Зиновий Марголин, Теодор Курендзис. Если туда и попадают критики, то только те, которых читает общественность, например Роман Должанский из «Коммерсанта» или Марина Давыдова из «Известий». В результате на сегодняшний день «Золотая маска» - самая авторитетная премия Восточной Европы и мечта любого постсоветского театрала.

Что касается белорусского театрального «Оскара», то судьба его вызывает тревогу. Как сказал один из руководителей крупного театра: «Если это будут критики, мы просто не будем выдвигать свои спектакли на эту премию. Уверен, многие коллеги нас поддержат. Пусть вручают сами себе».

Автор - драматург, киносценарист