«Пять минут» с Екатериной Забенько
Сколько раз, прогуливаясь по городу, вы задавались вопросом – что строится за этим забором? И довольствовались лишь сухой информацией на паспорте объекта. При этом мы часто повторяем «Это наш город» и даже не знаем, какие ему предстоят перемены, не можем влиять на его архитектурный облик. Впереди – пятиминутные рассуждения о том, почему старинные здания не всегда возвращаются в прежнем виде, а некоторые веками сохраняются в руинах. Меня зовут Екатерина Забенько. Здравствуйте!
Не суй нос не в свое дело. Если не скажет, то подумает любой профессионал, слушая советы дилетанта. Можно ли отмахиваться от мнения общественности архитекторам, проектировщикам и заказчикам строительства? Вспомним хотя бы несколько примеров из истории, причем, не такой далекой. Во время послевоенного восстановления нынешнего проспекта Независимости, вся проектная документация по каждому новому зданию выставлялась на всеобщее обозрение прямо в витринах магазинов. И каждый человек был как минимум в курсе предстоящих перемен, а как максимум, мог лично высказать свои замечания и предложения непосредственно творческому коллективу. Это говорит о том, что архитекторы готовы были прислушиваться к мнению тех людей, для которых и создаются новые здания. Сегодня проспект Независимости – один из интереснейших магистральных неоклассических ансамблей в мировой архитектуре, претендент на включение в список всемирного культурного и природного наследия ЮНЕСКО. И небезразличные минчане сыграли в этом не последнюю роль.
Однако, многие здания потерянные после войны, начинают возвращаться на прежние места только в последние годы. Как, например, Верхний город. Естественно, ни о какой реставрации тут не может быть и речи. Это, скорее, пересказ, близкий к тексту.
Ну да не будем вдаваться в подробности. Допустим, к точному воссозданию особого стремления нет, возможно, оно и не нужно. Но стоило бы вспомнить о возрождении первоначальных функций новых объектов. Восстановленное здание должно быть близко к оригиналу. Если это Ратуша – то в ней желательны были бы управленческие функции, собственно, как и сложилось. То же и с Торговыми рядами. Но кто, например, решил, что на месте монастырского комплекса на улице Кирилла и Мефодия должно быть питейное заведение? Ведь одна из проблем восстановления памятников архитектуры – не сохранение внешнего облика, а умение правильно приспособить его в современных условиях.
Опять-таки, если бы мнение общественности не считали назойливым, а застройщики не скупились на информацию об объекте, как говорится, это была бы совсем другая история.
В Гродно решается судьба Борисоглебской (как ее еще называют, Каложской) церкви. Это единственный сохранившийся Храм XII века, одна из старейших святынь Беларуси, аналогов которой нет в истории восточных славян. Церковь расположилась на высоком берегу Немана, отчего однажды и пострадала. Частично обрушилась в реку во время оползня. Храм кое-как реконструировали, сделали подпорную стенку и в настоящее время он принимает прихожан.
Однако на святыню положила глаз Гродненская епархия, архитекторы затеяли реставрацию и даже уже начали проектирование, без изучения фундамента и проведения прочих научных и исторических исследований. На «круглый стол» по обсуждению будущих строительных работ в Борисоглебской церкви, общественность не пригласили, но незваные гости выразили свое отношение к процессу в виде многочисленных писем и жалоб.
Людей хоть и считают безграмотными в вопросах архитектуры, но и те лучше специалистов понимают, что не для простых гродненцев создается эта церковь, при этом памятник архитектуры может утратить свою уникальность, обрастая новыми стенами. Ведь на том внутреннем пространстве, которое осталось от святыни XII века, и пятерым не развернуться. Да и церковь на высоком холме – не самое удобное место для посещений, тем более пожилых и детей. Так может, если есть стремление создать Храм, то лучше построить его ближе к народу, а существующую святыню сохранить для потомков?
Когда историки слышат о реставрации Борисоглебской церкви, они задаются вопросом: «Почему бы Венере Милосской не приделать руки, а Парфенон не накрыть крышей?»
Даже когда уже что-то построено, есть шанс повернуть время вспять. Так было, когда в Несвижский замок приехала представительница рода Радзивиллов (княгиня Эльжбета Радзивилл-Томашевская). Пани Эльжбета жила в замке до 18 лет. Когда она увидела башенку, не соответствующую ее воспоминаниям, пожилой женщине, говорят, чуть не стало плохо. Мол, совсем не такая была башенка (что выглядело в ее интерпретации практически как издевательство над исторической правдой). Башенку пришлось заменить. Устами очевидцев глаголит история и с ней не поспоришь.
Есть и удачные примеры реставрации, как Мариинский кафедральный костел и Екатерининская церковь в Минске. Эти святыни оказались ближе всего к оригиналу, как с точки зрения восстановления фасадов, так и внутреннего пространства.
И в конце хотелось бы напомнить, что принцип «Не навреди» пригоден не только в медицине. Орудовать строительным мастерком в сердце города необходимо так же аккуратно, как и скальпелем хирурга в теле человека. Иначе может быть если не кровопотеря, то уж точно прощание с историческим достоянием страны. До свидания!