На кiрмашы
На кiрмашы
Гусь Мартину не товарищ
На дворе стоит глубокая осень, а она, как известно, подводит итог всем напряженным работам, начавшимся с ранней весны. «За працу да сёмага пота», за хлопоты — и вознаграждение: закрома, полные хлеба, «гароднiна», ну и на подворье кое–что водится. И не зря говорят: цыплят по осени считают, у нас кур, гусей и уток умели выращивать издавна. А теперь в западных районах появились и «пекинские» утки: огромные, тяжелые, толстые, синие с яркими пестрыми перышками по краям крыльев. На 25 октября приходится день святого Мартина. Для людей — хоть и «сцiплы», но «прысвятак», а вот для гусей все, скорее, наоборот: с этого дня во всех крепких крестьянских хозяйствах их начинали резать.
Гусь — птица особая, польза от нее, как в рекламе шампуня, — три в одном: вкусное мясо, перо и необыкновенный пух. А это значит, подушки и перины, легкие и теплые стеганые одеяла. И так — до сих пор. Новые материалы, конечно, хороши, но никакая синтетика не заменит натуральное, да еще при теперешней антиаллергенной обработке пера. До сих пор в деревнях на кроватях стоят целые пирамиды из подушек — чтобы было с чем дочек замуж выдавать. Кстати, самая маленькая подушечка наверху пышно взбитой пирамиды ласково называется у нас «Ясiк»: она предназначена для самого маленького в семье — поскребыша, потому и название такое. Интересно, что в народной традиции гусь относится к птицам, связанным с водой, а в мифах и легендах ассоциируется со становлением мира. Как и все птицы, гусь считается посредником между тем и этим светом, приносит вести «оттуда». И уход человека из жизни назывался в Беларуси «гусiнай дарогай», «птушыным шляхам».
Но не все так грустно. «Гусачкi–галубачкi» во всех свадебных песнях выступают как параллель «дзявоцкай дружыне», что ведет «млоду Манечку на пасад». Гуси–лебеди спасают героев в сказках от злой ведьмы, сбрасывая по перышку и давая возможность улететь к родному дому. Так что мы гусей уважаем и холим, но... приходит пора — и «смажаная гуска на талерцы» уж очень хороша. И неудивительно, что самых толстых и очень–очень важных гусей хозяева везли «на продаж». Осень в Беларуси — издавна время главных «кiрмашоў i фэстаў».
Живое мастерство
День и время «кiрмаша» назначали заранее, и отовсюду на торг съезжались сельчане со своим «узрошчаным i падгадаваным». Тут было все: «падгадавана цялушка», «тлустыя качкi, гускi i iндычкi», «маленькiя парсючкi i падсвiнкi, куры i пеўнi». Радовали глаз тяжелые кочаны белой капусты и капусты «серкi» с темными листьями, золотые вязанки «цыбулi» и тугие косички чеснока, к осени еще оставались на плетях последние маленькие огурчики, привлекали своим ароматом душистая антоновка, слуцкие «бэры» и груши с красными бочками и такой же мякотью, ласково прозванные — «паненкi». Яйца продавались «капою», а «капа» — это целых 60 штук. Кроме садово–огородного изобилия, покупателям предлагали и дары леса — грибы в великом множестве: уже к этому времени соленые боровики, красноголовики и ставшие в наше время необыкновенной редкостью рыжики — нежные и сладкие на вкус. Не зря в народе говорят: «Будзь здароў, як рыжык бароў». А еще манила клюква — самая–самая наша белорусская ягода, необыкновенно полезная, ну просто цены ей нет!
Настоящие мастера привозили на «кiрмаш» все сделанное своими руками. Выставлялись на импровизированный прилавок «глякi i гладышы» для молока, в которых оно на удивление долго хранится и не прокисает. Кстати, живая глина в некоторых местах в Беларуси имеет бактерицидные свойства, содержит множество минеральных веществ. Имелись в ассортименте также сдвоенные горшки «спарышы», глиняные миски, деревянные ложки, совершенно незаменимые при варке варенья, маленькие «кошыкi» и большие «кашы». В плетеной таре удобно хранить зерно, фасоль, горох, ведь сквозь крохотные зазоры поступает воздух и таким образом происходит проветривание. А значит, на семенах и зерне нет ни плесени, ни гниения.
Угощение с душой
Кроме торгового сюжета, «кiрмаш» — настоящий праздник, где встречались родственники, знакомые. Здесь обменивались новостями, обсуждали, кто вышел замуж в соседнюю деревню, а кто «ажанiўся i пайшоў у прымы», кто хочет выдать замуж «дачушку–пястушку», а кто «мае намер ажанiць сына», а кто и «пабудаваць хату, каб стаяла, як звон». И народ потихоньку стекался в корчму. Корчма — именно то самое место встречи, которое изменить нельзя. К «кiрмашу» в меню включались «стравы» самые–самые — те, что соответствуют слову «смак».
Что касается напитков, чисто «белой–горькой» у нас традиционно предпочитали настойки. А они готовились разнообразные — в них использовалось многое из того, что растет в лесу, на лугу, в огороде. Получалось очень вкусно, ароматно и даже полезно, потому что для настоя шли березовые почки и сам «бярозавiк», почки и листья смородиновые и вишневые, мелисса, мята. Стебли малинника придавали напитку глубокий терракотовый цвет, как у коньяка, ягоды можжевельника превращали «гарэлку» в настоящий джин. Чуть горьковатой и изысканной на вкус выходила рябиновая настойка. Самые разные наливки предназначались для женщин. А настой на тысячелистнике придавал ликеру и вовсе глубокий голубой цвет.
В корчме можно было не только опрокинуть чарку–другую — имели право после стольких трудов, но и обсудить важные вопросы, поговорить, послушать, «паразважаць», да и просто отдохнуть. Тут мужчины доставали припасенные заначки — их часто называли «захаляўныя», потому что прятались они за отворотом сапога (но иногда и в картуз или за репсовую ленту на шляпе). За столом «набiрацца» считалось непристойным, всегда придерживались золотого правила — «шануй сябе». А раз так — «дык i на здароўечка!».
Елена ДОВНАР–ЗАПОЛЬСКАЯ.