ДОСИДИМ ДО ПОНЕДЕЛЬНИКА?

На «Дажынках» в Лиде Президент Республики Беларусь Александр Григорьевич Лукашенко сказал: «Мы из-за расхлябанности, неорганизованности, недисциплинированности недополучаем 25% эффекта. А это значит, мы могли бы быть на 25% богаче. И в это деньги не надо вкладывать. Нужны дисциплина и порядок. Нужно просто работать так, как работают все наши передовики. Мы это делать умеем, и этот ресурс в будущей пятилетке необходимо использовать сполна».
Безусловно, с Президентом согласны все. Но, исполняя этот наказ, кто-то постарается усилить дисциплину внутреннюю, если хотите, нравственную, а кто-то продолжит закручивать гайки, а вернее — прикручивать своих подчиненных гайками к стульям, требуя от них в первую очередь отсиживания положенных часов…
В моей трудовой книжке есть запись о нескольких годах работы на фабрике вышивальщицей. Отмечены месяцы ученичества, изменение разрядов... Однако там не записано звание, которое присваивается негласно, коллегами, сменой или бригадой. У нас оно называлось «быстрая рука». Это — когда все делаешь быстро и качественно. Умеющим работать интенсивно дают опробовать новые образцы, по их работе хронометрируют рабочий процесс, чтобы потом установить расценки на изделие.
Блузки нашей фабрики в конце 80-х годов прошлого столетия уходили со свистом, мы работали сдельно, потому быстрые обычно перевыполняли норму. Но бывали периоды, когда по каким-то причинам буксовали швейные цехи, продукция вышивальщиц накапливалась, тогда «быстрые руки» втихую творили что-то для себя и подружек или слонялись бесцельно по цеху в ожидании конца смены. Уйти пораньше было невозможно, священная корова, идол под названием «трудовая дисциплина» всегда был превыше всего.
На эту тему велись разговоры, из которых стало известно, что есть в Минске рабочий на одном из гигантов тяжелой индустрии, который, можно сказать, развил учение Маркса, предложив рассчитываться с «быстрорукими» работниками свободным временем. Он произвел расчеты, непременным требованием в которых было выполнение задания на сто процентов. Никаких сверхнорм, только сто, но самого высокого качества. Да и впрямь, зачем нарезать сто пять гаек, если сосед сделал только сто болтов? Зачем сто пятьдесят кузовов, если в наличии только сто моторов? Чтобы валялись на складе?
Вот что предлагал неведомый нам доморощенный Адам Смит: сделал рабочий свою норму, получил отметку мастера об этом, и пусть уходит на свежий воздух, в библиотеку, на свидание, пусть читает книги, занимается живописью, копает грядки. Предложение было оформлено, профсоюзом одобрено и якобы подано даже в правительство.
Однако по стране уже прокатилась перестройка, интенсивно шел развал промышленности, правительству было уже не до предложений неведомого рабочего. Да и мы все надеялись, что придут новые формы трудовых отношений и у новых демократичных начальников или владельцев здравого смысла будет с избытком.
Однако капитализма с человеческим лицом не получилось. Помню, как потрясла меня молодая беременная (!) женщина, которая, будучи больна гриппом, с высокой температурой, умоляла врача дать ей сильнодействующее лекарство и не отправлять на больничный, потому что у них на работе «больничных иметь не положено». Запуганная будущая мать думала только о сохранении работы, а не о здоровье будущего малыша. Помню еще, как молодая сотрудница другой, но тоже частной фирмы, не смогла поехать на корпоративный пикник, так как у нее рос зуб мудрости, сильно болела и распухла щека. Ей разрешили не ехать, но обязали весь рабочий день бесцельно сидеть в пустом офисе. Боссы, резвясь у костра, не забывали проверить наличие страдалицы на рабочем месте звонками с мобильного телефона на городской.
Мало того, жесточайшая не дисциплина, а муштровка внедрялась в то время не только в производственной, но и в творческой среде. В здании телевидения мало того что была внедрена система электронных пропусков, к ней впридачу была набрана группа «специалистов» с нехилыми окладами, чьей задачей стала сверка показаний магнитных карточек с контрольными записями в журналах, командировочными удостоверениями, звонки по месту пребывания журналистов. Верхом всего был сбор минут, облагаемых штрафами. Штраф полагался даже пересекшим рамку ровно в девять. С них высчитывали три минуты за поездку в лифте к рабочему месту. Журналист, живущий, к примеру, рядом с автозаводской проходной, не мог сразу пойти в цех к героям будущих публикаций. Он должен был примчаться сначала на свою проходную, чтобы приложиться к всемогущей рамке и обозначить свое присутствие на работе. Абсурд? Безусловно, если учитывать еще, что голова — не станок. Ее не выключишь по желанию. И если человек пишет материал, изобретает двигатель, просчитывает логистические варианты перевозок, продумывает рисунок танца, то он думает над этим денно и нощно, и не только за казенным столом.
Похвальная черта — не изобретать без нужды велосипед, а скопировать его модель у соседа. К примеру, правительством Японии не далее как в марте этого года было принято постановление о насильственной отправке излишне трудолюбивых работников в отпуск. И не на восемь дней, как это было ранее принято в среднем по стране. А не менее чем на три недели. Причиной такого высокого правительственного беспокойства стала официально зарегистрированная причина почти полутысячи смертей молодых перспективных работников — от переутомления. Постановление запрещает переработки, продление трудового дня, отказ от выходных и так далее.
А что делаем мы? Сплошь и рядом пошла мода делить работникам отпуска. И хорошо бы на равные части. А то приветствуется недавний японский метод — отправить человека в отпуск на недельку, на пять дней. Некоторые руководители великой доблестью считают задержку сотрудника на рабочем месте до ночи, забывая о том, что работает долго тот, кто работает плохо. Значит, не справляется с заданием в положенное время, неверно рассчитывает силы, слабо разбирается в вопросе.
Возвращаясь все к той же Японии, мы нередко вспоминаем пример, как один из ее капиталистов стал миллионером, используя «маленькие хитрости» из советского журнала «Наука и жизнь». Бизнесмен по забавным рецептам изготавливал машинки для выдавливания вишневых косточек, приспособления для вытаскивания пробок, забивания в бетон гвоздей и так далее. Он удивлялся только, откуда у советских столько смекалки. Думаю, что смекалка эта рождалась в курилках, где простые советские инженеры между делом давали друг другу советы. И не только по мелочам, но и обговаривали новые идеи и замыслы, кристаллизировали из них блестящие остроумные проекты. Да и звезды науки — великие Курчатов и Зельдович, Ландау и Капица — не чуждались розыгрышей, шуток, задушевных бесед.
Чаепитий, курилок, отдельных кабинетов, где могла уединиться тесная группка единомышленников-интеллектуалов, теперь нет. Их заменили перенятые у Запада отгороженные пластиком закутки-стойла. Какие обкатки идеи, если пятнадцать человек в одной комнате одновременно трещат клавиатурой, звонят по телефонам, отчитываются за каждую минуту, потраченную на перекур в чужом дворе (на территории офиса курить ни-ни)? Понятно, что курение — вред, но... Мало того, общение не приветствуется начальством как пустая трата времени, разговор о зарплатах считается неприличным. И даже дружеское времяпрепровождение в кафе заменено корпоративными вечеринками, где все обязательно и под приглядом.
Верхом абсурда лично я считаю существующий в некоторых организациях запрет на походы в рабочее время за водой (да-да, обычной Н2О!) и булочками в буфет, расположенный в этом же здании, предназначенный для своих работников и открытый в рабочие (!) часы. Ретивые руководители забыли, что водичка используется не только для того, чтобы «гонять кофеи», но и для запивания лекарства, а несъеденная вовремя сдоба приведет в лучшем случае к голодному обмороку, а то и к диабетической коме! Понятно, что неприязнь может вызвать чиновник, распивающий чаи во время приема граждан, но чем плохо угостить чашкой кофе или того же чая коллегу, посетителя, пришедшего на переговоры?
Почему чужой опыт приходит к нам, как цветы запоздалые, сразу не ответишь. Во время экономического кризиса многие западноевропейские организации, корпорации, банки нашли великий резерв экономии. Они отказались от дорогостоящей аренды зданий под офисы. Вооружив сотрудников, ранее сидевших в кабинетах и не работавших непосредственно с посетителями, современной оргтехникой и надежной связью, они отпустили их работать на дому, в кафе, на пляже, имея возможность мгновенно связаться с работником и принять от него готовый результат — корреспонденцию, расчет, проект, чертеж.
Я показывала информацию о новом методе многим руководителям наших организаций и предприятий. Все восхищенно цокали языками. Отмечали нестандартность решения, завидовали экономической хватке коллег-капиталистов, подсчитывали, в какую копейку влетает им аренда кабинетов. На вопрос, отчего же не перенять хороший опыт и оставить от дорогого офиса маленький чуланчик для юридического адреса, отвечали одинаково, вопросом: «А как же дисциплина?». Поразительно, что толкование этого слова почти однозначно – отсидка, надсмотр, закручивание гаек, а не результат, не достижение, не выполнение или рекорд.
Вслед за телевизионной трансляцией президентского замечания о дисциплине там было показано интервью с женой передового комбайнера. Женщина жаловалась на мужа. На его одержимость работой, на то, что он во время уборки не берег здоровья, недосыпал, недоедал, работал по 20 часов в сутки. Заметьте, без контроля со стороны начальства, без понуканий, без напоминаний, руководствуясь только законами высокой нравственности! Человек знал свою задачу, свою обязанность и долг и выполнял их. Никто не мерил в секундах его подъем по лесенке комбайна, и в минутах — его нахождение за штурвалом. Комбайнеру верили и доверяли. Именно доверие делает человека свободным, что, в свою очередь, дает результаты, называемые производственными показателями. Уверена, что глава государства имел в виду именно эту нашу внутреннюю, нравственную дисциплину, высочайшую ответственность за порученное дело. А не до зубного скрежета закрученные гайки, бессмысленное сидение в офисах, возможность одного человека законно издеваться над другим.
Конечно, доверять можно не всякому, кто-то нуждается в постоянном контроле и подстегивании. Но когда трудовая дисциплина становится фетишем, идолом,и возносится над здравым смыслом, экономией, развитием мысли, в конце концов, над суровой действительностью, в которой люди неимоверно дорожат работой и не станут во вред себе лениться без строгого хозяйского ока, ситуация характеризуется польской пословицей «Цо занадто, то не здрове».
Что случается с человеком, загнанным в суровые, а главное, бессмысленные рамки, кладущим на алтарь так называемой Дисциплины свою живую мысль, инициативу, энтузиазм — тема отдельного разговора. Пока для начала мы, как говаривал незабвенный Остап Бендер, только тронули эту корову за вымечко...

Екатерина ЦИРКУН