ОППиум для народа

16 сентября оппозиция провела традиционную акцию солидарности, но изрядно откорректированную. Действо сместилось с пл. Октябрьской на пл. Свободы, к костелу Св. Иосифа, оппозиционеры смешались с религиозными бабушками, а портреты исчезнувших и вовсе не просматривались. Правоохранители, растроганные началом избирательной кампании и смиренностью этой акции, полной молитв и песнопений, за целый час так и не улучили момента применить грубую физическую силу.


К 19.00 к костелу подтянулось несколько десятков человек (основную часть массовки по традиции составляли журналисты). В авангард выдвинулись четыре религиозные бабушки с просветленными лицами и пара-тройка кинооператоров в штатском, а в арьергарде елозило несколько ведущих наблюдение «топтунов». Поодаль маячило скопление темных силуэтов у припаркованного буса, от которого исходила неявная угроза: силуэты совещались, поддерживали связь с мозговым центром, издали вглядывались в бабушек и юношей, но вплотную к месту событий не приближались.

Большинство предыдущих акций солидарности 16-го числа каждого месяца оказывались в основном гимнастическими пятиминутками, в ходе которых активисты и спецназ успевали как следует размяться. Прошло уже 10 минут, а вечер все еще оставался томным: любезный Павел Северинец, сопредседатель незарегистрированной партии «Белорусская христианская демократия», раздавал всем свечи, бабушки улыбались, дождь прекратился, репортеры с недоумением вертели головами в ожидании зачистки территории.

Но вдруг участники акции зашевелились, вытянулись в коротенькую цепь и развернули изображения костела, возвышавшегося за их спинами, а также почему-то портреты Михася Башуры, поэта и писателя, участника кампании «Говори правду!», который был задержан 6 августа 2010г. (как сообщается в заявлении секретариата Союза белорусских писателей, ему «инкриминировали «экономичное преступление» - подделку финансовых документов для получения его женой денежного кредита в банке»).

В силу загадочных обстоятельств традиционные для таких акций портреты Гончара, Захаренко, Красовского и Завадского (а теперь, как предполагалось, еще и Бебенина) напрочь отсутствовали. Позже Северинец ответил на вопрос корреспондента «БелГазеты», почему в этой части акция разительно отличается от предыдущих: «Мы молимся за них каждый день. Портреты - это акция для проспектов, где их могут увидеть проходящие рядом. Тут затишное место, скорее для молитв, чтобы тут собирались люди и обращались к богу».

Рядом на строительных лесах, оцепивших монастырь, сверлили, пилили и бурили рабочие. «Братья и сестры! - обратился ко всем Северинец, перекрикивая стройку. - Даже сейчас мы слышим звуки разрушения - разрушают костел». Он напомнил, что в истории Беларуси метаморфозы с храмами совершались неоднократно: «В этом костеле долгое время находился архив, а в монастыре - комендатура; некогда и в Кафедральном соборе действовал спортзал, а в Красном костеле - Дом кино». Однако времена меняются - меняются и белорусы: «16 сентября мы собираемся здесь, не только чтобы вернуть этот костел». Поэтому настало время выйти на улицу и наконец-то сказать: «Бог дал нам эту землю! Нам, но не тем, кто собирается сфальсифицировать выборы, делает из храмов бордели и стоит за убийством Гончара, Красовского, Захаренко, Завадского, Карпенко, Майсени, Бебенина и многих других».

Неожиданно был сделан принципиально новый тактический ход оппозиции: оратор призвал собравшихся приходить на пл. Свободы каждый день в 19.00, вплоть до безоговорочной капитуляции властей. Мини-толпа несколько раз проскандировала слоган: «Кожны дзень, 19.00, плошча Волi каля касцелу!» Идейный вдохновитель попросил«повторить громко, чтобы услышали в Октябрьском дворце», после чего поратовал за то, чтобы эта фраза«стала нашим девизом на ближайшие месяцы»: «Только во время выборов можно провести акцию так, чтобы не хватали во время самой акции». Выяснилось, что накануне акции «задержали Вячеслава Сивчика, Дмитрия Дашкевича, еще несколько человек». Позднее в новостных сводках речь шла о 10-15 задержанных активистах.

Культпрограмма вечерних сходок обещает быть насыщенной до предела: «Сегодня - день солидарности, завтра - бардовский концерт, потом - викторина по истории и лекции известных людей про храмы». Более того, «будем писать письма в разные организации, в т.ч. международные», а также«обязательно будем молиться». Тут Северинец предложил продолжить акцию солидарности песней, бабушки молниеносно оживились, точно ждали этого сигнала с минуты на минуту, и хор участников затянул «Магутны божа». Это несколько напоминало хоровые эпизоды из «Собачьего сердца», вынуждавшие профессора Преображенского в отчаянии восклицать: «Вначале каждый вечер пение, затем в сортире замерзнут трубы, потом лопнет котел в паровом отоплении. Крышка калабуховскому дому».

Потенциальный вождь народных масс завершил свою речь предложением зачитать строки из Библии «про это время и это место», что и сделал. Анонсировав предвыборные молитвы, песнопения и лекции под открытым небом, глашатай свободы предложил присутствующим распространить это знание с соблюдением мер предосторожности: «Позвоните людям, которым вы доверяете, пошлите им SMS». Едва ли завтра «здесь будет 100 тыс.», но если во время выборов«будут собираться люди, это уже хорошо».

В заключение Северинец еще раз посоветовал всем молиться: «Нас могут не услышать люди, которые выходят из метро «Немига», на ул. Карла Маркса, простые жители в Серебрянке, но нас услышит бог». В знак согласия все прочли вслух молитву «Отче наш», а затем объявили минуту молчания. Воцарилась полная тишина, нарушаемая только звуками сверления и бурения, после чего толпа начала медленно рассасываться, и только четыре просветленные бабушки некоторое время продолжали звучно напевать хором.

Неподалеку на клумбе прикорнул один-единственный зевака - пожилой мужчина с авоськой и прореженными зубами. Чтобы выяснить настроения в среде заинтригованных акцией случайных прохожих, которую в данном случае представлял он один, корреспондент «БелГазеты» поинтересовалась его отношением к действу. «Ну а что толку, вон свечки на крыльцо поставили, сожгут архив! - воскликнул дедушка. - Зачем архив жечь? Тут же одни бээнэфовцы, да? Мне они не нравятся. Придут к власти, вернут белорусскую мову, установят демократию, все растащат и опять в свой Париж укатят. Где Некляев был восемь лет? В Финляндии! Чего вернулся? Там что, плохо?» Тут он неопределенно кивнул головой куда-то в сторону Троицкого предместья и Свислочи: «Вон я рядом с Шушкевичем живу… Как-то идет, по мобильному говорит: мол, занесли меня в Книгу рекордов Гиннесса, пенсия Br3200. А у самого мобильник иностранный, штаны иностранные, куртка иностранная!» Иностранцев дедушка не любит: «Вон была посол американская, Стюарт, помнишь? Как-то показывали ее с мужем - у мужа ожирение, до колена живот, у сына ожирение, только дочка нормальная». Несмотря на свой нигилизм, политически подкованный дедушка маячил на месте событий, пока последний участник не канул в в сгущающийся сумрак, но к пению хором не присоединялся.