Полет в бессмертие
Полет в бессмертие
...Позвонили с белорусского телевидения с просьбой о встрече: идут съемки документального фильма о легендарном подвиге Александра Горовца и необходимо посмотреть архивные документы, которые хранятся в нашей семье.
И вот разложены на столе сотни фотографий и писем–воспоминаний участников и очевидцев становления легендарной советской авиации и, конечно, гвардейцев–однополчан дяди Шуры, родного брата моей мамы. Архив пополнялся в тот период, когда мы с Борисом Крепаком работали над документальной повестью «В поединках на высоте», вышедшей в свет в издательстве «Беларусь» в 1989 году с предисловием летчика–космонавта Петра Климука. Шесть лет поисков по всей стране летчиков, техников, оружейников 88–го гвардейского авиаполка, входившего в 1943 году в состав 8–й гвардейской авиадивизии 2–й Воздушной армии, где воевал дядя. Сегодня многих из них уже нет в живых, но осталась Память, которая особенно остро и пронзительно ощущается в дни празднования Великой Победы.
Детство Саши Горовца прошло в деревне Мошканы Сенненского района. Кроме него, у Константина Ивановича и Амалии Михайловны было еще пятеро дочерей и сын. В те годы увлечение авиацией для Александра стало главным в жизни. В 1933 году юноша поступил в Витебский аэроклуб имени К.Е.Ворошилова, а затем был направлен на учебу в Ульяновскую летную школу. Ее Горовец окончил летчиком–инструктором с отличной аттестацией. Летом 1935 года поступил на службу в аэроклуб города Шахты и прошел путь от рядового летчика–инструктора до командира отряда и начальника летной части. Работа была непростая и очень важная для страны. Достаточно сказать, что к весне 1941 года, когда в небе запахло грозой, аэроклуб выпустил две с половиной сотни профессиональных пилотов.
А потом война... Как ни рвался на фронт Александр, его не отпускали: летчики–инструкторы были остро необходимы в тылу. В июле 1941 года командир звена 2–го отряда Горовец с товарищами по аэроклубу был переброшен в новый пункт назначения — азербайджанский городок Сальяны на берегу Куры. Подготовка молодых пилотов продолжалась практически круглые сутки. Когда началась великая битва за Кавказ, фронту понадобились свежие силы. В такой обстановке и пришел долгожданный приказ о расформировании Сальянской авиашколы летчиков первоначального обучения. Это значит: скоро фронт. Горовец попал в 166–й истребительный авиационный полк (будущий 88–й гвардейский) и 13 декабря 1942 года в небе над Моздоком открыл свой счет сбитым вражеским самолетам: это был истребитель «Мессершмитт–109». До исторической Курской битвы оставалось всего полгода...
Много сказано и написано о последнем воздушном бое Александра Горовца 6 июля 1943 года. Существуют разные версии, касающиеся деталей этого сражения. Однако есть неоспоримые свидетельства очевидцев, которые наблюдали этот бой и которые нам, авторам книги, присылали свои воспоминания. Командующий Воронежским фронтом, генерал армии Н.Ватутин, тоже видевший этот бой, приказал немедленно представить летчика (тогда еще не знали его имени) к званию Героя.
Но самыми ценными для нас стали воспоминания летчика Бориса Артюхина, боевого друга Александра, воевавшего с ним в одной эскадрилье. В том воздушном бою он оказался с Горовцом совсем рядом.
...Эскадрилья свою задачу выполнила — «юнкерсов» к рубежам обороны наши истребители не допустили, рассеяли и «мессеров» — и возвращалась на базу. Замыкающей должна была идти пара Горовца. Неожиданно в поле зрения летчика появилась новая волна немецких бомбардировщиков. Александр не смог предупредить об этом своего командира и решил сам, без ведомого, который потерялся в задымленном от пороховой гари небе, принять бой. Принять, используя внезапность, преимущество в высоте и скорости, врезаться в группу «бомберов», нарушить строй, любой ценой не дать им возможности произвести прицельное бомбометание на наши наземные войска.
В то время младший лейтенант Артюхин из группы прикрытия изо всех сил отбивался от наседавших на него «мессершмиттов». Внизу справа, будто в мираже, летчик увидел, как наш «лавочкин» вел неравную схватку с группой Ю–87. «Вражеских самолетов было около полусотни, и я, естественно, не знал, что с ними вел схватку Саша: номер истребителя из–за дальнего расстояния и дымки разглядеть никак не удалось». Все остальное Артюхин видел ясно и очень сожалел, что из–за насевших на него «мессеров» не мог прийти на подмогу товарищу...
Снарядов у Горовца оставалось все меньше, и он старался бить по «юнкерсам» наверняка. Еще одна атака с высоты. Еще один Ю–87 четко вписался в прицел. Это был уже девятый «лаптежник», сраженный советским летчиком в одном бою. Неожиданно с большой высоты на Горовца свалилась четверка Ме–109. Летчику удалось увернуться от удара, выполнить разворот и, как показалось Артюхину, самому оказаться в положении атакующего. Но оружие молчало: боеприпасы наверняка были исчерпаны. Фашисты, видимо, поняли это. Они рассыпались веером и нападали на Горовца с разных сторон одновременно. Приближаясь, Артюхин пытался отсечь «мессеров» огнем от нашего истребителя, одного даже сбил, но немцы неудержимо шли в атаку. Ла–5 Александра Горовца под большим углом пикировал в сторону Зоринских Дворов. Огромное облако дыма — последнее, что увидел Артюхин на месте падения нашего истребителя...
Бывший командующий 2–й Воздушной армией Герой Советского Союза маршал авиации, наш земляк С.А.Красовский подтверждал: «В боевой практике советских летчиков отмечено немало случаев, когда истребителю удавалось за один вылет сбивать по 5 — 6 вражеских самолетов. Воздушный же бой старшего лейтенанта Горовца по своей отваге, храбрости и боевому мастерству является беспрецедентным. Он уничтожил в одном бою девять фашистских бомбардировщиков. Горовец погиб смертью храбрых, своим примером он зажег сердца тысяч советских бойцов... Его короткая, но яркая, как пламень, жизнь служит для нас примером горячей любви к своему народу, к Родине...»
Именем Александра Горовца названы улицы, школьные музеи и аэроклубы. Восемь памятников и бюстов установлены в Беларуси и России. Один из них стоит на земле Белгородчины, на 598–м километре автомагистрали Москва — Симферополь. Здесь покоится прах летчика–героя. Мимо беспрерывно проносятся машины и, замедляя ход у памятника, протяжно сигналят...
Людмила Крушинская.