Судьба одной из пяти миллионов: история белорусского «ОСТарбайтера»

Военные архивы становятся семейными. На неделе в Витебской области 10 закрытых до селе дел – а это немецкие пропуска и трудовые книжки – передали владельцам или родственникам узников трудовых лагерей Германии в годы войны. Правда, точка в этом деле не поставлена…

Бабушка Валя на своем (без пятнадцати) веку повидала многое. В 1942 году, когда гитлеровцы устраивали массовые облавы на молодых людей для угона «чернорабочих» в Германию под кодовым названием «эвакуация», она как раз попала в список «эвакуированных». Когда война закончилась, Валентина Федоровна вернулась, чтобы потратить десятилетия на поиски нового дома.

С неполными семью классами образования бабушка говорит на красивом русском языке. Книги Джека Лондона и Теодора Драйзера стали для нее школой и даже ВУЗом жизни.

Валентина Крупко, узница трудового лагеря в Германии (1942-1945 гг.):
– У меня было пианино. Я самоучка везде и всегда. И гитара у меня была. Все у меня было. Японская шарманка, там классные-приклассные песенки, таких больше нет. Что есть, то раздавала. И швейные машинки. У меня все есть.
Корреспондент СТВ:
– Так Вам муж нужен.
Валентина Крупко:
– Разве мне мужик обычный уходит? Мне нужен князь. Он должен разбираться во всем. Зачем мне пьяница-забулдыга в доме?

В 45-м вместо обещанных немцами марок Валентина Федоровна привезла из трудового лагеря в Германии в кармане лишь аусвай – немецкий пропуск и трудовую книжку. Четыре года работы во славу Великого Рейха от слова «раб» – за колючей проволокой с нашивкой на рукаве «ОСТ» она получала пару картофелин и хлеб размером с коробок. Белорусские «ОСТарбайтеры» были постоянной мишенью для проявлений жестокости и античеловечности со стороны гестапо. Но даже к «врагам» и «недочеловекам» в суровые годы войны проявлялось милосердие. Для бабушки Вали ангелом-хранителем стала фрау-надсмотрщица.

Валентина Крупко:
– Мы враги были. Но нам попалась это мама хорошая. Добрая мама. Она водила нас тихонько. Выводила нас из-под проволоки в выходной день и показывала нам красоту города.

Одна из пяти с половиной миллионов советских граждан – в годы Второй Мировой это вся экономическая и производительная мощность Третьего Рейха. У каждого «ОСТарбайтера» – своя судьба, обычно несчастливая. Люди играли на сцене трудовых лагерей не себя. Для юной Вали четыре года жизни стали каким-то безумным спектаклем, в котором перемешались все роли и монологи.

Валентина Крупко:
– Я была на немку похожа. Когда уходили, меня никто не узнавал, что я русская. Когда шли через КП, мальчики стоят, говорят – пошли немки. Кто в столовой работал, кто где. Нас в госпитале откармливали.

В 45-м она захотела вернуться в Беларусь. Хотя соблазн остаться в Европе был. Ведь на ее глазах офицеры-освободители забирали в иностранные города русских девушек. Она, не задумываясь, поехала домой. Потом, уже на родине, допросы НКВД, слежки, фильтрационные архивы и так далее. После Победы было нормальным всех «ОСТарбайтеров» отсеивать на «своих» и «предателей».

Валентина Крупко:
– Страх, что нас повезут. Целыми вагонами везли в Сибирь и на Урал. И вот голые, кто как сидит. А там мороз. А они, кто висел, кто что. Их садили в эшелоны, где коров возят.
Каждый человечек прятал меня. Вот так. Один другому передавали. Дети мои не знали, что я была в Германии. Вы что. Нельзя никому. Меня уже научили. На работу ж не возьмут. Думаете, легко прошла война?
 
Александра Кулакова, Александр Шкарубо, телекомпания СТВ.