"Дело Байковой": вторая сторона ордера на арест
19.03.2010 17:52
—
Новости Общества
"Белорусские новости" всегда открыты для обсуждения, для высказывания различных мнений по проблемам и темам, волнующим наше общество. Не является исключением и резонансная история, получавшая название "дело Байковой".
Официальных комментариев о причинах ареста старшего следователя Генпрокуратуры пока нет, отсюда и версионный характер публикаций в СМИ: от недоумения – что же происходит в стране, если прокурорские работники оказываются под следствием? – до выводов о неких "войнах" между силовыми структурами. Но есть в этой истории и еще одна сторона, называющая себя "родственниками пострадавших от незаконных методов расследования".
Сегодня мы предоставляем слово Сергею Лебединскому, руководителю инициативной группы родственников осужденных таможенников и других фигурантов уголовных дел, расследование по которым проводила следственная бригада, возглавляемая Светланой Байковой. Со слов Сергея Ивановича, он представляет интересы около полусотни людей, чьи близкие сегодня находятся в заключении. Текст публикуется в сокращенном редакцией варианте.
Сергей Лебединский: "Байкова сама сделала все, чтобы ее арестовали"
Борьбу с Байковой мы начали задолго до ее ареста, а продолжалась она долгих три с половиной года.
В своих жалобах и обращениях в различные инстанции мы указывали на серьезные нарушения уголовно-процессуального законодательства, допущенные Байковой и ее коллегами при расследовании таможенных уголовных дел; на использование ею недозволенных методов ведения следствия, включая применение к обвиняемым методов психологического давления и физического насилия; на факты многочисленных фальсификаций доказательств, включая и переписывание протоколов допросов обвиняемых с полным изменением их первоначального смысла, вписывание в протоколы допросов дополнительных фраз, подделку подписей и многое другое. У руководства Генпрокуратуры была возможность вовремя отреагировать на наши жалобы и, может быть, в этом случае дело не зашло бы так далеко, а Байкова не оказалась бы за решеткой. Однако этого не произошло.
На волне борьбы с коррупцией "преступниками" стали белорусские таможенники. Выбор мишени для преследования был очень удачен, поскольку в психологии обывателя таможенник олицетворяет далеко не самого честного человека. А уж коль общественное мнение сформировано, то и отстаивать честное имя сотрудников таможни, скорее всего, никто не будет. Видимо, так и полагала Байкова, затевая каждое новое уголовное дело против таможенников.
При этом и доказывать особо ничего не надо, поскольку все поверят "честной" и "принципиальной" Байковой, а не таможенникам. Однако забыла она главное: любое преступление надо именно доказать, а этих доказательств у нее как раз и не было. И тогда "злой гений" Байковой подсказал, что доказательства можно найти легко, если арестовать сразу большую группу таможенников, столкнуть их лбами, гарантируя при этом одних освободить от уголовной ответственности, если они оговорят других и признают факт совершения преступления сами. Ставки оказались достаточно высокими – либо остаться честным и долгие годы доказывать свою невиновность, либо оговорить своих коллег и выйти на свободу. Игра на слабостях человеческой психологии оказалась для следователя выигрышной. Многие из фигурантов таможенных дел согласились на подобное безнравственное сотрудничество со следствием. Итогом такой игры на человеческих слабостях стала массовая "зачистка" на белорусской таможне и отправка нескольких десятков таможенников на скамью подсудимых, включая и женщин. В то же время на свободе осталось более полусотни таможенников, которые признали свои прегрешения, но были освобождены от уголовной ответственности по решению следствия.
Возьмем, к примеру, первое таможенное дело, когда на скамье подсудимых оказались брестские и гродненские таможенники, обвиненные и осужденные за незаконное таможенное оформление незадекларированных грузов по поддельным документам, хотя суду стороной обвинения так и не было представлено ни одного комплекта поддельных документов. После почти полугодового нахождения под стражей в СИЗО Бреста и Минска одного из таможенников "дожали", и тот вынужден был сделать добровольное признание о существовании на брестской таможне преступной организации. Этого было вполне достаточно для того, чтобы арестовать большую группу таможенников. Под знаком "раздачи" ст. 20 УК РБ ("Освобождение от уголовной ответственности участника преступной организации или банды") раскручивалось дело и, по нашему убеждению, виртуальной преступной группы гродненских таможенников, в которую вошли четыре рядовых инспектора, а все остальные таможенники, участвовавшие в таможенном оформлении, были выведены из уголовного дела или отпущены на свободу по ст. 20 УК РБ. В итоге, чтобы "засудить" шесть брестских и четырех гродненских таможенников, следователю пришлось сделать "двадцаточниками" более двадцати человек. Может, в этом и состоит суть установления справедливости и законности по Байковой, которая работала по принципу "оговори коллегу – и ты свободен"? О том, что этот принцип стал ключевым в ее деятельности, свидетельствует и то, что по второму "плиточному" уголовному делу ст. 20 УК РБ была применена к 24 фигурантам, а по третьему (так называемому "мебельному") делу - к 31 фигуранту.
Мы многократно обращались в Генпрокуратуру с просьбой отстранить Байкову от расследования уголовных дел таможенников в силу использования ею недозволенных методов расследования, однако эти жалобы остались без удовлетворения. Мы трижды требовали возбудить уголовное дело в отношении Байковой и ее коллег (два раза обращались с заявлениями в Генпрокуратуру и один раз в ГСУ ПР МВД) по нескольким статьям Уголовного кодекса РБ.
Свою позицию в отношении расследуемых Байковой таможенных дел выразил и Верховный суд, который отменил приговор по второму таможенному делу и направил его на пересмотр. В определении Верховного суда было сказано, что "приговор подлежит отмене по причине односторонности и неполноты судебного следствия, несоответствия выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела, а также существенного нарушения уголовно-процессуального закона" (с. 18 текста определения). В частности, в определении сказано, что значительная часть документов, касающихся незаконного перемещения товаров, оформлялась не обвиняемыми, а лицами, освобожденными от уголовной ответственности по с. 20 УК РБ. Было высказано сомнение в отношении достоверности электронной базы данных в отсутствии данных на бумажных носителях, поскольку в электронную базу вносились изменения. Остались без оценки суда доводы обвиняемых о том, что недостоверные сведения вносились в электронную базу польской таможни. Выводы и мотивировка суда об участии таможенников в организованной группе и преступной организации носит обобщенный, а значит, предположительный характер. Приговор не соответствует фактическим обстоятельствам дела, поскольку выводы суда содержат существенные противоречия, которые ставят под сомнение их обоснованность.
В определении Верховного суда также говорится, что при новом рассмотрении дела "подлежат тщательной проверке доводы обвиняемых о том, что изменение показаний лицами, освобожденными от уголовной ответственности по ст. 20 УК, является результатом незаконного воздействия на них со стороны должностных лиц органа уголовного преследования". Судом также не дана оценка "факту проведения членами следственной группы в ходе предварительного следствия "общего собрания" с инспекторами таможни, подозреваемыми в совершении преступлений по вопросам, непосредственно связанным с этими преступлениями, во-первых, на предмет соответствия подобного рода действий следственной группы нормам уголовно-процессуального закона, а во-вторых, в связи проведения этого собрания с изменением в последующем показаний отдельными инспекторами". В приговоре также не дана оценка доводам обвиняемых о том, "что свидетели, освобожденные от уголовной ответственности по ст. 20 УК, дали ложные показания под давлением должностных лиц органа уголовного преследования".
Отмена приговора по второму таможенному делу давала шанс Байковой признать свои недостатки, одуматься и прекратить "фабриковать" и "стряпать" новые дела по старым, дискредитировавшим себя схемам расследования. Для того, чтобы признать это, нужна была смелость. Однако и на этот раз одержал верх не здравый смысл, а присущее ей упрямство, которое, по всей видимости, стало возможным лишь при полном попустительстве надзирающих органов и ее руководства. Байкова, не желая признавать себя побежденной, оперативно принимает решение выдвинуть новое обвинение группе таможенников из числа тех, по которым был отменен приговор.
В заключение хотелось бы отметить, что прежде, чем становиться ярым защитником Байковой, представляя ее в роли узницы совести, и переводить ее арест в плоскость разборок между силовыми ведомствами, необходимо не слепо повиноваться инстинкту защитников всех угнетенных, а разобраться в самом феномене этого человека. Нужны ли нам такие следователи? При этом каждый из нас должен ответить на те вопросы, на которые мы ждали ответов из Генпрокуратуры долгие три с половиной года.
От редакции. Со своей стороны заметим, что Сергей Лебединский упоминает и уголовные дела, приговоры по которым вступили в законную силу. Следствие – это лишь одно звено в цепи всей правоохранительной системы, итоговую оценку которой дает судебная ветвь власти. В данном случае вопросов здесь больше, чем ответов…
Официальных комментариев о причинах ареста старшего следователя Генпрокуратуры пока нет, отсюда и версионный характер публикаций в СМИ: от недоумения – что же происходит в стране, если прокурорские работники оказываются под следствием? – до выводов о неких "войнах" между силовыми структурами. Но есть в этой истории и еще одна сторона, называющая себя "родственниками пострадавших от незаконных методов расследования".
Сегодня мы предоставляем слово Сергею Лебединскому, руководителю инициативной группы родственников осужденных таможенников и других фигурантов уголовных дел, расследование по которым проводила следственная бригада, возглавляемая Светланой Байковой. Со слов Сергея Ивановича, он представляет интересы около полусотни людей, чьи близкие сегодня находятся в заключении. Текст публикуется в сокращенном редакцией варианте.
Сергей Лебединский: "Байкова сама сделала все, чтобы ее арестовали"
Борьбу с Байковой мы начали задолго до ее ареста, а продолжалась она долгих три с половиной года.
В своих жалобах и обращениях в различные инстанции мы указывали на серьезные нарушения уголовно-процессуального законодательства, допущенные Байковой и ее коллегами при расследовании таможенных уголовных дел; на использование ею недозволенных методов ведения следствия, включая применение к обвиняемым методов психологического давления и физического насилия; на факты многочисленных фальсификаций доказательств, включая и переписывание протоколов допросов обвиняемых с полным изменением их первоначального смысла, вписывание в протоколы допросов дополнительных фраз, подделку подписей и многое другое. У руководства Генпрокуратуры была возможность вовремя отреагировать на наши жалобы и, может быть, в этом случае дело не зашло бы так далеко, а Байкова не оказалась бы за решеткой. Однако этого не произошло.
На волне борьбы с коррупцией "преступниками" стали белорусские таможенники. Выбор мишени для преследования был очень удачен, поскольку в психологии обывателя таможенник олицетворяет далеко не самого честного человека. А уж коль общественное мнение сформировано, то и отстаивать честное имя сотрудников таможни, скорее всего, никто не будет. Видимо, так и полагала Байкова, затевая каждое новое уголовное дело против таможенников.
При этом и доказывать особо ничего не надо, поскольку все поверят "честной" и "принципиальной" Байковой, а не таможенникам. Однако забыла она главное: любое преступление надо именно доказать, а этих доказательств у нее как раз и не было. И тогда "злой гений" Байковой подсказал, что доказательства можно найти легко, если арестовать сразу большую группу таможенников, столкнуть их лбами, гарантируя при этом одних освободить от уголовной ответственности, если они оговорят других и признают факт совершения преступления сами. Ставки оказались достаточно высокими – либо остаться честным и долгие годы доказывать свою невиновность, либо оговорить своих коллег и выйти на свободу. Игра на слабостях человеческой психологии оказалась для следователя выигрышной. Многие из фигурантов таможенных дел согласились на подобное безнравственное сотрудничество со следствием. Итогом такой игры на человеческих слабостях стала массовая "зачистка" на белорусской таможне и отправка нескольких десятков таможенников на скамью подсудимых, включая и женщин. В то же время на свободе осталось более полусотни таможенников, которые признали свои прегрешения, но были освобождены от уголовной ответственности по решению следствия.
Возьмем, к примеру, первое таможенное дело, когда на скамье подсудимых оказались брестские и гродненские таможенники, обвиненные и осужденные за незаконное таможенное оформление незадекларированных грузов по поддельным документам, хотя суду стороной обвинения так и не было представлено ни одного комплекта поддельных документов. После почти полугодового нахождения под стражей в СИЗО Бреста и Минска одного из таможенников "дожали", и тот вынужден был сделать добровольное признание о существовании на брестской таможне преступной организации. Этого было вполне достаточно для того, чтобы арестовать большую группу таможенников. Под знаком "раздачи" ст. 20 УК РБ ("Освобождение от уголовной ответственности участника преступной организации или банды") раскручивалось дело и, по нашему убеждению, виртуальной преступной группы гродненских таможенников, в которую вошли четыре рядовых инспектора, а все остальные таможенники, участвовавшие в таможенном оформлении, были выведены из уголовного дела или отпущены на свободу по ст. 20 УК РБ. В итоге, чтобы "засудить" шесть брестских и четырех гродненских таможенников, следователю пришлось сделать "двадцаточниками" более двадцати человек. Может, в этом и состоит суть установления справедливости и законности по Байковой, которая работала по принципу "оговори коллегу – и ты свободен"? О том, что этот принцип стал ключевым в ее деятельности, свидетельствует и то, что по второму "плиточному" уголовному делу ст. 20 УК РБ была применена к 24 фигурантам, а по третьему (так называемому "мебельному") делу - к 31 фигуранту.
Мы многократно обращались в Генпрокуратуру с просьбой отстранить Байкову от расследования уголовных дел таможенников в силу использования ею недозволенных методов расследования, однако эти жалобы остались без удовлетворения. Мы трижды требовали возбудить уголовное дело в отношении Байковой и ее коллег (два раза обращались с заявлениями в Генпрокуратуру и один раз в ГСУ ПР МВД) по нескольким статьям Уголовного кодекса РБ.
Свою позицию в отношении расследуемых Байковой таможенных дел выразил и Верховный суд, который отменил приговор по второму таможенному делу и направил его на пересмотр. В определении Верховного суда было сказано, что "приговор подлежит отмене по причине односторонности и неполноты судебного следствия, несоответствия выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам дела, а также существенного нарушения уголовно-процессуального закона" (с. 18 текста определения). В частности, в определении сказано, что значительная часть документов, касающихся незаконного перемещения товаров, оформлялась не обвиняемыми, а лицами, освобожденными от уголовной ответственности по с. 20 УК РБ. Было высказано сомнение в отношении достоверности электронной базы данных в отсутствии данных на бумажных носителях, поскольку в электронную базу вносились изменения. Остались без оценки суда доводы обвиняемых о том, что недостоверные сведения вносились в электронную базу польской таможни. Выводы и мотивировка суда об участии таможенников в организованной группе и преступной организации носит обобщенный, а значит, предположительный характер. Приговор не соответствует фактическим обстоятельствам дела, поскольку выводы суда содержат существенные противоречия, которые ставят под сомнение их обоснованность.
В определении Верховного суда также говорится, что при новом рассмотрении дела "подлежат тщательной проверке доводы обвиняемых о том, что изменение показаний лицами, освобожденными от уголовной ответственности по ст. 20 УК, является результатом незаконного воздействия на них со стороны должностных лиц органа уголовного преследования". Судом также не дана оценка "факту проведения членами следственной группы в ходе предварительного следствия "общего собрания" с инспекторами таможни, подозреваемыми в совершении преступлений по вопросам, непосредственно связанным с этими преступлениями, во-первых, на предмет соответствия подобного рода действий следственной группы нормам уголовно-процессуального закона, а во-вторых, в связи проведения этого собрания с изменением в последующем показаний отдельными инспекторами". В приговоре также не дана оценка доводам обвиняемых о том, "что свидетели, освобожденные от уголовной ответственности по ст. 20 УК, дали ложные показания под давлением должностных лиц органа уголовного преследования".
Отмена приговора по второму таможенному делу давала шанс Байковой признать свои недостатки, одуматься и прекратить "фабриковать" и "стряпать" новые дела по старым, дискредитировавшим себя схемам расследования. Для того, чтобы признать это, нужна была смелость. Однако и на этот раз одержал верх не здравый смысл, а присущее ей упрямство, которое, по всей видимости, стало возможным лишь при полном попустительстве надзирающих органов и ее руководства. Байкова, не желая признавать себя побежденной, оперативно принимает решение выдвинуть новое обвинение группе таможенников из числа тех, по которым был отменен приговор.
В заключение хотелось бы отметить, что прежде, чем становиться ярым защитником Байковой, представляя ее в роли узницы совести, и переводить ее арест в плоскость разборок между силовыми ведомствами, необходимо не слепо повиноваться инстинкту защитников всех угнетенных, а разобраться в самом феномене этого человека. Нужны ли нам такие следователи? При этом каждый из нас должен ответить на те вопросы, на которые мы ждали ответов из Генпрокуратуры долгие три с половиной года.
От редакции. Со своей стороны заметим, что Сергей Лебединский упоминает и уголовные дела, приговоры по которым вступили в законную силу. Следствие – это лишь одно звено в цепи всей правоохранительной системы, итоговую оценку которой дает судебная ветвь власти. В данном случае вопросов здесь больше, чем ответов…