Конфликт отцов и детей усиливается?

- В каких сферах белорусская молодежь больше всего изменилась за эти 15 лет?

Татьяна Гаплинчик: Мне тяжело говорить в каких сферах она изменилась больше всего, ведь мы отслеживаем не все сферы. Но, если говорить о общедемографической ситуации, то теперь молодежь все еще остается довольно многочисленной группой населения в стране. Это частично связано с бумом рождаемости в конце 80-х.

В обществе вообще за последние 15 лет произошли существенные изменения, а молодежь отражает их в большей степени, чем кто-то другой, поэтому, наверное, - это самая динамичная группа. Я бы сказала, что сегодня, в принципе, у молодежи намного больше возможностей - учиться, выбирать профессии… Появилось больше возможностей стать руководителем или менеджером в более раннем возрасте, потому что теперь не обязательно к высокой должности пробиваться, начиная с уборщицы, как это было раньше…

- Вы теперь говорите больше об условиях, которые изменились, и благодаря которым сегодня молодежь может себя лучше проявить. А что касается именно внутренних изменений - в характере, мировосприятии и т.д. Делали ли вы такие исследования?

- Мне кажется, что для молодого человека шкала ценностей остается более-менее той же. Молодежь сильно не изменилась, она осталась примерно такой же.  Другое дело, что, действительно, меняются условия, в которых эти ценности реализуются. Естественно, что стало больше возможностей, свободы, открытости.

- То есть разрыв между старшим поколением и младшим все равно остается? Он такой же, как и был всегда, или, может, он стал меньше?

- Мне кажется, что конфликт еще более усиливается. Я здесь солидарна с профессором Капицей, когда он говорит, что сейчас сжимается время. То есть, что в связи с изменением технологий, за единицу времени происходит намного больше вещей. И в этом смысле мы, взрослые, стареем намного быстрее, чем старели наши родители, а молодежь развивается намного более динамично, чем развиваются их родители.
Поэтому молодежи сегодня тяжелее. И со взрослыми, и вообще с жизнью, чем прежней молодежи. И все эти обычные разговоры о том, какая теперь ужасная молодежь… Мне кажется, что сегодня она намного лучше, более динамичная и прогрессивная, чем были наши родители, когда они были молодыми.

- А что именно изменилось в гендерном вопросе? Действительно сегодня у женщин стало больше возможностей, чем было 15 лет назад?

- Сегодня у молодых девушек, безусловно, больше возможностей, чем 15 лет назад. В той же сексуальности - сегодня есть доступ к контрацепции, и женщина может решать и планировать свое будущее, а не рассчитывать на авось. За 15 лет количество абортов сократилось почти в три раза.

Больше стало доступных профессий. Если раньше девушки даже и мечтать не могли о том, чтобы попасть в вооруженные силы, в какие-то исключительно мужские профессии, сегодня, по крайней мере для тех немногих, кто этого хочет, такая возможность есть. Хотя, вместе с тем, и сексизм и дискриминация есть… И, возможно, они даже более ярко выражены.

Но, тем не менее, однозначно, практически по всем позициям за 15 лет стало лучше, чем было.

- Почему исследование началось именно 15 лет назад?

- Вся эта история приурочена к 15-летию Каирской конференции по народонаселению и развитию. И это такая серьезная веха, когда был озвучен план действий на 20 лет, который подписали многие страны. В плане говорилось о достижении гендерного равенства, обеспечении доступа к репродуктивному здоровью. О многих из этих вещей раньше просто не говорили…

Вот прошло 15 лет, и мы пытаемся сравнить, что происходит. Скажем, сегодня подростки могут получить доступ к услугам в сфере репродуктивного здоровья, есть специально обученные врачи, для которых сам факт того, что в 15 лет ты пришла к гинекологу не означает, что ничего хорошего точно с тобой быть не может.

Также недавно были приняты изменения в закон о здравоохранении. И, если раньше молодой человек только начиная с 18 лет мог попасть под какое-то медицинское вмешательство без согласия родителей, то теперь это 16 лет. То есть, это такие вещи, которые позволяют молодежи больше решений принимать самостоятельно. И влиять на что-то без взрослых.

- Когда это все 15 лет назад началось, была, наверное, цель, каким это все должно быть сегодня. Насколько то, что есть сегодня, реально совпадает с тем, что было запланировано?

- Мы очень близки к этим целям, почти по всем позициям. Но тут есть вопросы, например, что касается общего доступа к услугам в сферы репродуктивного здоровья - фактически да, общий доступ есть, но вопрос качества остается. Да, врач есть, да, эти услуги бесплатные, но насколько сегодня подростки готовы прийти в своих районных центрах к гинекологу или урологу - большой вопрос.

Мы проводили исследование, и они говорят - все равно боимся, что встреим соседку, или маме завтра доктор расскажет, или в школе станет известно. Всегда стоит вопрос, что там скрывается за количественными показателями в плане качества.

- Было ли для вас что-то неожиданное во время этого исследования? Например, вы предполагали, что будет так-то, а выявилась, что молодежь отвечает совсем по-другому?

- Я хочу сказать, что это исследование не было таким, что мы проводили опросы и видели тенденции. Нет, мы просто пытались отыскать какие-то конкретные истории. И приятной неожиданностью было, что найти такие истории с позитивными изменениями было довольно просто. Например, мы нашли семью, где молодой папа пошел в декретный отпуск, чтобы дать маме возможность поучиться.

- А сколько вообще таких отцов есть в Беларуси, которые берут декретный отпуск?

- Где-то 1-1,5%… Но я знаю, что появляются новые организации, например, "Ассоциация любящих пап", в которых молодые люди не стесняются того, что они катают коляску, или сидят с ребенком вместо того, чтобы зарабатывать деньги на семью. Хотя, вместе с тем, все равно, когда у нас была презентация этого проекта, то в семье, о которой я говорила, где папа брал декретный отпуск, он на презентацию не пришел, а пришла мама с ребенком, так как отец был занят.

Но важно, что эти перемены, которые 15 лет назад казались невозможными, сегодня люди воспринимают спокойно. Это мне кажется важным, что жизнь меняется и эти позитивные перемены становятся частью нормы.

- Как далеко мы находимся в этих вопросах от европейских стран? Например, с теми же папами. В Европе папа с коляской - это действительно норма, они повсюду. А у нас, все-таки, - исключение…

- Ну, например, в Скандинавии есть все возможные меры, которые стимулируют отцов. В Норвегии отец обязан взять 4 или 6 недель декретного отпуска, это без вариантов. А дальше так построена система, вот у меня однокурсница живет в Швеции, и они считали, кому, когда взять декретный отпуск, чтобы максимизировать свои доходы.

Опять к вопросу среды. Что-то меняется от людей, а что-то от среды. С одной стороны, очень много зависит от государственной политики, а с другой - это, безусловно, изменения в сознании людей, а эта вещь такая медленная и неповоротливая…

- Получается, мы немного отстаем в некоторых вопросах от других европейских стран. Но что, если говорить о темпах, с которыми мы движемся? Может, мы и движемся медленно?

- Ох, это хороший вопрос. Я думаю, в разных вопросах разными темпами. Например, в гендерном равенстве нам всегда было чуть попроще, потому что со времен революции наши женщины могли довольно много по сравнению с другими странами. Другое дело, что как бы динамично мы не пытались развиваться, все равно есть этот так называемый "стеклянный потолок", когда и образование у тебя есть и опыт работы, но все равно, при других равных, на руководящую должность возьмут скорее мужчину…

В любом случае, чем большего прогресса ты достиг, тем более медленно ты начинаешь двигаться, потому что после чисто технических, дальше начинают уже происходить сущностные изменения.