Мартинович: Если мой роман запретят, он станет очень популярным

Роман белорусского журналиста Виктора Мартиновича "Паранойя" рассказывает о минском писателе, который влюбился в любовницу президента-диктатора. Большая часть книги — это "прослушки" спецслужб, расположенных в жёлтом доме на проспекте Независимости.

Роман "Паранойя" вышел в российском издательстве АСТ. В нём характеризуется то, что происходит в нашей стране.
 
Это художественное произведение - любовная история писателя, пишущего роман об отношениях профессора, "винтика системы", и его любимого студента, который был отчислен и забран в армию из-за политической активности.
 
"Главный герой, писатель Анатолий Невинский, влюбился в девушку, которая является любовницей главы государства",  - говорит Виктор Мартинович.
 
Из-за этого герой попадает под внимание спецслужб и их тайные свидания отслеживаются.
 
Виктор Марцинович: "Дальше мы видим трагическое развитие этой истории глазами спецслужб, которые начинают следить за той девушкой и писателем. И думают, что с ними сделать. Там очень много классической музыки, города Минска, много страха, который является главным в этой истории".
 
Большая часть романа написана через "прослушки" спецслужб. Что-то подобное многие видели в фильме "Жизнь других" (Das Leben der Anderen), где Штази, спецслужба ГДР, следила за драматургом, девушка которого стала позднее любовницей министра культуры и всё начало развиваться трагически. Там тоже большая часть фильма - это "прослушка".
 
Действия происходят в очень узнаваемом мире города Минска, в конкретных местах, кафе. Кстати, как раз это вызвало недовольство российских издателей. Они хотели выкинуть привязку к Минску, чтобы происходящее можно было представить в любом городе. Потому что Минск и Беларусь не будут так продаваться, считали издатели. Но автор настоял на том, чтобы Минск в романе остался, потому что это, по его мнению, - самое главное.
 
Российские издатели и читатели полностью не поймут роман, что доказывает: мы живём в стране паранойи, говорит автор. А они живут в другом мире.
Виктор Мартинович: "А что такого? У вас все машины с тонированным стеклом. А в Беларуси если машина с тонированным стеклом, то там сидит как минимум боец".
 
О главе государства мы знаем, что он живёт в жёлтом доме на проспекте Независимости. В доме, который все боятся и во дворе которого находится "американка". Он назначает президентов. Его имя Николай Михайлович Муравьёв.
"Это другой вид диктатора - не тот, о котором принято говорить. Человек, который прекрасно говорит по-французски, любит музыку Моцарта. Это рафинированный интеллигент шизоидного типа. Этот образ может быть предупреждением того, что в Беларуси придёт к власти человек из силовых структур," - говорит автор.
 
Литератор и переводчица Мария Мартысевич считает, что это очень качественная книга, которая несёт определённые мысли и легко читается. Она затрагивает проблемы белорусского общества. Поэтому каждый белорус сможет узнать себя в произведении.
Мария Мартысевич: "Я думаю, каждый белорус может узнать себя в книжке. Любой человек, который живёт в Беларуси и пытается что-то делать. Я прочла её за два вечера. Хотя читала с компьютера, что тяжелее, а во-вторых - она большая. Это такой толстый роман. Я читала, чтобы покритиковать, но так увлеклась, что критика отключилась".
Это - белорусская литература, написанная по-русски, говорит Мария Мартысевич. Книгу будут воспринимать именно через призму Беларуси, но не как художественный роман, выдуманную историю, чем она и является.
 
Через неделю книга должна появиться в Беларуси, сейчас она свободно продаётся в России, где стоит от 5,5 до 7 долларов.
Одной из стратегий пиара издательства является возможность запрета её распространения в Беларуси, говорит автор. Поэтому, если роман запретят здесь, белорусскому читателю будет сложно его достать, но он будет просто мегапопулярным в России. Самым верным ходом будет вариант, чтобы книга спокойно продавалась в Беларуси, говорит Виктор Мартинович.
Кстати, компания "Инфонавигатор" уже продаёт права на экранизацию романа.
 
В белорусском переводе кусок романа, не связанный с "прослушкой", будет напечатан в ноябрьском номере белорусского журнала "Архе".
А Еврорадио представляет отрывок из романа, в котором описывается Минск.
 
"Народа вокруг стало меньше, и я сразу сообразил, почему: строя глазки машинам, я прошел уставшее от собственных попыток вернуть социализм здание ГУМа и оказался в районе, куда не надо было, не надо было, конечно. Прямо передо мной пятой симфонией Бетховена грохотало Министерство госбезопасности - комплекс зданий, нарядной стороной обращенных к проспекту, и страшными сторонами, обращенными к боковым улочкам, на которые никогда не сворачивают автобусы с иностранными туристами. Сталинское барокко: портики, пилястры, барельефы с серпами и молотами, колонны коринфского ордера с дополнительными языками, плодородно свисающими вниз, знаменуя торжество соцреализма в камне. Заштрихованный на всех городских картах квартал, резиденция, - его резиденция, - возле которой постоянно дежурят люди в штатском, и не дай мне Бог здесь замедлить шаг или, тем более, достать камеру. Там, прямо по центру, между колонн, венчая идущие к ней ступени, располагается исполинская дверь, которая навсегда закрыта: никто не попадает сюда через центральный вход, никто.
 
Я спешно перешел на другую сторону улицы, заметив, что решенная в стиле чуть более тонком, чем сталинский ампир (сталинское рококо, что ли?) башенка, пристроенная к крыше правого крыла здания, озарена мягким светом изнутри. Легенды - наши легенды, легенды, рожденные ночной паранойей, исчезающими соседями, редкими рассказами оправданных врагов, побывавших на допросах, - эти легенды рассказывают, что когда-то башенку пристроил к зданию всемогущий председатель советского Комитета госбезопасности Цанава. Ее и называли так, в спокойные советские времена - «башенкой Цанавы». Ну а потом пришел он, объединил страну, свел в одно все силовые ведомства, сделав их единым Министерством госбезопасности, и с тех пор никто не сомневается, чья эта башенка. Конечно, там сидит он. И, поскольку он никогда не спит, в башенке сутки напролет горит свет. И я не знаю, что из этих двух наименований страшней - отвлеченное местоимение «он», или давно ставшая нарицательным фамилия "Муравьев", или вся обойма его регалий: глава государства, верховный главнокомандующий, Министр государственной безопасности Николай Михайлович Муравьев. И что слова «военный переворот», «узурпация», «аресты», - рядом с этим простым, все о себе сразу объясняющим «Муравьев»? Муравьев! Да. Муравьев. Министр, назначающий президентов.
 
Вообще-то МГБ не положено бояться. Коль скоро они зажигают свет в башенке, стало быть, горожане должны гулять вокруг (с детскими колясками?) и смотреть, и восхищаться его усердием, его заботой, но вот интересно, если шарахнуть по ней из гранатомета… Тут я услышал за своей спиной до такой степени характерные шаги, что спешно ускорился, - и мелькнула ласточкой паническая мысль о том, что теперь они могут прослушивать мысли, и свернул во дворик «сталинки», увенчанной старыми часами, и вышел на Маркса, и быстро пошел прочь из этого района. Шаги сзади были шагами простого прохожего, дурак!
 
Я честно прошел мимо казино, патриархально поклонился родному филфаку, дополненному еще не закрашенным граффити «I feel fuck» - неудачный каламбур, брезгующий грамматикой, каламбур на уровне провалившегося абитуриента из ПТУ, но уцепился, гад, и складывался сейчас в разные комбинации кубика рубика «Filled fuck», «Fill f.a.q», «Filmed fuck», стоп, стоп - хватит. Я шел по улице Карла Маркса, нет, конечно, - эта Маркса теперь названа так в честь бренда Маркс&Спенсер - так много теперь здесь было светящегося, яркого, гордящегося собой, лоснящегося капитализма, который, как оказалось, может спокойно сосуществовать с МГБ и даже выгодно дополнять его. Но это все тоже было неважно, - я был готов с удовольствием ходить по улице имени Маркса&Спенсера, но - существуя, чувствуя и осознавая себя существующим - существующим как живое существо, а не манекен в мире манекенов".