Приют потерянных друзей
Приют потерянных друзей
Хозяева хутора выхаживают брошенных животных
«У знака «Севрюки» — направо и еще раз направо на перекрестке с деревянным крестом, — сверила я по своим записям дорогу. — Через 300 метров — хутор...»
Впрочем, то, что еду правильно, поняла еще в деревне, услышав отдаленный лай. Словно огромная свора собак бегала где–то за селом.
— Вы только не пишите, что у нас приют для бездомных животных, — встретила меня у ворот усадьбы Ирина Александрович. — Мы просто опекаем брошенных собак и кошек, а приют — это что–то другое...
Кошкин дом, собачий двор
Сейчас на хуторе в Севрюках под присмотром Ирины и ее матери, Елены Игоревны, живут 27 собак и 20 кошек. За каждым четвероногим — совсем не простая, а порой и трагическая история. Да и начиналось все с событий отнюдь не радостных...
...В семье Александровичей в декабре 2006–го пропала собака. Сорвалась с поводка во время прогулки и не вернулась. Искали любимицу сутки. А потом узнали, что в городе был «отстрел» бродячих животных.
— Ищите своего пса на скотомогильнике в Глинищах, — посоветовали Ирине знакомые.
— Мне иногда и сейчас он снится, — вздрагивают плечи у моей собеседницы. — Горы застреленных собак, по которым ползают щенки — замерзающие, полуголодные, питающиеся трупами собственных матерей. Мы тогда шестерых малышей там нашли. Всех забрали, всех выходили, всех пристроили в семьи. Так, собственно, и возникло наше общественное объединение «Милосердие». Потом в вашей газете статью прочли. «Спасите наши души» она называлась. Словно перевернула она все в наших головах. Сейчас в объединении — 12 человек.
Практически у всех участников объединения живут подобранные на улицах животные. Но больше всего их обитает здесь, в Севрюках.
Люди и звери
Честно говоря, слезы из меня выжать сложно — в силу профессии, наверное. И насмотрелась, и наслушалась всякого. Но когда прямо под ноги мне, радуясь гостям, опрокинул ведро с водой абсолютно слепой Джек, мои глаза предательски помутнели. Джека подбросили к гаражу Александровичей еще щенком. Кто–то выбросил малыша прямо в яму, видимо, надеясь, что оттуда он не выберется.
— Худой был — страшно смотреть. Намучились мы с ним, а вырос — смотрите, какой упитанный...
По пятам за Джеком ходит по двору смешной коротколапый Тоша. Его травили всем подъездом дома, к которому он прибился. Били, сбрасывали в межлестничный пролет с пятого этажа, сломали ребра. Хорошо, кто–то совестливый не выдержал, позвонил Ирине. Удивительно, что собака не озлобилась и все так же доверчиво радуется каждому встречному человеку.
В вольере неподалеку скучает по другу, недавно обретшему новую семью, Боб — боксер, которого кто–то оставил на обочине лесной дороги. Сколько Боб искал людей — неизвестно. Но когда Александровичи его подобрали, лапы пса были стерты до крови... Боб доверчиво утыкается холодным носом в мою ладонь — ищет вкусненькое. Потом шумно вздыхает.
— Извини, ничего нет, — говорю я ему, и он понимающе смотрит на меня своими круглыми, блестящими глазами.
А Ирина рассказывает, как зимой на автозаправке нашла коробку с маленькими щенками и из 6 выходила 4! Хотя букет заболеваний у каждого был, что называется, несовместимый с жизнью. Рассказывает о двух черных котятах — Маркете и Томе, которых подобрала: одного с поломанными ребрами, другого — с перебитой лапой. О белой смешной собаке Кате, которую хозяева привели в ветлечебницу на усыпление...
— Считаю, что усыплять надо только тех питомцев, чьи заболевания неизлечимы. Усыплять, потому что он кому–то надоел, кто–то наигрался, преступно! Поэтому–то я против приютов: там, если животному не нашли хозяев за 5, 7, 10 дней, его тоже усыпляют...
Александровичи выхаживают любых собак и кошек: маленьких, больных, злых, добрых, породистых, дворняжек... А потом отдают в новые дома. Подсчитывать число «пристроенных» стали лишь с этого года. На сегодня новых хозяев с подачи «Милосердия» обрели 20 кошек и собак.
Знакомясь с обитателями просторных вольеров, в которых живут питомцы «Милосердия», я, кажется, начинаю понимать, почему в деревне к городским «собачницам» относятся с настороженностью. Кое–кто даже угрожает им. Чем–то мешает окружающим не показное, а настоящее милосердие, задевает какие–то струнки в душе...
Впрочем, обращать внимание на недоброжелателей Ирине и Елене Игоревне некогда. У них — другие проблемы. Только питание и медицинское обслуживание питомцев ежемесячно обходятся им в 700 тысяч рублей. Тут не до разносолов: кости, овсянка, сухой корм — самый дешевый. Благо воды — хоть залейся, и без всякого счетчика — во дворе собственный колодец. В ветлечебнице с «Милосердия» берут, как и со всех. Например, одна операция по стерилизации стоит 50 тысяч рублей. О покупке новой одежды дамы уже позабыли. О нормальном отдыхе тоже. А ведь Ирина еще и в университете учится. Но жаловаться — ни–ни. Так, рассказали о трудностях между прочим, разговорившись... Впрочем, тут же добавили, что иногда им помогают. Вот барановичские налоговики на днях несколько упаковок овсянки привезли. Молодцы, спасибо им.
В общем, тяжелое это дело и, судя по всему, неблагодарное — защита братьев меньших человека от этого самого человека. Не скрою, уезжала из Севрюков с тяжелым сердцем. Долго переживала и решила — вернусь. Привезу препараты, корм, старую одежду на подстилки. А еще поняла: точно никогда не возьму в дом животное, не оценив собственных сил и желания ухаживать за ним до конца его или моих дней...
Фото автора.
Автор публикации: Татьяна ГРИНКЕВИЧ