Северная губерния?

Оптимистичный лозунг «Жыве Беларусь!», занесенный почему-то в настоящее время в разряд оппозиционных, а, значит, неправильных, меня всегда наводил на раздумья. А именно: где конкретно живет Беларусь, да и живет ли она вообще в полном смысле этого слова?

Не будем сейчас вдаваться в исторические нюансы закрепления самого названия и долго причитать о том, что 1000-летие Литвы на самом деле имеет больше отношения к нам, а не к сегодняшним литовцам. Вспомним лишь одну древнюю и мудрую пословицу: «Чья страна, того и язык».
Если следовать популярной концепции лингвистов Э.Сепира и Б.Л. Уорфа, наш язык во многом определяет не только наш образ жизни, но и мировосприятие в целом. Так вот, та языковая среда, которая меня атакует сегодня со всех сторон, никак не дает моему сознанию окончательно определиться, а в какой же все-таки стране я живу?
Прежде всего, нельзя не обратить внимание, что в названиях наших торговых точек, магазинов и ресторанов явно прослеживается ностальгия по временам, когда Беларусь входила в состав Российской империи и была всего лишь Северо-Западным краем. Впрочем, судя по всему, там же она и осталась, во всяком случае, для большинства россиян, упорно игнорирующих современное название «Беларусь» и постоянно использующих советский вариант - «БЕЛОРУССИЯ».
Отнюдь не препятствуют такому явлению и сами белорусы: прогуливаясь по столице, тут и там видишь надписи с несуществующей в современном русском языке буквой «Ъ»: «Антикваръ», «Фотографъ» и т.д.
Заходишь в магазин, и на глаза невольно попадаются товары с соответствующей идейной направленностью, например, алкогольные напитки «Бульбашъ», «Царь» и «Северная губерния».
Но еще дальше шагнула тяжелой поступью Годзиллы всемогущая «трасянка» - на ней разговаривают кухарки и министры; ее, выдавая за модную «фишку», используют для сочинения песен отечественные музыканты; на ней составляют документы и делают таблички на двери (даже в «алмазе знаний» - Национальной библиотеке!), дают названия улицам и продуктам питания.
Вот, скажем, есть в Минске фабрика «Слодыч», производящая печенье. Однако непонятно, почему прекрасное белорусское слово (которое, кстати, женского рода) образует странный гибрид с не менее прекрасными словами русского языка: «Шахматный Слодыч», «Земляничный Слодыч» и т.п. Это все равно, что сказать «красивый женщина» или «крепкая кофе». Неужели нельзя было использовать для наименований товарной линейки белорусский язык или, наконец, представить два варианта названий? Это что, очередной пример «братского» единения двух государств на языковом уровне? Или «мову» уже списали в разряд атавизмов?
Для филолога, да и просто человека, искренне любящего родной язык, сталкиваться с «трасянкой» - все равно, что для музыканта слушать фальшивую игру или пение людей, не имеющих слуха. Закрепление двуязычия на государственном уровне и ежедневная практика вытеснения из повседневной жизни белорусского языка его жуткими аналогами сделали свое «черное дело» - значительная часть населения твердо верит в миф о том, что белорусский язык «грубый и некрасивый». Попробовали бы пять столетий тому назад кому-то из наших далеких предков высказать такую идею - наверное, по меньшей мере, получили бы в лоб…
Несмотря на перманентные прокламации о развитии рыночных отношений и периодические заигрывания с известными западными пиарщиками, белорусы, к сожалению, пока так и не научились грамотно позиционировать не только свои товары, но и себя как нацию, свою историю, культуру и особенно язык.
Обидно, но факт: говорю и пишу в основном по-русски, родным считаю белорусский, слышать преимущественно доводится «трасянку». Так в какой стране я живу? Может, Сепир и Уорф подскажут?..
«Белорусские новости»