Лукашенко не признаёт кризис. Загнивание продолжится

Никакого кризиса в Беларуси нет, вновь заявил Александр Лукашенко. На этот раз психотерапевтическая формула прозвучала 17 июня на кондитерской фабрике «Спартак» в Гомеле.

Фото пресс-службы президента Беларуси

В этот же день государственная пресса опубликовала проект основных положений программы социально-экономического развития страны на 2016—2020 годы. Проще говоря, план на пятилетку.

Из документа следует, что кризис все-таки есть. Потому что заложенные в проект темпы развития экономики (рост ВВП на 12—15% к 2020 году) в пять раз ниже, чем планировались на предыдущую пятилетку (которая к тому же с треском провалена: хотели 62—68%, получили меньше 6%).

То есть власти де-факто отдают себе отчет, что белорусская модель развития капитально забуксовала. Но публику продолжают гипнотизировать рефренами, что все окей.

Стоит добавить, что поначалу правительство, пытаясь остаться на почве трезвомыслия, планировало на 2016—2020 годы 10,1% роста, но Лукашенко в конце мая заявил: «Мы должны за пятилетку, я так думаю, прирасти хотя бы на 12% по ВВП».

То есть в план уже заложен элемент волюнтаризма. Но даже если пятилетка будет выполнена, то Беларусь лишь худо-бедно сохранит отставание от развитых стран. Нам же нужно опережающее развитие.


Ссылка на внешние обстоятельства не прокатывает

Разговаривая с народом на «Спартаке», президент попытался перевести стрелки на неблагоприятную внешнюю конъюнктуру: «Нас где-то трясет, кто-то говорит о кризисе. Нет никакого кризиса. Да, есть определенная нестабильность. Хуже, что это на наших традиционных рынках и у наших родных братьев — россиян и украинцев. И эта нестабильность на нас отражается».

Действительно, Россия в рецессии, Украина вообще разрушена войной и коррупцией. Но ведь белорусский товарный экспорт в ЕС, где экономика как-никак в плюсе, упал еще сильнее (на 31,7% за первые четыре месяца нынешнего года), чем экспорт в Россию (на 6,4% за тот же период). А это как объяснить?

Объяснение простое. Мы продаем на Запад в основном сырье и нефтепродукты. Они подешевели, профит резко усох. А с высокотехнологичным товаром у нас худо. Именно потому, что наше начальство застряло в индустриальной эпохе и с упорством, достойным лучшего применения, пытается реанимировать вливанием казенных денег бывшие флагманы социалистической индустрии. Но их время ушло безвозвратно. Это и есть системный кризис бывшего сборочного цеха СССР.

Между прочим, и потери на рынке восточных соседей связаны не только с тем, что у них стало меньше денег. Там обострилась конкуренция производителей. Поэтому МАЗ, например, не просто меньше туда продает (за апрель — только 271 грузовик), но и резко утрачивает свою долю на российском рынке. По итогам января — апреля она сжалась до 6,1% против 8% за аналогичный период 2015 года.

Это значит, что белорусские экс-флагманы индустрии теряют конкурентоспособность. И это уже не внешние, а самые что ни на есть внутренние проблемы отечественной экономики.


Помогут ли заклинания предприятиям-зомби?

В основных положениях новой пятилетней программы фигурируют очень даже правильные тезисы: «Сегодня мир переходит от индустриальной фазы развития к экономике знаний… Фундаментальные сдвиги в развитии цивилизации дают Беларуси шанс. Мы можем быстро построить новые отрасли экономики. Можем оживить традиционные сектора за счет ускоренной информатизации и новых методов управления». И т.д. и т.п.

Но все это выглядит набором благих пожеланий, школярским сочинением на тему прогресса. Непонятно, за счет чего мы все это сможем. Ведь поскольку руководство страны не признает наличия кризиса, то, соответственно, и системных перемен не предполагается. А наливать новое вино в старые мехи — дело априори гиблое.

Да, кстати, в запевке документа в перечне достижений прошлой пятилетки отмечается: «Проведена масштабная модернизация промышленности и сельского хозяйства, куда вложено более 40 миллиардов долларов. Полностью обновлена отрасль деревообработки».

Но вбухать 40 млрд — это само по себе отнюдь не достижение. Что толку, если промышленное производство падает? А из модернизации деревообработки, равно как и стекольной, цементной промышленности, получился пшик. В якобы перестроенные отрасли опять довелось вваливать большие казенные деньги, чтобы поддержать предприятия на плаву. Цемент некуда сбывать. Декрет же о «крепостном праве» в деревообработке пришлось с позорной поспешностью отменять перед недавней сессией Международной конференции труда, чтобы не нарваться на какие-нибудь новые санкции.

И почему составители программы думают, что в новой пятилетке модернизация — при том же административно-командном строе, тех же чиновниках — вдруг пойдет как по маслу?

Стоит особо отметить, что в «Основных положениях» есть целый раздел «Модернизация отношений собственности». Этакий хитрый эвфемизм, означающий, что приватизацию по-прежнему будут тормозить, пытаясь спасти неэффективные госпредприятия. Далее идет чистая софистика: «Сохранение государственной собственности или расширение частной — не самоцель. Они должны быть эффективными и прибыльными».

Вот только в реале госпредприятия как-то не особо слушаются этой модальности «должны». Если в 2012 году доля убыточных организаций в государственном секторе составляла 4,8%, то в первом квартале 2016 года достигла 26,3%. В целом за квартал госсектор получил чистый убыток в 3,9 трлн рублей.

И вы думаете, что предприятиям-зомби помогут заклинания из свежеиспеченной программы?


Правящая каста выбирает деградацию

Абсолютно правильно ставится в проекте задача привлечения прямых иностранных инвестиций. Это не в пример лучше, чем набирать кредиты. Но опять же: за счет чего?

Есть мрачная символика в том, что в день публикации этой заманивающей инвесторов программы глава государства приехал на одну из некогда отобранных как раз у иностранного инвестора кондитерских фабрик. Причем подчеркнул: «Я абсолютно не жалею о тех решениях, которые когда-то принял и вернул в руки государства эти предприятия… Эти предприятия должны принадлежать государству, а если не принадлежать, то быть полностью под контролем и управляться государством».

Фото пресс-службы президента Беларуси

Да, власти в свое время пространно объяснили, что инвестор-де был плохой, а национализация — спасительной, но вот насколько эти объяснения вдохновят других богатеньких буратин закапывать свои золотые на белорусском административно-командном Поле чудес?

И потом, крутится на языке наивный вопрос: почему фабрики, на которых производится не ракетное оружие или иной стратегический продукт, а всего лишь шоколадки да вафли, должны непременно принадлежать государству?

Похоже на то, что белорусское государство, а точнее правящая каста, просто не может оторваться от сладострастного процесса управления всем и вся. Потому что держать все сферы жизни страны под колпаком — способ самосохранения этой касты.

Признать же кризис означало бы признать несостоятельность себя как управленцев. Курс на реформы означал бы приговор любовно отстроенной системе. Нет уж, лучше тихо загнивать и дальше, уповая на безропотность народа.

Так что скомплектованное из лояльной публики Всебелорусское собрание на следующей неделе послушно проштампует пустую беллетристику новой пятилетней программы.