"В Вискулях мы собирались совсем не для этого". Дюжина откровений от Станислава Шушкевича
Первый руководитель независимой Беларуси, доктор физико-математических наук Станислав Шушкевич презентовал книгу «Моя жизнь, крах и воскрешение СССР» в бизнес-клубе «Имагуру» в Минске. TUT.BY сходил на мероприятие и собрал 12 самых ярких цитат политика, который вошел в историю страны, как подписант Беловежских соглашений, зафиксировавших распад СССР.
О книге
Книга издана на русском языке в Москве небольшим тиражом, на белорусском языке — в Вильнюсе, а затем — на польском. Одному издателю в Беларуси дал флешку, он говорит: я издам твою книгу. А назавтра он звонит: «Мне сказали, что это будет последняя книжка, которую издаст мое издательство». А почему нельзя здесь купить? Потому что это будет последняя книжка, которую продаст этот магазин, им тоже это заявлено.
Как распадался СССР. Встреча в Вискулях
— Мы не были интеллектуалами, мы были чернорабочими на высоких должностях. Я не имел никакого гуманитарного образования. Если бы я к этому готовился сегодня, я бы почитал декларацию независимости США, другие документы о распадах империй — Карла Великого, Британской, Османской.
А мы в 1991 году собрались совсем не для этого. Я ехал в Беловежскую пущу и осознавал, что СССР распался к тому моменту. К этому времени я почитал Маккиавели: государство распадается, когда перестает быть управляемым. К этому времени я был свидетелем того, как Горбачев посылает деньги во Владивосток, а они растворяются по пути. Апогеем развала был августовский путч, когда худосочные комсомольцы с большим стажем решили учинить контрреволюцию. Хорошо, что Ельцин их придавил по-джентельменски.
Я пригласил их в пущу, чтобы попросить Россию помочь нам с нефтью и газом, чтобы мы не замерзли. И вот человек, которого я искренне презирал, марксист-ленинист Геннадий Бурбулис (первый зампред правительства РСФСР — TUT.BY) спрашивает, а не подпишемся ли мы под словами, что «СССР как геополитическая реальность и субъект международного права прекращает свое существование». Господи, какая зависть во мне была, что я не додумался до этого. Первым крикнул — подпишу! Так появилось Беловежское соглашение.
Что-то хорошее в СССР?
— Как же в этой стране [СССР] можно жить? Я счастлив, что мой отец сел в 36-м, потому что всех, кого по этой статье посадили в 37-м, расстреляли. А мой отец провел 20 лет в Сибири. Был так плохо, так невыносимо, что это не должно повториться. Колбаса по рубль-шестьдесят, но по 2.30 не достать. Апельсин по праздникам — это ж не достать! Расстреливали за экономические преступления. Для разумного человека Союз плох. Но не надо осуждать людей, которые жили тогда. Это их беда, но не их вина.
Посмотрите, какой у нас был лозунг, это же вообще идиотизм: «От каждого по способностям — каждому по потребностям». Значит сиди, развивай потребности и не надо никаких способностей. И этот идиотизм я повторял многократно на экзаменах, иначе бы я не получил пятерку на экзамене по марксизму-ленинизму.
Цена жизни в СССР и России
— Мы жили в обществе, и кстати это продолжается сегодня в России, где человеческая жизнь — самое дешевое вооружение. Можно было бросить 100 тысяч человек, чтобы на один день раньше взять Кенигсберг. Эти преступления не могут быть оправданы Победой и им нет срока давности. Сегодня России погубить 6 тысяч человек в Украине не жалко, гораздо более жалко того истребителя, который сбили турки.
Когда поняли, что страна развалится?
— Я до сих пор этого не понял. Распад союза фактически не состоялся по сей день, потому что он живет в головах людей. Философия здесь очень простая: нужен царь, у которого можно все попросить. Нет американского подхода, когда человек волен действовать так, чтобы все иметь, а его собственность будет неприкосновенна.
Первые мысли утром после развала СССР
— Первое, что я почувствовал — страшно хочу спать. Отправил Ельцина, отправил Кравчука. Решил не лететь в Минск, поехал на «членовозе», автомобиле, который мне достался от Машерова. Пока я ехал, думал, что все, конец моей карьере, потому что коммунисты в Верховном совете вряд ли ратифицируют этот документ. А он взял и ратифицировал.
О своей пенсии
— Долгое время у меня пенсия была меньше 1 доллара. Но мы с женой смотрели передачу про Людмилу Гурченко, нам стало противно, как ее потомки делят наследство после ее смерти. И мы решили написать друг на друга генеральные доверенности на всякий случай. Оказывается, моя жена сходила в соцобеспечение и от моего имени мне по возрасту пробила пенсию. Сегодня у меня пенсия — 4 миллиона. У меня много всяких «заслуженностей», это повышает пенсию, но нужно решение нашего нелегитимного руководителя, моя жена не унизилась до того, чтобы пойти на это.
Заслужили ли белорусы свою власть
— Белорусский народ, как и всякий народ, имеет право на ошибку. Народ избрал этого человека законно в первый раз, но потом начались фальсификации. Мы живем в условиях, когда все делается для сохранения власти, но не для того, чтобы развивалась экономика, мы жили по закону и у нас было нормальное государство. А белорусский народ продолжает выживать.
Депутат-Шушкевич — случайность?
— Давайте я расскажу честно, как меня избрали. Когда у нас в университете надо было выдвигать кандидатов, мы отмечали завершение одной работы для военных. И мне сказали: «Завтра мы тебя выдвинем кандидатом в депутаты и, если ты выкинешь свою эту штуку и снимешься, мы с тобой больше пить не будем». Сейчас я не пью, мне врачи запретили, а тогда я снимал стресс таким образом, да. А здесь мои друзья говорят, что не будут со мной пить, это была серьезная угроза. А потом меня избрали тайным голосованием в университете: у меня было 450 с чем-то голосов, затем шел проректор по учебной работе Петреев с 70 голосами, а затем — Зенон Позняк, которого я тогда не знал. У него было 50 голосов. А когда меня начала родная компартия ругать, я сказал: «Ну ребята, я вас обойду», — и выиграл.
Коммунизм бывает и нормальным
— Не надо меня называть оголтелым антикоммунистом. Бывают коммунистические партии парламентского типа, которые выступают с еще более левых позиций, чем социал-демократы. Я ничего против этих коммунистов не имею. Некоторых коммунистов я так уважаю, как никого другого. Я встречался с Фиделем Кастро, дай бог, чтобы такие коммунисты были на свете. Я не оправдываю кубинскую политику, но его, как человека, который боролся против американской экспансии, я его уважаю искренне.
Русофил и кремлефоб
— Я абсолютно однозначно рассматриваю ситуацию в Украине как чистую агрессию России. Чистая агрессия и нет никаких других оправданий. <…> Я бы поделил. Я русофил, но в данный момент я кремлефоб. Я люблю русских, у меня жена русская. Причина этого в том, что у Путина падала популярность, рейтинг был все ниже и ниже. А он напомнил России, что она может быть великой державой, и теперь его большинство поддерживает. <…> Это акция по укреплению власти. Но, по крайней мере, Беларусь больше не является последней диктатурой Европы, к нам присоединился Путин.
О белорусском образовании
— Образование по естественным наукам очень трудно улучшить. Но к счастью, его трудно ухудшить. Там, где есть школа, и где работает язык, который непонятен политикам, а язык физики — это математика, там все в порядке. А там, где начинаются общественные науки, это же жуть. Мне неприятно читать эти учебники.