В договоренностях с Москвой самый важный фактор для Минска — добрая воля Кремля

Вряд ли Москву напугала фронда белорусского президента по поводу Евразийского экономического союза (ЕАЭС), но факт то, что Владимир Путин пошел на некоторую проплату вхождения Беларуси в эту структуру.

Судя по заявлениям, сделанным Александром Лукашенко 9 мая после церемонии возложения венков к монументу Победы в Минске, состоявшийся накануне его визит в Москву оказался плодотворным.

Во всяком случае, белорусский официальный лидер пообещал не блокировать намеченное на 29 мая подписание договора о ЕАЭС.


Миллиарды за подпись

Напомним, всего за десять дней до того на заседании Высшего Евразийского экономического совета в Минске белорусскому руководству не удалось решить свою главную в настоящий момент задачу — добиться снятия тарифных и нетарифных ограничений на поставку в нашу страну российских товаров, в первую очередь нефти.

Как известно, Лукашенко даже выразил готовность отложить подписание соглашения по ЕАЭС на десять лет до заключения соответствующей договоренности.

Правда, несмотря на все эти высказывания, трудно было представить, что официальный Минск в самом деле решится на такой шаг, ставящий под серьезный удар самые сокровенные чаяния Москвы. Вопрос, скорее, стоял таким образом: согласится та пойти на какие-то уступки несговорчивому союзнику или начнет дожимать его с использованием имеющихся у нее самых разнообразных рычагов.

Разумеется, и сейчас еще преждевременно утверждать, что Кремль окончательно избрал более мирный вариант. Все-таки данные им обещания (по крайней мере, о них сообщил 9 мая Лукашенко) поэтапно отменить перечисление в российский бюджет экспортных пошлин на нефтепродукты не будут, по-видимому, формально зафиксированы в тексте договора о ЕАЭС. Тем самым их выполнение будет определяться исключительно доброй волей российских властей, которая, в свою очередь, будет зависеть от их оценки поведения белорусских коллег.

Этот исход спора оказался, наверное, не совсем таким, каким хотелось бы его видеть белорусской стороне, но все же лучшим, чем твердый отказ. Тем более что в остальном, по словам белорусского лидера, были сняты практически все имевшиеся противоречия.

Так, удалось договориться о двухмиллиардном кредите (впрочем, возможно, это лишь подтверждение декабрьских договоренностей, в рамках которых транш в 450 миллионов долларов уже получен), продажах на российском рынке собираемых в Беларуси автомобилей, грузоперевозках, поставках природного газа и нефти в требуемых сегодня объемах и с перспективой увеличения…


Путина слегка отрезвили?

В свете этого напрашивается вопрос, что же такого произошло за неполные десять дней, что заставило Москву заметно скорректировать свой подход к партнеру по евразийской интеграции.

Остается также неясным, пришлось ли белорусским властям для достижения своих целей пожертвовать хоть чем-либо, или же оказалось достаточно столь непреклонно проявленного категорического несогласия с прежним подходом России.

Справедливость последней гипотезы кажется крайне сомнительной. Гораздо правдоподобнее выглядит предположение, что намного более существенную роль сыграли здесь внешние факторы.

В этом плане стоит обратить внимание на произошедшее буквально накануне московских переговоров резкое изменение риторики Владимира Путина по поводу событий в Украине.

На встрече с председателем ОБСЕ, президентом Швейцарии Дидье Буркхальтером российский президент призвал перенести намеченный на 11 мая референдум о будущем юго-востока Украины, заявил, что выборы в Киеве — это «движение в правильном направлении», а также сообщил об отводе войск от российско-украинской границы.

Верить в некий кардинальный пересмотр взглядов российской политической элиты на ситуацию в регионе было бы, конечно, чрезвычайно наивно. В то же время можно допустить, что Кремлю были наглядно показаны болезненные последствия продолжения его нынешней политики.

В результате московский правитель был вынужден, пусть временно, оставить свои экспансионистские замыслы. Понятно, что в этих условиях срыв заключения договора об ЕАЭС оказался бы для него совсем уж нежелательным. А отсутствие более радикальных западных санкций могло способствовать дополнительному спонсированию Беларуси.

Некоторые эксперты из прошедшей в Москве 8 мая встречи глав государств ОДКБ сделали вывод, что Кремль готовит в Украине миротворческую операцию под эгидой этой структуры. Однако против такой версии свидетельствует тот факт, что если, по сведениям «Коммерсанта», еще в середине апреля в Кремле мероприятие называли неформальным саммитом ОДКБ, то в последнем анонсе кремлевской пресс-службы эта аббревиатура уже не упоминалась.

Примечательно, что переформатирование произошло из-за отсутствия президента Казахстана, который как раз в это время встречался с заместителем госсекретаря США Уильямом Бернсом. Трудно вообразить, что Нурсултан Назарбаев позволил бы себе столь демонстративно пренебречь действительно важным мероприятием ради заокеанского гостя. Еще менее вероятно, что Москва готова пойти на столь решительные шаги без привлечения одного из своих ведущих партнеров, перечень которых у нее вообще очень скуден.

В связи с этим складывается впечатление, что тусовка была затеяна главным образом для сохранения лица российского президента. При этом его белорусскому коллеге пришлось заплатить за еще только обещанные преференции выражением поддержки в конфликте с Украиной.