«МЫ ТЕПЕРЬ ТОЧНО ЗНАЕМ, ЧТО САНКЦИИ МОГУТ РАБОТАТЬ»
Руководитель российских программ Финского института международных отношений Аркадий Мошес рассказал DW о том, как дипломатический конфликт с Минском повлиял на политику ЕС в отношении Беларуси.
— Недавно завершилась острая фаза дипломатического конфликта между Евросоюзом и Беларусью. Послы стран ЕС вернулись в Минск. Можно ли в нынешней ситуации говорить, что какая-то из сторон вышла из противостояния победителем, а какой-то пришлось в чем-то уступить?
— На мой взгляд, конфликт до сих пор не разрешен. Если использовать медицинскую терминологию, то можно сказать, что после стадии обострения наступило облегчение симптомов. Послы вернулись, но не было ни малейших сомнений в том, что они это сделают. Уехали западные дипломаты потому, что конфликт был спровоцирован белорусской стороной. В большей степени идти на уступки пришлось Минску. Мы теперь точно знаем, что санкции могут работать.
Одна из самых знаковых фигур из числа белорусских политзаключенных — экс-кандидат в президенты Андрей Санников — уже на свободе. Это означает, что твердая позиция Евросоюза оказалась оправданной. И в дальнейшем в Брюсселе будет легче аргументировать проведение в отношении Минска именно жесткой и неуступчивой политики. Одним словом, в большей степени от дипломатического конфликта выиграли сторонники жесткой линии в отношении режима Лукашенко.
— После возвращения в Минск послов наступило некоторое затишье. Кто должен сейчас сделать первый шаг и каким он должен быть?
— Да, сейчас наступила определенная пауза. Я не знаю, кто должен сделать первый шаг. С моей точки зрения, ЕС следует придерживаться той линии, согласно которой только освобождение всех белорусских политзаключенных может послужить началом для переговоров о каком-то дальнейшем сближении. Принципиальные условия для возобновления диалога еще не выполнены Минском. Поэтому мяч на его стороне.
— Сейчас заметно меняется контекст, в котором развиваются отношения Евросоюза и Беларуси. ЕС борется с долговым кризисом, либеральная экономическая модель, успешно развивавшаяся последние тридцать лет, дает сбои, на этом фоне в парламенты некоторых стран приходят ультраправые. Все это как-то может повлиять на белорусскую политику Брюсселя?
— Контекст, безусловно, меняется. Мы сейчас находимся в состоянии неопределенности. Пойдет ли Евросоюз в сторону усиления федералистских начал или нет, непонятно. Правые настроения усиливаются, но есть основания говорить, что и левое движение крепнет.
Я думаю, что Беларусь — слишком маленькая страна, и в данном контексте она не является субъектом политики в той степени, чтобы наблюдаемые изменения заметно повлияли на курс ЕС в отношении Минска. Мне кажется, что здесь все решения на ближайшую перспективу уже приняты.
— Некоторые аналитики утверждают, что за последний год Беларусь перестала быть страной с не определившейся геополитической ориентацией. Она активно включилась в интеграционные проекты на постсоветском пространстве (ЕЭП, Евразийский союз). Евросоюз на это не реагировал, и Минск оказался в сфере влияния России, если не навсегда, то надолго. Как вы относитесь к такой точке зрения?
— Я с ней согласен. Здесь есть несколько моментов. Прежде всего, нельзя сказать, что ЕС упустил время. У Брюсселя не было стратегической линии в отношении Минска, и ее нет до сих пор. Когда вы занимаетесь решением исключительно тактических и сиюминутных задач, вопрос о времени начинает носить совершенно другой характер. Вся политика ЕС в восточноевропейском регионе, включая и Россию, трещит по швам. Поэтому, наверное, бессмысленно вычленять какие-то отдельные вещи.
Что касается заявлений о том, что Беларусь оказалась полностью втянутой в российскую сферу влияния, и ее геополитические ориентиры определились на стратегическую перспективу, то я так не думаю. На мой взгляд, ничего такого особенного не произошло. Строилось Союзное государство России и Беларуси, сейчас создается Единое экономическое пространство. Режим Лукашенко решает свою тактическую задачу — восстановление субсидирования экономики со стороны России.
Она была решена исключительно малой кровью — путем продажи «Белтрансгаза», владение которым без передачи его России вообще не имело никакого экономического смысла. Другие стратегические активы, продажа которых Москве свидетельствовала бы о прямом контроле Кремля над экономикой Беларуси, остаются в руках Минска. Просто несколько видоизменяются правила, по которым будут играть на этом пространстве. Это не геополитическая сдача.
Одновременно мы видим, что партнеры Москвы по ЕЭП — Беларусь и Казахстан — очень хорошо понимают свои преимущества. Они рассматривают Россию как транзитную территорию и источник дополнительных экономических выгод. Возвращаясь к геополитической ориентации Беларуси, подчеркну, что ключевым фактором здесь остается внутриполитическая ситуация в самой стране. Если она изменится, будет возможно пересмотреть принятые решения и договоренности.