Сага про Швеца
Политическая жизнь наших южных соседей всегда отличалась бурностью и поистине южным темпераментом. Связано это как с исторически сложившимися особенностями культуры, наследующей традиции казацкой вольницы (известна шуточная поговорка, что на двух украинцев приходится три гетмана), так и с объективной пестротой и неоднородностью страны. На общественном поле Украины пересекаются интересы разнообразных экономических, социальных, региональных, национально–культурных интересов, повышенная конфликтность в таких обстоятельствах — вещь обычная. Плюс общая беда всех постсоветских государств — несовершенство политической системы, низкая, несформировавшаяся культура публичной жизни.
Недавно Украину сотряс очередной скандал, завершившийся колоритным побоищем в верховной раде. Вопрос, вызвавший такое нешуточное бурление эмоций, традиционен для Украины — статус русского языка. Скандал спровоцировал законопроект, который мог бы сделать русский региональным в 13 административно–территориальных единицах страны из 27 — в Днепропетровской, Донецкой, Запорожской, Луганской, Николаевской, Одесской, Сумской, Харьковской, Херсонской, Черниговской областях, в Крыму, а также в Киеве и Севастополе. Помимо русского, региональный статус могли бы также получить крымско–татарский, румынский (в Черновицкой области) и венгерский (в Закарпатской области). Кроме того, в Закарпатской области существует русинское движение, утверждающее, что местное население является не украинцами, а особой восточнославянской народностью — русинами — со своим отдельным языком. Несомненно, русины также постарались бы использовать «языковой закон» в своих интересах.
Однако очевидно, что закон о региональных языках получал звучание прежде всего в контексте русского языка, имеющего широкое распространение минимум на половине территории страны. Региональный статус не посягает на монополию украинского как государственного языка, однако снимет многие ограничения, наложенные на использование русского, тем самым как бы узаконивая его фактическое доминирование во многих регионах Украины.
Проблема русского языка в Украине существует с момента обретения ею независимости. После распада СССР в основу государственного строительства была положена националистическая идеология, устанавливающая жесткий приоритет украинской мовы во всех сферах жизни общества. Белорусы хорошо помнят аналогичную политику, проводившуюся в нашей стране в 1991 — 1994 годах. В отличие от Беларуси в Украине националистический курс пересмотрен не был. За годы независимости были тотально «украинизированы» государственный аппарат, система образования, рекламный бизнес и т.п. Однако, несмотря на столь последовательную политику государства, согласия в украинском обществе по языковому вопросу отнюдь не наблюдается. Более того, жесткая украинизация является фактором, постоянно поддерживающим политическую напряженность, а языковой вопрос с завидной регулярностью всплывает перед каждой выборной кампанией.
Нельзя сказать, чтобы проблема лингвистического выбора стояла как–то особенно остро. Похоже, большинство населения смирилось с проводимой государством политикой и пытается жить, приспосабливаясь к ней. Однако никакого энтузиазма по поводу украинизации в русскоязычных регионах не наблюдается. Более того, навязчивость в этом деле нередко дает эффект, обратный желаемому, порождая отторжение и неприятие украинского языка и культуры. Русскоязычное население приспосабливается к украинизации путем тихого саботажа. Во многих украинских городах возникает странное ощущение раздвоенности. Городская среда напитана символами и атрибутами украинской государственности, однако русскоговорящая улица живет помимо, отдельно от них. Нередко даже с каким–то нарочитым отчуждением. Украинский язык используется, что называется, иногда, по принуждению, как язык официоза, и не выходит за стены государственных учреждений. Иногда накопившаяся неприязнь прорывается наружу. Так, в прошлом году разразился скандал вокруг одесского гаишника по фамилии Швец, который отказался общаться с остановленным для досмотра водителем по–украински, назвав украинский язык «телячей мовой». Гаишник был уволен. Добавлю то, что оскандалившийся сотрудник был вовсе не затесавшимся в ряды украинской милиции «москалем», а типичным «щирым хохлом». Хотя выражался он, мягко говоря, некорректно, за что и получил по шапке...
Немудрено, что в такой обстановке вопрос русского языка поднимается в преддверии каждых выборов, парламентских и президентских, и политики, спекулирующие на этой теме, неизменно собирают богатый электоральный урожай в юго–восточных регионах страны. Неудивительно и то, что граница электоральных предпочтений вот уже много лет стабилизировалась примерно на границе распространения русского и украинского языков. Не станет ли эта граница когда–нибудь линией разлома?
Все это в очередной раз заставляет задуматься об оправданности подобной репрессивной языковой политики, обычно оправдываемой «защитой национального языка». Административный нажим — не самый хороший защитник и нередко дает эффект, обратный ожидаемому, как в случае с упомянутым гаишником Швецом. Следует понять, что угрозой украинской государственности является вовсе не русский язык (большинство русскоговорящих в Украине — вполне лояльные граждане своего государства), а агрессивная модель моноязычной однородной нации, выкроенной по лекалам радикальных националистов, нетерпимых к любым отклонениям от проповедуемого ими «национального стандарта».
Автор публикации: Всеволод ШИМОВ