Всемерная торговая организация
Всемерная торговая организация
Во время встречи в Вашингтоне Дмитрий Медведев и Барак Обама заявили, что с проволочками по поводу членства России во Всемирной торговой организации пора кончать. Решительный настрой президентов, вероятно, должен был произвести впечатление на бюрократов, которые никак не договорятся. Наверное, так и случилось бы, если бы подобные заявления не звучали раньше уже десятки раз. Как минимум последние пять лет называются и конкретные сроки: не позднее конца месяца, лета, года... (нужное подчеркнуть).
Проблема, как представляется, состоит в отсутствии осознанного политического стремления завершить переговоры. Причем с обеих сторон.
Западные, прежде всего американские, переговорщики исходят — сознательно или неосознанно — из того, что членство в ВТО — это нечто вроде награды для России, которую она должна заслужить. В основе такой логики — представление о том, что российское руководство более всего озабочено проблемами престижа и соответственно желанием войти во все без исключения значимые мировые клубы. До определенного момента (примерно 2006 года) это соответствовало действительности, а едва ли не главным двигателем процесса был Владимир Путин, для которого вступление имело в основном политическое значение.
Затем, однако, ситуация изменилась. Политическая воля по разным причинам ослабла, а без нее прогресс стал призрачным, ведь идея членства никогда не пользовалась особой популярностью ни в российском обществе, ни даже в бизнес–сообществе.
Кульминацией нового тренда стало сделанное год назад заявление о том, что Россия участвует в создании Таможенного союза с Беларусью и Казахстаном. А вступление в ВТО — это уж как получится: может быть, вместе, может быть, по отдельности, а возможно, и совсем никак. Данное решение вызвало оживленные споры, многие в России сомневались в правильности выбранного курса, однако за ним просматривалась определенная логика: приоритет региональной интеграции перед глобальной. Это вполне соответствовало общему российскому взгляду на мировое развитие как на укрепление многополярности. Иными словами — формирование полюсов, центров экономического притяжения, которые и будут взаимодействовать в глобальной среде. И чтобы стать одним из значимых игроков на международной арене, России нужно создать собственный центр. А потом уже с более солидных позиций вести диалог с остальными центрами.
Но если в теории все выглядело стройно, практическая реализация запутала всех. Заявления российских официальных лиц друг другу противоречат, не давая возможности понять, какова все–таки цель Москвы — Таможенный союз, ВТО, то и другое одновременно, то и другое последовательно или вообще что–то иное. В результате создалось впечатление, которое наименее выигрышно для России, — что на самом деле четкой стратегии не существует, а есть попытка устроить своего рода соревнование двух проектов: какой быстрее пойдет, тот и важнее. То есть Таможенный союз — это средство давления на партнеров по переговорам по ВТО, а одновременно — запасной вариант. И наоборот.
При этом движение в обоих случаях весьма неторопливое, как ни странно, — по схожей, хотя и зеркальной причине. На переговорах о вступлении в ВТО собеседники Москвы жестко нацелены на то, чтобы выжать из России самый максимум уступок, поскольку членство якобы нужно прежде всего ей. На переговорах о создании Таможенного союза позицию «не поступиться ничем» и в обязательном порядке «дожать» партнеров занимает уже сама Россия. А партнеры в силу возможностей сопротивляются.
При этом для России на кон поставлено больше. Если западные страны под соусом вступления Москвы в ВТО не смогут выдавить все, что они хотят, или если членство вовсе не состоится, участники торга останутся каждый при своем. Если же России не удастся запустить полноценный Таможенный союз, это станет неприятным ударом не только по самолюбию, но и по политическим возможностям в будущем. Ведь великие державы, если они за что–то берутся, должны доводить дело до конца, дабы избежать ущерба своему статусу.
Вопросы решаются серьезные, ожесточенность торга объяснима. Удручает другое — ощущение, что торг превращается в политическую самоцель, в то время как продуманной системы целей нет. Точнее, она придумывается каждый раз заново, исходя из текущей конъюнктуры на том или другом направлении. Так, даже сегодня, после запуска Таможенного союза, до сих пор до конца непонятно, как будут дальше строиться отношения стран–участниц внутри его. Теперь еще встает и вопрос о том, каким образом к концу сентября, как обещали Обама и Медведев, Россия вплотную подойдет к членству в ВТО? Правда, даже если американцы и прочие дадут зеленый свет, настанет очередь Грузии. В Москве, правда, кажется, считают, что если Вашингтон даст команду не препятствовать, Тбилиси подчинится. Но для Грузии ВТО — чуть ли не единственный рычаг воздействия на Россию. И трудно вообразить, что Михаил Саакашвили им не воспользуется. Тогда, видимо, Москве вновь придется возвращаться к многополярному подходу — нужна региональная интеграция, а не глобальная, потому что последняя — наследие прошлого. Собственно, Дмитрий Медведев это уже однажды говорил — осенью 2009 года в Сингапуре. Так что, как бы ни повернулись события, российским руководителям не придется отказываться от своих слов — в их багаже уже хранятся высказывания, на которые можно сослаться в любом случае.
Федор ЛУКЬЯНОВ.