Жизнь после смоленской катастрофы

Жертвы Смоленской катастрофы погребены, пришел час согласиться с мнением, высказанным в заголовке одной из американских газет: «Польша должна запомнить Леха Качиньского – и жить дальше».

Безусловно, случившееся  стало бы человеческой трагедией государственного масштаба, даже если бы пассажирами злосчастного Ту-154 были обычные граждане. В данном же случае можно с полным основанием говорить о национальной трагедии. Большинство погибших были представителями политической, военной, культурной и других элит польского общества и в силу своего опыта и знаний могли бы и дальше вносить огромный вклад в развитие страны. Их смерть стала огромной потерей для нации.
Вместе с тем, при всей тяжести произошедшего, оно не привело к трагедии государства. Если в прошлые века именно Польша часто бывала символом внутренней неустроенности, то современная демократия придала ее политической системе необходимую стабильность. Трагедия, хотя и повергла страну в шок, не привела к дестабилизации. Несмотря на гибель целого ряда лидеров, механизм польской демократии сработал без перебоев, и государственные структуры продолжали выполнять свои функции, а фондовый рынок оставался стабильным.
Можно с полной уверенностью утверждать, что радикальных изменений ни во внутренней, ни во внешней политике страны не произойдет. В частности, ни каких обстоятельствах Польша не выйдет из НАТО и Европейского союза, в ней не ограничат свободу слова и не будет отхода от рыночной экономики.
Тем не менее, хотя Польша является парламентско-президентской республикой, в которой основную ответственность за ситуацию в стране несет правительство, сформированное парламентским большинством, а полномочия главы государства носят ограниченный характер, личность последнего играет далеко не последнюю роль. В связи с этим большой интерес вызывает, кто станет преемником Леха Качиньского.
Очередные президентские выборы в Польше должны были состояться нынешней осенью, так что в этом плане трагедия лишь несколько приблизила их сроки. Как ожидается, ставший исполняющим обязанности президента маршал Сейма Бронислав Коморовский назначит их на 20 июня.
А вот в отношении  претендентов на высший государственный  пост ситуация поменялась кардинально. Единственным из основных кандидатов остался тот же Бронислав Коморовский, представляющий партию «Гражданская платформа», которая имеет сейчас парламентское большинство, а ее лидер Дональд Туск возглавляет правительство. Эта правоцентристская партия положительно относится к евроинтеграции, способна привлечь людей самых различных взглядов и придерживается реформистских и умеренно-либеральных взглядов, и у нее уже есть опыт управления страной.
Ведущей оппозиционной  силой в стране была партия «Право и справедливость» (ПиС) во главе с Ярославом Качиньским, братом-близнецом погибшего президента, тоже, разумеется, состоявшим в ее рядах. Хотя Лех Качиньский еще не был заявлен как официальный кандидат, в ПиС утверждали, что баллотироваться он будет. Колебания были вызваны низким рейтингом президента: в начале апреля его поддерживали всего около 20% избирателей, в то время как Коморовского - 33%.
Трудно сказать, пойдет ли на президентские выборы Ярослав Качинский, выдержит ли он избирательную кампанию психологически, особенно с учетом болезни матери, с марта находящейся в отделении кардиологии Варшавского госпиталя. Аналитики не исключают, что он совсем покинет политику.
Тогда претендентом от ПиС может стать бывший министр  юстиции Збигнев Зебро. Он занимался  секретными досье старого режима и считается «ястребом». Кроме того, кандидатом может стать популярный сенатор Збигнев Ромашевский.
Тяжелую потерю понесли и левоцентристские силы - погиб Ежи Шмайдзиньский, о выдвижении которого также было объявлено. Он был одним из ближайших соратников бывшего президента Александра Квасьневского и компромиссной фигурой левых сил, которая удерживала их от раскола. Более того, два политика, которые рассматривались в качестве возможной его замены, тоже были в самолете. Возможно, кандидатом станет бывший премьер и министр иностранных дел Влодзимеж Чимошевич.
Согласно результатам социологических опросов, опубликованным 11 апреля, партию Туска-Коморовского поддерживали 53% поляков, или на 3% больше, чем до трагедии, ПиС - те же 27%, а популярность «левицы» снизилась с 8 до 7%.
Конечно, критиковать партию, перенесшую такую трагедию, будет непросто, и, скорее всего, на первых порах все политические силы страны будут действовать в соответствии с известным принципом «о мертвых либо хорошо, либо ничего». Однако если ПиС попытается педалировать трагедию в целях получения дополнительных дивидендов, к аналогичной стратегии, только с противоположным знаком, перейдут и их противники.
О том, что сочувствие к погибшему президенту не является безмерным, свидетельствует отсутствие единодушной поддержки в стране разрешению польского духовенства похоронить его с супругой в соборе замка Вавель. Весьма резко против погребения далеко не самого популярного президента рядом с величайшими людьми в польской истории выступили представители интеллигенции и творческие деятели. Их мотивация логична: пока Качиньский был жив, никто в Польше и не думал о том, что ему достанется место среди польских королей и интеллектуалов. И трагическая смерть не сделала его национальным героем.
При любом исходе выборов повышенный интерес вызывает вопрос, как будет строиться взаимодействие с двумя государствами, с которыми у Польши были самые напряженные отношения - Россией и Беларусью.
Оставим в стороне  конспирологические версии, которые являются непременным атрибутом любой катастрофы, где гибнут руководители государств.
Многие восприняли то, что произошло в Катыни с участием Путина и Туска, как поразительный шаг к примирению. Большинство политологов отметило неожиданно порядочное поведение России и на этом основании сделало вывод, что отношения двух стран получили шанс стать лучше, чем были когда-либо в их истории. Хотя подобные действия властей любой иной страны в сложившихся трагических обстоятельствах выглядели бы совершенно нормальными, а никак не вызывающими удивление…
В данном же случае это, во-первых, был естественный пиар-ход российского руководства с целью нейтрализовать упомянутую «теорию заговора». Кроме того, Польша обладает определенным весом в Евросоюзе и влияет на содержание отношений ЕС и России. При этом Качиньский весьма настороженно относился к Кремлю и неоднократно противодействовал его сближению с объединенной Европой. Теперь же Москва могла попытаться воспользоваться ситуацией с тем, чтобы снизить остроту разногласий.
Безусловно, имела место человеческая солидарность в большом горе. Однако практика показывает, что за ней далеко не всегда следует примирение. Так, после 11 сентября 2001 года Путин также отреагировал быстро и адекватно, после чего российско-американские отношения уверенно двинулись к точке замерзания…
Точно так же нет уверенности, что российским властям удастся решить свои задачи и здесь. Главная причина в том, что сохранились объективные противоречия в интересах, например, по поводу газопровода Nord Stream. Другое дело, что риторика может оказаться существенно смягченной.
Чтобы катынский разлом был действительно преодолен, должны быть полностью изучены и расследованы все обстоятельства преступления, открыты все касающиеся его документы, а невиновность жертв зафиксирована на юридическом уровне.
Поэтому Варшава  совершенно обоснованно требует, чтобы Россия публично признала катыньскую бойню военным преступлением, рассекретила все архивы, касающиеся этого события, а также рассказала всю правду о Сталине и роли СССР во Второй мировой войне. Кто-нибудь может всерьез допустить нечто подобное, особенно в свете итогов голосования в нашумевшем проекте «Имя России»?
Нынешняя Россия в значительной степени населена сталинистами, то есть соответственным образом воспитанными эпигонами тех убийц. Согласно опросу «Левада-Центра», в России о катынской трагедии не слышали 47% респондентов, затруднились с ответом еще 10%, 28% уверены, что расстрел организовало руководство гитлеровского режима. В том, что это было преступление Сталина оказались убеждены всего 19% опрошенных, вдобавок 14% и вовсе полагают, что расстрел был обусловлен условиями военного времени и потому не может считаться преступлением (http://www.polit.ru/institutes/2010/04/13/katyn.html).
Было бы чрезвычайно наивно полагать, что демонстрация «Катыни» Анджея Вайды в мало-мальски заметной степени изменит подобное массовое восприятие. Та половина населения, которая ничего не знала (а, скорее всего, не очень-то и хотела знать) о массовом убийстве польских офицеров сотрудниками НКВД, наверняка не поменяет сразу же свои воззрения.
На совместной церемонии с польским коллегой Путин сделал беспрецедентный жест доброй воли - первым из российских лидеров почтил память офицеров, убитых по сталинскому приказу. В то же время он
не назвал бойню  военным преступлением и не пообещал раскрытия секретных архивов.
Более того, ответы российского правительства на вопросы Страсбургского суда не оставляют надежды на то, что в ближайшие годы российская правовая позиция в отношении родственников польских офицеров будет пересмотрена.
Так что надежды на кардинальное улучшение отношений между Россией и Польшей едва ли оправданны.
То же самое  можно сказать и о белорусско-польских отношениях, хотя здесь проблема, разумеется, в другом. Сейчас доводится слышать рассуждения о том, что, объявив траур, официальный Минск мог бы получить как моральные, так и политические дивиденды, снизить напряжение, существующее между странами и особенно усилившееся в последнее время.
Действительно, такой шаг, вероятно, имел бы позитивный эффект, тем более с учетом реально оказанного содействия в организационных вопросах. Но этот эффект был бы лишь временным, поскольку проблема не признаваемого властями Союза поляков на Беларуси все равно бы не исчезла. Между тем, ни одна из мало-мальски значимых политических сил в Польше забыть о ней никоим образом бы не могла, это в корне противоречило бы обостренной национальной чувствительности поляков.
С другой стороны, трудно представить, что официальный Минск согласится пойти на существенные уступки на этом направлении. Так что особо переживать об упущенной возможности едва ли стоит. Тем более, что и к ухудшению ситуации в силу известного реноме белорусского руководства это не приведет.
При всей нестандартности событий, случившихся в соседней стране, каких-либо существенных перемен там не предвидится. Благодаря демократии, Катынь-2010, страшная человеческая и национальная трагедия, не превратилась в трагедию державы, подобную той, семидесятилетней давности, одним из жутких свидетельств которой навсегда останется Катынь-1940.
www.belinstitute.eu