«Лукашенко только играет с Западом»

- Как вы полагаете, нужно ли было России и Белоруссии заключать Союзный договор?

- С точки зрения интересов белорусской стороны, «плюс» от договора несомненный. По сути дела, Минск, мало отдавая Москве, получил много. Это и дешевые энергоносители, и практически открытый для белорусских товаров российский рынок. Редко когда в межгосударственных отношениях удается одной стороне получать от другой такие преференции.

В то же время говорить, что Россия абсолютно ничего не получила, – тоже нельзя. На уровне чувств – ощущение своей значимости и влиятельности в регионе и на мировой арене — государственные лидеры и несколько миллионов граждан от Владивостока до Калининграда удовлетворяли свои амбиции. Не будем переоценивать, это не слишком много, но все же… Другой, более практичный и прагматичный план, – военно-политический. Выглядело это достаточно внушительно. Ни с Украиной, ни с Молдовой, ни со среднеазиатскими или кавказскими республиками подобного взаимодействия у России нет. Белоруссия вносила и вносит существенный вклад в безопасность в регионе.

Еще один аспект – движение товаров, логистика. Несмотря на газовые и товарные войны, экспортные товары через Беларусь идут фурами в Россию и обратно. Транзитом идут энергоносители. Для России это важно. Кроме того, чего греха таить, некоторые товарно-денежные схемы, выстроенные между государственными и негосударственными российско-белорусскими структурами, немыслимы с точки зрения европейских правил. А это огромные деньги и выгода для российской стороны.

Что касается моей личной точки зрения, я всегда был убежден, что отношения Белоруссии с Россией должны были уравновешиваться отношениями Белоруссии с Европой, со странами, входящими в Европейский союз. Если бы это вовремя было сделано, скажем, начиная с середины 1990-х годов, когда сама Россия стала бы больше взаимодействовать с Европой и с Западом, тогда некоторые действия и шаги белорусского руководства не воспринимались бы российской стороной как какое-то предательство российско-белорусской дружбы, «уход» в сторону Запада.

Если бы тогда белорусское руководство активно уравновешивало отношения — не делало крен, а уравновешивало, мы имели бы сегодня другую Беларусь, другие белорусско-российские отношения – более равные, более взвешенные, более интенсивные.

- Существует мнение, что Европа якобы ждет от Беларуси отхода от политики, проводимой президентом Лукашенко. Тогда, мол, произойдет долгожданное сближение Беларуси с Европой. Какие потрясения, на ваш взгляд, ожидают Союзное государство в случае таких изменений?

- Что касается каких-то новых геополитических поворотов, стратегических потрясений для Союзного государства, убежден: прежде всего, это зависит от России, а не от Белоруссии. Если бы Россия по-другому определила свои национальные интересы, не стремилась бы к восстановлению положения, которое она занимала в Советском Союзе, к восстановлению былого «величия», думаю, российско-белорусские отношения и, в частности, возможности белорусского руководства лавировать на противоречиях, как это оно сейчас пытается делать, были бы совсем другие.

Да и отношения Европейского Союза с Россией были бы иные, гораздо более конструктивные, взаимовыгодные, эффективные. В таком контексте при наличии хороших, глубоких, долгосрочных отношений России с Европой и Евросоюзом у Белоруссии и России не возникало бы коллизий ни в политической, ни в экономической сферах деятельности.

- Иными словами, Россия должна умерить свои «имперские» амбиции?

- Не хотел бы использовать подобные термины — не принадлежу к кругу экспертов «национального толка».

Другое дело, насколько Лукашенко (с учетом скрытых и открытых противоречий между Россией, Европейским союзом и - глобально — с Западом) может играть, в какую сторону его политика может дать крен? Он будет блефовать, может давать обещания Западу, но все равно — с оглядкой на Москву. Вряд ли подобная игра зайдет далеко и снизит градус экономических и политических отношений с Россией за счет наращивания отношений с Европой. Думаю, что в ближайшее время это ограничится «игрой».

- Почему?

- И социально-экономическая, и политическая, и военная белорусские модели гораздо ближе к тем, которые существуют в России, чем на Западе. Отсюда следует, что если Лукашенко «пойдет» на Запад, то и модель развития должна будет адаптироваться к западной. Это потребует от белорусского руководства трансформаций и может поставить под вопрос единовластие и авторитарную систему, которые существуют в Белоруссии последние пятнадцать лет.

- Существует и еще один фактор – степень готовности белорусского общества к таким переменам?

- Сошлюсь на данные опросов Независимого института социально-экономических и политических исследований. Кстати, этот институт несколько лет назад закрыт белорусскими властями. Сейчас он является формально литовским институтом, но продолжает свои исследования в Белоруссии. Так вот, динамика ответов на вопрос: «Если бы состоялся референдум и пришлось выбирать между объединением с Россией и вступлением в Евросоюз, что бы вы выбрали?», — такова: осенью 2003 года за объединение с Россией выступали около 48% респондентов, за вступление в Евросоюз – 36%. В декабре 2009 года 42% респондентов высказались за объединение с Россией и 42% за вступление в Евросоюз.

Но это если вопрос ставить «или-или». Если задавать вопрос примерно так: есть вариант — дружить с Россией, есть – с Европой, есть вариант — дружить и с Россией и с Европой одинаково, то, безусловно, как раньше, так и сейчас, большинство граждан Белоруссии хотели бы иметь хорошие дружеские, тесные отношения с Россией и развивать их с Евросоюзом.

Отсюда следует, что политика Белоруссии возможна почти что любая. Это значит, что если из каких-либо соображений белорусское руководство вдруг решит сделать крен в какую-либо одну сторону и включит соответствующие ресурсы – административные, информационно-пропагандистские, образовательные и так далее, то возможны любые варианты.

- На ваш взгляд, Союз России и Белоруссии существует сейчас скорее только на бумаге или на деле?

- Это «черно-белый» вопрос. Я не могу ответить так прямо. Есть элементы и того и другого. Я думаю, если бы не было всех предыдущих договоренностей, визитов, поцелуев, объятий и так далее, что некоторые с пренебрежением называют «бумажный союз», можно ли было бы в течение десяти-пятнадцати лет получать преференции от России?

Вот ключевой вопрос. Но я думаю, что «инфраструктурное оформление» в виде договоров, законов, бесконечных инфраструктурных изменений, сотен и сотен заседаний профильных ведомств, в процессе которых разрабатывались какие-то инструкции, вырабатывались какие-то решения, рекомендации, — вся эта бюрократия все-таки создала некую базу для совместной деятельности и понимания совместных ценностей.

Беседовал Дмитрий Пановкин