Генеалогия как бизнес: успехи и проблемы бизнеса
Среди забот повседневной жизни мало кто задумывается, что память об истории конкретного человека, скорее всего, угаснет через три-четыре поколения, если речь не идет о выдающейся личности. Однако абсолютно каждый оставляет следы в истории своей семьи, и они способны вдохновлять, заземлять и открывать новые грани нашего настоящего. Историк Алексей Билецкий посвятил свою профессиональную жизнь коммерческой генеалогии, помогая людям восстанавливать утраченные связи с предками. Это редкое, но увлекательное ремесло, которое вызывает все больший интерес и позволяет не только раскрывать тайны прошлого, но и находить ответы на вопросы о себе, укреплять семейные ценности и даже решать практические задачи вроде репатриации или наследства. «Про бизнес» поговорил с Алексеем о том, что из себя представляет коммерческая генеалогия в Беларуси сегодня, сколько стоят такие услуги и почему люди готовы за них платить.
«Легче всего изучать экономическую сторону жизни семьи — по налоговым документам реально отследить, как менялось благосостояние, были ли взлеты и падения»
— Я заинтересовался генеалогией случайно, изучая своих предков. Так часто бывает: начинаешь изучать свою семью, а потом это перерастает в нечто большее. Сначала помогал родственникам, друзьям, соседям — всем, кто просил. Со временем понял, что уже неплохо разбираюсь в деле. У меня историческое образование, пройдена аспирантура по истории, поэтому работа с документами не была чем-то новым. Но в университетах генеалогию как науку не преподают — разве что пара лекций в контексте известных личностей. Все тонкости и детали я постигал уже на практике.
Генеалогия, если говорить простым языком, — это наука о происхождении человека, о родственных связях. Хотя для обычного человека она гораздо шире. Когда кто-то начинает интересоваться своими предками, он неизбежно сталкивается с биографией, географией, историей, краеведением. Вы изучаете, откуда родом предки, как назывались их деревни, почему их фамилии звучат так, а не иначе. Это и топонимика, и административно-территориальное деление, и политические особенности того времени. Генеалогия включает даже философию — вы задаетесь вопросами: как мои предки выживали? Почему поступали так, а не иначе? На что жили? Две коровы в их время — это много или мало? Люди приходят ко мне с разными вопросами: кто были их прабабушка и прадедушка, как звали их родителей, как они влюблялись, о чем мечтали, как взаимодействовали с соседями или государством.
Архивы — основа генеалогии. Литературы и даже современных технологий, вроде оцифровки или искусственного интеллекта, недостаточно. В какой-то момент приходится идти в архив, заказывать документы и листать их страница за страницей. Поскольку территория Беларуси входила в разные государства, документы разбросаны по всему миру: в Вильнюсе, Москве, Санкт-Петербурге, Варшаве, Кракове, даже в Швеции, Германии или США. Это связано с эвакуацией во время войн или просто вывозом под разными предлогами. Западная и Восточная Беларусь сильно отличаются с точки зрения доступности документов. Запад до 1939 г. был территорией Польши, где религия не запрещалась, и метрические книги в храмах велись вплоть до 60-х гг. XX века. На Востоке же после 1918 г. начали работать ЗАГСы, а религию запретили, поэтому документы хранились централизованно, и многие из них были уничтожены во время ВОВ. Из-за этого поиск по Восточной Беларуси — настоящий квест. Кстати, многие думают, что про крестьян ничего не найти, но это не так. Если документы сохранились, можно выстроить родословную даже для простых людей. Легче всего изучать экономическую сторону жизни семьи — по налоговым документам реально отследить, как менялось благосостояние, были ли взлеты и падения. На основе этих данных, а также краеведческой литературы и этнографии, можно предположить, что происходило в семье, как жили предки, какие у них были качества. Если семья беднела, но потом возвращалась к стабильности, это может говорить о силе характера главы семейства. Такие реконструкции — гипотетические, но они помогают понять, кем были наши предки.
«Среди направлений лидирует поиск еврейских корней»
Сначала я стеснялся брать деньги — казалось, что недостаточно знаю, что нужно еще учиться. Но постепенно клиентов становилось больше, и я понял, что хобби перерастает в нечто большее. Пришлось открыть ИП, чтобы оставаться в легальном поле. Это позволило чувствовать себя свободнее, давать объявления на форумах и сайтах. Реклама дала результат, но основным источником клиентов осталось сарафанное радио. Мотивация людей, обращающихся за генеалогическими исследованиями, делится на две основные категории: духовную и материальную. Если говорить о материальной стороне, то репатриация — один из самых частых запросов, особенно после начала военной операции. Ситуация обострила страхи, и многие стали искать возможности переехать подальше от конфликта или получить второй паспорт для подстраховки. Среди направлений лидирует израильское — поиск еврейских корней. На втором месте — польское, а на третьем — румынское, актуально для тех, кто родился на территории Молдовы или Западной Украины. Люди иногда приходят с минимальными данными, например, с именем Иван Моисеевич, надеясь найти еврейские корни, хотя такие имена встречаются и в православии. Я сразу оцениваю шансы: по имени, фамилии и месту рождения могу сказать, есть ли вероятность успеха. Если шансов, скажем, 10%, я честно говорю, что тратить деньги и время, скорее всего, не стоит. Но некоторые настаивают, цепляются за малейшую возможность родства с воображаемым прародителем, даже если это может обойтись в тысячи долларов без гарантии результата. Помимо репатриации, материальные вопросы включают наследство или подзахоронение. Например, в Москве иногда нужно доказать родство для захоронения на определенных кладбищах. Также популярны запросы, связанные с военной историей: люди хотят узнать боевой путь предков, место захоронения, уточнить даты рождения или смерти для обновления памятников. Это особенно актуально к 9 мая, когда многие стремятся увековечить память участников войны.
Однако в последнее время, возможно, из-за нестабильности в мире — войн на Ближнем Востоке, в Азии, конфликта рядом с нами, — люди все чаще задают духовные и философские вопросы. Их интересует, как их род прошел через Первую и Вторую мировые войны, революции, какие качества помогли предкам преодолеть трудности. Они ищут в прошлом семейные ценности, традиции, своего рода «место силы», которое вдохновило бы их сегодня. Женщины чаще спрашивают о семейном благополучии, любви, браках, количестве детей, эмоциональной стороне жизни. Мужчин больше волнуют практические аспекты: как предки зарабатывали, сколько у них было имущества, каким ремеслом владели, какие платили налоги. Генеалогия для многих — это не только про прошлое, но и про поиск себя в настоящем, проекция своей жизни на историю предков. Люди хотят понять, какие черты они унаследовали, какие задачи рода несут. Это пересекается с психогенеалогией, где через изучение предков анализируют семейные проблемы и их истоки.
«Иногда находки в исследованиях бывают неожиданными. Однажды я выяснил, что у клиента несколько поколений предков были связаны с криминалом»
Иногда находки в исследованиях бывают неожиданными. Помню случай, когда я выяснил, что у клиента несколько поколений предков были связаны с криминалом — воровством, ссылками в Сибирь. Я боялся негативной реакции, ведь люди часто не хотят слышать о таких фактах, обвиняют, что я что-то напутал или зачем вообще это раскопал. Но этот клиент отреагировал неожиданно радостно: «Мои предки были крутыми!» Оказалось, его воодушевило то, что они были лидерами, пусть и в криминальной среде. Он увидел в этом задатки лидерства, которые можно перенаправить в положительное русло. Это вдохновило его самого, и меня поразила такая реакция — я ожидал совсем другого.
Стоимость генеалогических услуг варьируется в зависимости от территории, сохранности документов, глубины исследования и формата результата — будь то просто перечень фактов, брошюра или полноценная книга. Базовое исследование, охватывающее примерно 100 лет (например, от похозяйственных книг 1945−1946 гг. до ревизских сказок 1795 или 1811 г.), стоит в среднем $ 1000−1500. Работа может длиться от полугода до года, а оплата делится на 3−4 этапа. Это связано с тем, что в процессе могут выясниться новые обстоятельства: например, предки переехали в регион, где документы не сохранились, или принадлежали к другому сословию, что меняет группу документов. После каждого этапа я предоставляю отчет, обсуждаю с заказчиком перспективы и возможные сложности проекта. Был случай, когда с одним клиентом за четыре года работы по его запросам общая сумма проекта составила около $ 10 тыс. Это не чистая прибыль, а общий приток за этапы: сначала изучение «скелета» родословной, затем подробности — экономическое положение, судебные споры, военная служба, наконец, издание книги. Такие проекты требуют много времени и усилий, и в них часто нельзя обойтись без командировок. Раньше я чуть ли не каждый день уезжал, доходило до сотни командировок в год, пока семья не начала возмущаться. Теперь стараюсь ограничивать выезды, работая по телефону, email или официальными запросами, чтобы сбалансировать работу и личную жизнь.
За последние годы рынок генеалогии в Беларуси изменился. Лет пять назад спрос превышал предложение, и мне приходилось отказывать клиентам. Теперь появилось много новых исследователей, фирм, технологий, оцифрованных архивов, что частично удовлетворяет спрос. Конкуренция выросла, и теперь необходимо создавать уникальные преимущества. Например, я выписываю не только прямых предков, но и их братьев, сестер, анализирую дополнительные детали. Иногда поток клиентов падает, и я тогда активнее ищу заказы, но до бурного маркетинга пока не дошло. В будущем с развитием технологий и ростом числа конкурентов нужно будет вкладываться в визуализацию работ, изменять подходы и принципы, маркетинговые стратегии. Пока я не размещаю рекламу в традиционном смысле, потому что сарафанное радио остается основным источником клиентов. Однако у меня есть волонтерский проект «Жніво» (Цель проекта — оцифровка архивного наследия Беларуси), который, хотя и не задумывался как реклама, стал своего рода имиджевой историей.
Благодаря нему я набираю привычное количество заказов, которое могу обработать ежемесячно. Но иногда задумаюсь о расширении инструментов рекламы в смежных сферах, потому что профессия генеалога сильно зависит от работы архивов, которые, в свою очередь, подчиняются государственным правилам. Сегодня архив открыт, а завтра могут ввести ограничения: сократить количество посещений, выдачу дел или отправить документы на реставрацию. Это как во времена COVID, когда архивы вообще перестали принимать посетителей, и работа встала. Такие моменты заставляют искать альтернативные пути: консультации, обучающие программы, выезды на местность, изучение кладбищ, интервью с родственниками или соседями. Это не полностью генеалогическая работа, но она помогает компенсировать простои.
Будущее генеалогии я вижу перспективным. Она важна и для государства, и для людей. Как волонтер и автор социального проекта, я организовывал генеалогические конференции и форумы, в том числе совместно с государственными органами и заметил, что их заинтересованность пока невысока. Но я уверен, что это изменится. Генеалогия воспитывает патриотизм, особенно глубокий, основанный на связи с родной землей. Люди, изучая своих предков, начинают интересоваться культурой, языком, традициями, посещают могилы, родные места.
Архивы успокаивают нервы, вдохновляют, делают нас причастными к истории. Технологии тоже меняют отрасль. Оцифровка документов, индексация данных, сайты с визуализацией — все это делает информацию доступнее. Искусственный интеллект позволяет находить документы, которые вручную обнаружили бы только через десятилетия. Волонтерская активность растет: люди создают проекты, делятся данными, что помогает обществу и самореализации. ДНК-генеалогия пока развита слабо, но со временем мы узнаем больше о миграциях, этносах, родственных связях. Это даст толчок гуманитарным наукам и укрепит самосознание нации.
