«Белорусы готовы к долгой борьбе». Социолог о настроениях протестующих

Оксана Шелест, аналитик Центра европейской трансформации, начала исследовать настроения протестующих. Почему они выходят на улицы, чего хотят и чем примечателен нынешний протест, Шелест рассказала в интервью DW.

- Мы используем метод структурированного интервью. Есть три блока вопросов: первый связан с выборами и с избирательной ситуацией — за кого голосовали, участвовали ли в выборах раньше, почему голосовали именно за этого кандидата. Второй блок касается акций протеста — причины, которые вывели людей на улицу. Третий блок — актуальные вопросы, связанные с развитием ситуации, например, создание Координационного совета, новая риторика белорусских властей, возникшие провластные митинги и так далее.

Поскольку мы понимаем, что получить полностью репрезентативную картину не можем, мы пытаемся репрезентировать разные группы. Наша установка: разговаривать с разными людьми, ориентируясь на их внешний вид — разными по полу, возрасту, по стилю поведения (рвется в центр или стоит на отшибе), с символикой или без, с плакатами или без них. Таким образом мы пытаемся выхватить разных людей, чтобы понять общее настроение протеста.

— Сейчас протесты сбалансированы по гендерному признаку, хотя и остаются отдельные чисто женские акции. Посещают митинги в основном молодежь и люди до 45 лет, но пожилых и пенсионеров тоже достаточно много. Несмотря на очень четкую «бело-красно-белую» окраску — это русскоязычный протест. Конечно, белорусскоязычные люди присутствуют, но их меньшинство. При этом реакция на русский/белорусский языки совершенно адекватная — есть абсолютно естественное восприятие друг друга.

Я бы сказала, что до сих пор нынешние акции остаются протестом интеллигенции и новых групп — учителя, преподаватели вузов, креативный класс, работники культура, медиа, очень много айтишников. Людей с заводов первое время мы не видели вообще, но сейчас они стали появляться по мере раскрутки забастовочного движения. Но в целом на акциях присутствуют люди абсолютно разных профессий и социальных слоев.

Если говорить об электоральной картине, то подавляющее большинство протестующих голосовало за Светлану Тихановскую как кандидата протеста. Сейчас люди относятся к ней как к символу большинства. Очень редко попадаются лица, которые не голосовали или голосовали против всех.

— Первоначальным триггером, который не забывается даже после событий 9-11 августа (так называемых «трех ночей террора»), были президентские выборы. Многие люди ходят на протесты с 9 августа, когда еще были неизвестны результаты выборов, но уже стали понятны масштабы фальсификаций и были обнародованы результаты официальных экзитполов. Часть людей все же до конца надеялись, что будут объявлены какие-то другие итоги.

Кто-то верил, что и, правда, объявят победу Тихановской. Но даже те, кто на это не рассчитывал, был готов подождать до 10 августа. Однако когда вечером 9-го появились намеки на очередные 70-80 процентов (за Александра Лукашенко. — Ред.), люди вышли на улицы, потому что такие цифры не просто вранье, а вранье наглое.

События 9-11 августа произвели сильное впечатление на многих и стали еще одним поводом и мощным поддерживающим протест фактором. Кроме того, есть часть граждан, которые вышли на улицы уже после того, как ночные акции перешли в дневные. Та же женская акция против насилия многим дала возможность безопасно и мирно выразить свою позицию, а также солидарность с теми, кто пострадал (в столкновениях с ОМОНом. — Ред.).

Сейчас протест держится на том, что у его участников есть сильная уверенность в том, что их большинство, что большинство белорусов проголосовали за Тихановскую и что людей, которые хотят изменений в стране и ухода действующей, власти больше. И на такой уверенности держится, в том числе, готовность решительно и на протяжении длительного времени отстаивать свои взгляды.

— Набор требований достаточно консолидирован, однако все их формулируют по-разному — это не речевка, которую все выучили. Все складывается в три основных тезиса. Первое — то, что связано с событиями 9-11 августа и политзаключенными вообще, то есть требование всех отпустить, виновных (в избиении протестовавших. — Ред.) наказать и остановить насилие как таковое. Хотя насилие в отношении протестующих многих возмутило и задело, демонстранты не готовы останавливаться только на этом требовании и идут дальше.

Вторая часть требований связана с проведением новых честных выборов. И это базовая и очень устойчивая вещь, потому что выбор, украденный у белорусов, неожиданно стал для них большой ценностью. Выбора их лишали на протяжении долгого времени, но именно сейчас они обиделись. Также есть четко выраженное требование отставки Лукашенко — очень персонализированное отношение к нему и ясное понимание, что этот человек больше не должен возглавлять страну. Об этом свидетельствует самая популярная сейчас кричалка: «Уходи!».

Более того, мы видим рост осознания консолидированности этих требований — люди не просто говорят, что мы хотим того-то, а подчеркивают, что мы хотим того, что и все протестующие. Думаю, это связано с тем, что рабочие из забастовочного движения тоже несут тот же набор требований. Протестующие сейчас осознают, что они все едины, у них одни требования.

Что еще важно в характеристике настроений протестующих — они не настроены обсуждать вторичные для них вопросы. Например, вопросы о государственном флаге, языке, геополитической ориентации Беларуси и так далее, о которых белорусы всегда спорили. Никто не хочет сейчас выяснять отношения, потому что люди хотят, чтобы им просто вернули право нормально выбирать. Мол, до того момента пока у нас нет права выбирать, все наши дискуссии и разногласия не имеют никакого значения. И это на самом деле удивительно взрослая позиция.

— Самое очевидное во внешнем оформлении протеста — обилие национальных бело-красно-белых флагов. Эти флаги появились прямо с 9 августа и их становится больше, люди их покупают и шьют сами. И это нас несколько удивило, так как в целом для электората Тихановской этот флаг не был ценностью до выборов. Я думаю, это объясняется просто: если предвыборные митинги можно было проводить без флагов, то когда люди выходят выражать свою позицию на протестной акции, им нужен флаг. Это чистая психология. Но нужно отметить, что сейчас бело-красно-белый флаг воспринимается именно как символ протеста и как символ перемен, а не как национальный флаг.

Кроме того, нас удивило количество разнообразных плакатов на этих акциях — я никогда не видела столько. По моим наблюдениям, очень мало типографских плакатов, в основном это народное творчество — то, что рисуется от руки с разной степенью художественности и абсолютно разного содержания. Это тоже характеристика протеста, элемент самоманифестации. Люди выходят для того, чтобы выразить свою личную точку зрения — не просто постоять в толпе, но и показать, что именно я хочу сказать.

Кричалки также разные, первые дни доминировали традиционные для белорусского протеста лозунги «Жыве Беларусь!», «Верым, можам, пераможам!» и «Уходи!» — как главное требование. Дальше на поминальной акции в честь первой жертвы протестов появился лозунг «Трибунал», и он прижился. После этого появилась довольно грубоватая кричалка «Лукашенко — в автозак». А с развитием забастовочного движения люди стали скандировать «Забастовка!». Вообще поддержка рабочих и принятие их в свои ряды очень сильны — люди даже кричат названия бастующих заводов.

— Знают. Могу сказать, что в целом протестующая публика в курсе всей повестки. Координационный совет, когда он только был сформирован, вызывал абсолютно позитивное отношение, и у него был большой кредит доверия. Но при этом нельзя сказать, что отношение было «боже-боже, мы так ждали, когда появится какая-то структура, которая будет нас координировать». Нет, этого не было. Вообще с начала протестов никакой тоски по лидерам у белорусов не было, мол, возглавьте нас кто-нибудь. Когда был объявлен состав совета, отношение стало более продуманное — кому-то он нравится, кто-то считал, что участников слишком много для нормальной работы. Но, тем не менее, общее отношение было позитивное.

Однако поскольку время идет, а ничего не происходит, мы замечаем все больше скепсиса, так как нет никаких решительных действий, нет объявленного плана. Но тут важно отметить, что сейчас у людей зреет ощущение, что это все надолго, мол, простыми выходами на улицу мы ничего не добьемся, нужен диалог и переговоры. Также наблюдается достаточно высокая готовность людей к длительной борьбе.

И я этому удивлена, многие говорят, что будут стоять до конца и до победы. И когда люди видят, что это надолго, они понимают, что тут нужны стратегические представления о том, куда идти. Ходить каждый день на улицу — это прекрасно, но если это не приводит к результату, значит, нужен единый план действий. То есть осознанная потребность в координации и общей стратегии появляется, но откуда она будет исходить — пока непонятно.