Без права на приватность. В России отменили врачебную тайну для подростков
С 11 августа 2020 года родители в России смогут получать всю информацию о медицинской помощи, за которой обратился их несовершеннолетний ребенок. В силу вступают поправки в закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». Раньше подростки, достигшие 15 лет, имели право не сообщать родителям о причинах похода к врачу. Корреспондентка Настоящего Времени поговорила с людьми, которые в подростковом возрасте искали помощи у врачей втайне от родителей, а также расспросила о новом законе адвокатов и врача-психиатра, рассказывает Екатерина Мищук в материале «Настоящего времени».
К гинекологу без родителей
«В 15 лет я столкнулась с довольно стандартной в отсутствии секс-образования тинейджерской проблемой — у меня был незащищенный секс. Потом была задержка, я подумала, что беременна, дико испугалась. Сделала тест, он был отрицательным. Я заволновалась, что у меня внематочная беременность, потому что знала, что такое существует, и, кажется, об этом еще пишут на тестах», — рассказывает 25-летняя Лена из Москвы (имя изменено по просьбе собеседницы).
Девушка решила записаться к гинекологу в обычную поликлинику, но не стала говорить об этом родителям, потому что они не знали, что она занимается сексом, и такой разговор казался ей «стремным». Когда Лена пришла к врачу, та сказала ей, что обязана сообщить родителям. Девушка попросила этого не делать.
Лена вспоминает, что гинеколог осмотрела ее на специальном кресле, «поковыряла внутри вагины» и сообщила, что у девушки «какая-то неделя беременности». Врач велела выпить «Постинор» (экстренная контрацепция, которая действует на протяжении трех суток после полового акта, наиболее эффективна в первые 24 часа). Лена удивилась, так как после ее незащищенного секса прошли уже не одни сутки.
«Мне было очень страшно, и врач была неприятная, начала говорить: „Вот ходят тут всякие, я на тебя перчатки потратила, и ты обязана это оплатить“. Я не понимала, что делать, у меня были какие-то 200 рублей на обед, я отдала. Потом наскребли с тогдашним парнем денег на „Постинор“, выпила, через какое-то время пошли месячные. Я не знаю, что это было, до сих пор. Вообще можно было вот так, как она, „пощупать“ беременность? Мне не делали УЗИ. Когда от нее вышла, поняла, что она меня обманула, я не обязана была платить. Сейчас, во взрослом возрасте, понимаю, что она выписала супертяжелую таблетку просто так», — считает Лена.
Несмотря на свой неоднозначный опыт, она полагает, что у подростка должно быть право на врачебную тайну и полностью убирать какую-то автономию неправильно. Не всегда ребенок может принимать решения по поводу сложных операций, но ему нужна возможность получить врачебный совет, рассуждает Лена: «Чтобы было время самому подумать о том, что с тобой происходит».
Как подростков лишали права на тайну
Сейчас подростки в возрасте с 15 до 18 лет могут приходить на прием к врачу без родителей. Поправки этого не отменяют. Однако с 11 августа 2020 года, согласно тексту закона, «информация о состоянии здоровья предоставляется их родителям или иным законным представителям». До этого у подростков старше 15 лет была возможность сохранить свое обращение к врачу и его причины в тайне.
Адвокат «Правозащиты Открытки» Ирина Ручко объясняет, что медицинские работники могли сообщить о состоянии здоровья ребенка законным представителям только с письменного согласия ребенка. Более того, за разглашение врачебной тайны грозит административная (штраф до 5 тысяч рублей) и даже уголовная ответственность (лишение свободы сроком до четырех лет). По словам адвоката, исключение составляли ситуации при неблагоприятном развитии заболевания: в таких случаях информация о состоянии здоровья предоставляется одному из близких родственников, если пациент не запретил сообщать ему об этом и (или) не определил иное лицо.
Поправки в закон, которые отменили врачебную тайну для подростков, еще в 2017 году предложили депутаты Самарской губернской думы. Но в правовом управлении Госдумы посчитали такую норму «излишней», комитет Совета Федерации по соцполитике тоже не поддержал проект.
Через год, в мае 2018 года, законопроект был во второй раз внесен в Госдуму. В пояснительной записке авторы поправок указали, что «дети старшего подросткового возраста зачастую не склонны сообщать своим родителям, усыновителям и попечителям о проблемах переходного периода (ранняя беременность, болезни, передаваемые половым путем, увечья, получаемые во время конфликтов с ровесниками, пристрастие к употреблению алкогольных напитков, курение табачных изделий, токсикомания, наркомания и т.д.)».
Депутаты в подтверждение своих слов приводят статистические данные и данные социологических опросов. И приходят к выводу, что существование врачебной тайны для подростков старше 15 лет нарушает обязанность родителей «заботиться об их здоровье, физическом, психическом, духовном и нравственном развитии», а также «не соответствует интересам несовершеннолетних».
В комитете Госдумы по охране здоровья были те, кто сомневался в необходимости и пользе данных поправок. «Проблема потребления наркотиков, рискованного сексуального поведения, угроза венерических заболеваний — все это есть. Но есть и другие вещи, которые надо учитывать. Ведь раскрытие родителям врачебной тайны чревато последствиями. Вплоть до того, что ребенок может уйти из дома, порвать с родителями и даже решиться на суицид», — отмечал один из членов комитета Николай Герасименко в интервью «Российской газете».
Но в конце июля 2020 года Госдума приняла законопроект в третьем чтении. В ответ на это пользователи соцсетей запустили флешмоб с хэштегом #ВернитеВрачебнуюТайну, который вышел в топ трендов российского твиттера, а активисты Молодежного Гражданского общества хотели провести протестный митинг в Москве, но получили отказ от администрации города. 31 июля Владимир Путин подписал закон.
«Мне нужна была приватность: только я и врач»
«Новая норма является императивной, то есть не оставляет медицинскому работнику право выбора, а обязывает его сообщить все сведения родителю. Но данные изменения могут привести к оказанию давления на детей совершить какие-либо действия против их воли: принудить сделать аборт либо, наоборот, не дать возможность сохранить ребенка. Либо спровоцировать применение физического насилия по отношению к несовершеннолетнему со стороны недобросовестного родителя», — рассуждает о возможных последствиях новых поправок адвокат «Правозащиты Открытки» Ирина Ручко.
Она приводит в пример случаи, когда ребенку требуется помощь психолога или психиатра «как раз из-за нездоровых отношений в семье», но родитель «не позволяет ребенку обратиться к психиатру».
«Мне было 16 лет, и на тот момент уже года два у меня было РПП (расстройство пищевого поведения). Мои родители вообще не верили в то, что у меня есть проблемы с едой и приемом пищи. Они были резко против, чтобы я ходила к психологу или психиатру. Пытались сами водить меня к частному психологу, но у них было условие: либо они сидят на приеме, либо психолог им все пересказывает. И он с радостью это делал, поэтому я перестала к нему ходить», — рассказывает 19-летняя Ася из Санкт-Петербурга.
Девушка осознавала серьезность своей проблемы, но понимала, что психолог, которого ей подобрали родители, помочь не сможет. Ася не могла ему доверять и рассказывать о том, что с ней происходит на самом деле. Она начала искать врача, к которому могла бы пойти за небольшую сумму денег, так как на тот момент не работала, а родители точно не стали бы оплачивать другого врача. Ася боялась их реакции — они часто кричали и ругались, когда речь заходила о ее проблеме. В итоге девушка нашла центр бесплатной психологической помощи в своем городе.
«Там в основном были врачи в возрасте, они договаривали за меня фразы, я пыталась объяснять что-то, но они меня не очень слушали. Мне было не очень комфортно, я не видела большой разницы между отношением моих родителей и их отношением, — признается Ася. — Тем не менее мне выписывали нужные таблетки, и они даже немного помогали. Правда, позже выяснилось, что половина из них мне не подходила. В какой-то момент вообще выписали транквилизатор, мне от него стало плохо. Выяснилось, что его назначают в основном пенсионерам, а мне было только 17 лет на тот момент».
Сейчас девушка работает и оплачивает частного психолога, проблему с РПП не удалось решить полностью, но она перестала быть «такой явной» и «уже не так сильно влияет» на ее жизнь. Ася говорит, что если бы она знала, что врач обязан рассказать ее родителям о приеме, она бы не стала обращаться за помощью.
«Я уже была в такой ситуации, в этом не было никакого смысла. Мне нужна была приватность: только я и врач, и все, что я говорю, должно оставаться между нами. В России такая приватность необходима подросткам в плане медицинской помощи. У меня есть знакомая, которая делала аборт несовершеннолетней. Это было для нее очень тяжело, но такая приватность у нее была. Не все родители понимающие, есть большая разница в возрасте между детьми и родителями, и это сказывается», — размышляет Ася.
«У ребенка не до конца сформированы психические функции»
Медицинский адвокат Юлия Казанцева считает, что новые поправки необходимы и не нарушают права подростков: для того чтобы закон об охране здоровья не противоречил семейному законодательству, по которому родители несут ответственность за жизнь и здоровье своих детей. А без полной информации это невозможно.
«Для нас, медицинских юристов, до этого было непонятно, почему ребенка признают ограниченно дееспособным уже с 15 лет. В этот период времени до конца не сформированы психические функции, и он не совсем может правильно оценивать ситуацию. Например, девушка 16 лет заразилась ВИЧ-инфекцией. Постеснялась сказать родителям, начала искать пути решения самостоятельно, наткнулась на ВИЧ-диссидентов, не стала лечиться. В последующем это СПИД со смертельным исходом. Возможно, если бы мама вовремя узнала, то могла бы направить ее», — рассуждает адвокат Казанцева.
Эксперт добавляет, что из-за неточности формулировки новые изменения могут трактоваться по-разному. Она предполагает, что родителям о состоянии здоровья подростка и его обращении будут сообщать в том случае, если они самостоятельно свяжутся с врачом (например, придут в медицинское учреждение).
«В обязанности медицинского работника не входит информирование родителей, которые не были на приеме с пациентом. То есть он не должен обзванивать и говорить: у меня был ваш ребенок, с ним произошло то-то и то-то. Здесь мы исходим из трудовых функций врача. Этот вопрос еще будет поясняться, я думаю. К сожалению, у нас так всегда формулируют нормы права, что появляется разное толкование», — говорит адвокат Казанцева.
«Закон обязывает врача «стучать»
Юрист говорит о той ситуации, когда родитель и ребенок — на одной стороне. Но часто цели врача и родителей не совпадают, объясняет Виктор Лебедев, психиатр и руководитель психопросветительского проекта «Дело Пинеля». Родители приводят на прием ребенка, который не ест, или ест слишком много, или режет себя, чтобы нормализовать его поведение. А для психиатра важно нормализовать его состояние, создавая безопасную территорию для подростка. И такая территория была возможна в том числе за счет конфиденциального разговора между ним и пациентом.
«Данный закон обязывает врача «стучать», хотя раньше была возможность занимать нейтральную позицию между родителем и ребенка и в чем-то защищать подростка, — говорит Лебедев. — Те, кто получает выгоду от нового закона, — это представители консервативных традиционных ценностей, которые считают, что контроль — это единственный способ уберечь детей от рискованного поведения, а не просвещение и не методы снижения рисков. Подростки все равно будут заниматься сексом, только давайте раздадим им бесплатные презервативы и будем учить, как это делать безопасно».
Для родителей эти изменения невыгодны, считает эксперт, так как не способствуют выстраиванию здоровых и доверительных отношений между ними и их детьми. Лебедев отмечает, что государство стремится все больше контролировать подростков, в то время как с ними нужно договариваться и давать им возможность быть собой.
«Государство симулирует работу в поле общественного здоровья. Поменять несколько слов в законе — это не изменения. Вложить деньги и выстроить инфраструктуру — это куда более сложная вещь. Внешне государство отреагировало на проблему, но это реакция без последствий: специалистов больше не станет, доступность психиатрической, наркологической и репродуктивной помощи не увеличится, — говорит Лебедев. — Это игнорирование социальной политики в отношении подростков и выжженное поле, в котором раньше работали НКО. Они были признаны «иностранными агентами» или сами ушли из России. Мы оказываемся в таком русском поле экспериментов, где каждый предоставлен сам себе и не может выбраться».
«Я бы не пошел к врачу, который обязан рассказать все родителям»
В 17 лет с Александром (имя изменено по просьбе собеседника) из Москвы «случилась подростковая глупость» — незащищенный секс с малознакомым человеком. Испугавшись последствий, он сходил провериться на ЗППП (заболевания, передающиеся половым путем), и у него обнаружили уреаплазмоз — инфекционное заболевание, вызываемое определенными микроорганизмами, которое передается половым путем и поражает мочеполовую систему. Подросток стал искать врача по частным клиникам. Главной трудностью было достать денег на лечение, вспоминает он.
«Я понимал, что моя мать, которая родила вскоре после совершеннолетия, вряд ли будет сильно удивлена тому, что в семнадцать бывает секс. Но есть вещи, которые ты не обсуждаешь с родителями, пока нет смертельной опасности. Она бы на меня не кричала, но осудила бы. Кроме того, она всегда была сторонницей схемы «попал в проблемы — неси ответственность», — рассказывает 21-летний Александр.
Он начал подрабатывать (помогал организовывать интеллектуальные игры), получал тысячу рублей в неделю и так накопил на лечение. Пришел к врачу, получил рецепты на антибиотики и иммуномодуляторы, которые принимал следующие две недели. После сдал повторный анализ, который показал отрицательный результат.
«Я бы не пошел к врачу, который обязан рассказать моим родителям о том, что мой образ жизни далеко не идеален с их точки зрения. Врач должен помогать мне лечиться, а не строить в моей семье идеальное пуританское общество. Мое тело — мое дело. Сегодня врачи рассказывают, что ты поймал триппер, завтра провайдер рассказывает родителям о твоих предпочтениях в порно, послезавтра — что ты читал зарубежные книги, а потом и уголовку за такое введут, — объясняет Александр.- Мне сильно повезло с матерью, и в целом она бы меня пожурила, но не более того. Но есть огромное количество семей, где родители запросто могут кричать, бить, применять какие-нибудь странные дисциплинарные взыскания, и такое редко проходит без следа во время взросления».