Татьяна Новикова. КООРДИНАЦИОННЫЙ СОВЕТ. С кем вести переговоры?

Координационный совет (КС) под эгидой штаба Светланы Тихановской начал свою работу. Заявлено о цели — мирном, конституционном трансфере власти, а также о методах — новых и честных президентских выборах.

Слова «децентрализация», «мирный конституционный трансфер» и «широкое представительство» звучат завораживающе. Но как это все будет или может осуществляться? Член президиума КС Ольга Ковалькова оптимистична: «У него нет выбора, они обязаны вести переговоры с народом».

Так ли это на самом деле?

Первые шаги

В Беларуси за последние 26 лет было создано немало комитетов, и многие из них преследовали ту же цель. Ни один их них не вывел на улицы такого количества людей. Но признаем, что образование КС из более чем 60 человек — это еще даже не полпути к заявленной цели.

Штабу Тихановской, и теперь Координационному совету как преемнику, симпатизирует большая часть белорусского общества. Очевидно желание людей жить в здоровой и мирной стране, и они хотят прийти к этой цели ненасильственным путем. Эту рамку объединенному штабу удавалось удерживать, на этой позиции стоит и КС.

Создание КС как органа, консолидирующего общество, выглядит логично, поскольку только представительное собрание может апеллировать к народу, а если это собрание находится под эгидой штаба кандидата в президенты, с большой долей вероятности победившей в выборах, то это уверенная политическая позиция.

Однако открыто еще слишком много вопросов. Один из главных — это субъектность переговорного процесса.

Кто переговорщики?

С одной стороны, избранный президиум КС (все семь человек?), а с другой? Если не с АГЛ, то с кем вести переговоры?

Стоит отметить, что, несмотря на то, что власть находится в прежних руках, а политзаключенные — в застенках, линия мечтателей (как назвала себя и своих соратников Колесникова) пока дает беспрецедентные результаты — масштаб народного подъема, как и забастовок по всей стране впечатляет! Это невиданное для Беларуси народное движение.

Итак, на одной чаше весов — мирные люди, на другой — субъект, которого уже не смущают открытые призывы народа «уходи», а применение силы против безоружных и последующий газлайтинг были всегда его стилем.

Можно ли вести с ним переговоры, и если да, то о чем? Ведь он уже заявил: «Новые выборы возможны, только если вы меня убьете!» Но мирные люди не хотят никого убивать, это противоречит их принципам. Нормальная же логика, оперирующая категориями «интересы страны», «экономика» и так далее, в этом случае также не работает.

Субъект, построивший свою вертикаль на феодальный манер, вряд ли способен мыслить понятиями более поздних исторических формаций — мотивации, интереса, дивиденда и так далее.

Не стоит слишком ударяться в рассуждения, чтобы понять, что переговоры с известным нам субъектом о заявленном предмете вряд ли возможны. И если даже представить себе невообразимое, что какими-то потусторонним силам удалось убедить его в необходимости переговоров, то нельзя надеяться на то, что он выполнит свои обязательства.

Если же исполнять и гарантировать обязательства будут третьи лица, то известный нам субъект и вовсе выпадает из логики переговоров.

У переговорщиков должен быть один и тот же не только предмет, но и язык, иначе они не смогут договориться и выполнить своих обязательств. Пока же стороны говорят на разных языках, мыслят в разных плоскостях.

Апелляции к закону уместны, но законодательство репрессивно, состоит из коллизий, в его рамках трансфер вряд ли возможен. Государство определенно нуждается в переучреждении.

Еще позавчера в воздухе витало ощущение, что да, как минимум, на локальном, местном уровне переговоры возможны. Те или иные субъекты управления показали, что переход на сторону добра возможен. Но этот процесс должен быть одновременным и повсеместным, именно тогда он заметен и порождает не только кризис прежней власти, но и конкретный выход из него.

Единение народа, двух его сторон, пока не состоялось. Поздно ли его вести? Кажется не совсем. Об этом говорит одна интересная деталь.

На днях вертикаль начала организовывать провластные митинги и мобилизовать свой актив. Вроде бы это свидетельствует о том, что она успела оправиться и пошла в наступление, и ей есть чем идти. Но это всего лишь иллюзия, которая разбивается в прах фактами захвата силовиками Купаловского театра, давления на рабочих, чтобы они вернулись на заводы, и так далее.

Долго такая «мобилизация» не продержится. У нее две цели — перенос ответственности за происходящее с верхнего этажа вертикали на нижний, и репрессии.

На локальном уровне репрессии не совсем эффективны, даже если к каждому директору завода или главе администрации приставить отдельную бригаду церберов. На штыках долго усидеть не удастся. Контроль такого рода возможен в рамках отдельных районов, но не реалистичен и непомерно дорог в масштабе отдельной страны.

Власти уже дают сигнал, что готовы на некие переговоры с людьми или разговоры на непонятные темы, при этом как бы не собираясь уходить с прежних позиций.

И здесь наступает интересный момент, когда та самая децентрализация, то самое горизонтальное движение и отвечает на вопрос о субъектности переговоров. Это локальные и отраслевые субъекты управления. При условии перетягивания их на сторону добра, возможно было бы объединение здоровых и мирных сил, единовременное и массовое.

Это уже можно было бы называть неким двоевластием и как угодно, например, переходным управлением, поскольку один из органов, субъектов с этой стороны заявлен и почти оформлен — это КС.

Сложность ситуации состоит в том, чтобы стороны удержались вокруг актуальной политической повестки. Это не должно быть про зарплаты и благоустройство территорий.

О формах

Формы — это вопрос тактики, и они могут варьироваться, хотя многое не ясно.

Например, не понятна организация забастовок на предприятии, где давно нет реальных профсоюзов и рабочие разрозненны.

Эффективны ли забастовки итальянские, если заводы работают на склад, а предприятия убыточны и искусственно поддерживаются государством?

Эффективно ли саботирование приказов АГЛ, если каждый второй его приказ саботируется на протяжении десятилетий — обосранные коровы и скандальные деревообрабатывающие предприятия тому пример.

Возможно, эффективны. Но это должно быть, опять же, что-то одно, какое-то одно действие в один момент времени.

Формы — это вопрос тактики, они могут генерироваться на ходу. Но процесс в целом лучше всего описывается аллегорией. Пока вертикаль действует против ветра, она теряет силы, пока мирные люди двигаются в мейнстриме и охватывают все новых и новых сторонников, они эти силы приобретают.

Конечно, КС, как и миллион белорусских граждан, можно погрузить в железнодорожные вагоны и увезти из страны. Но только это уже не решит задачи сохранения власти, а вернуться в исходное состояние ей не удастся. И в этом случае, сталинского или полпотовского сценария, Беларусь, опять же, рискует потерять суверенитет.