"Система в Беларуси основана на неуважении к человеку". Художник Андрей Анро - о политике, искусстве и ощущении перемен
16.07.2020 12:30
—
Разное
На днях в Гродно открылась выставка молодого художника Андрея Анро "Молчание говорит о многом", посвященная диктатурам и авторитарным режимам в разных странах мира. Автор пытается разобраться в природе диктатуры, как жизнь в условиях несвободы влияет на общество и тех людей, которые служат таким режимам. В нашем прошлом тоже есть опыт жизни в диктатуре, которым был Советский Союз, что сильно повлияло на то, какие мы, белорусы, есть сегодня.
1 из 3 |
Инсталляция с хозяйственным мылом. На каждом - марки с изображениями советских деятелей, причастных к террору.
"Террор является частью любой тоталитарной и авторитарной системы. Важным моментом для меня стало то, что террором в Советском Союзе руководил уроженец Беларуси Феликс Дзержинский. Наша система поддерживает уважение к человеку, который руководил террором: его именем названы город, улицы и проспекты", - говорит Андрей Анро.
Мы встретились с Андреем и поговорили о политике в искусстве, взаимодействии художник-государство и о том, какого это - жить в теперешней Беларуси, тем более, если ты - творческий человек.
- Я родился и вырос в Сморгони. Это важно, так как жизнь в провинции заложила во мне определенную базу.
Люди из провинции едут за образованием в большие города: в 13 лет после окончания художественной школы в Сморгони я поехал в Москву, где в то время жил мой отец, и там поступил в Техникум технологии, экономики и права на рекламу, где нас учили визуальному языку в фото, видео и графике. В 20 лет после московского техникума я хотел поступить в Белорусскую академию искусств, но меня не взяли, не допустили даже к экзаменам. Тогда я занялся фотографией и параллельно занимался самообразованием в сфере живописи: много читал, смотрел, пробовал, экспериментировал, и всерьез вернулся к ней через семь лет. Это было в какой-то мере протестом против того, что я не поступил в академию. А любой протест - это сила.
И, пожалуй, третий важный факт, который повлиял на меня как на художника. Я, как и мои сверстники, вырос при одном президенте, одном режиме, и это влияет на наше мировосприятие. Так как я белорус, у меня есть понимание контекста, интуитивное ощущение кодов, которые есть в диктатурах и авторитарных режимах разных стран. Все они по сути базируются на одинаковых ценностях.
- Вы занимались арт-фотографией и коммерческим фото. Почему вы поменяли сферу деятельности и занялись живописью? В Беларуси проще заработать и достичь коммерческого успеха в фото, чем стать успешным в живописи.
- У меня не было перехода в живопись с коммерческой целью. Была накопленная усталость от языка фотографии. К тому же, фото изначально было для меня продолжением желания заниматься живописью. То, что я не поступил в Академию искусств, ударило по моей самооценке. Я разочаровался и думал, что, возможно, мне не стоит заниматься живописью, какой из меня художник. И это довольно распространенный факт: многие фотографы - это несостоявшиеся художники.
- В деревне у Вас есть хлев, переоборудованный в мастерскую, где Вы долгое время рисовали. Сейчас Вы переехали в Минск и работаете в мастерской, под которую отведена комната в квартире. Где работается лучше?
- Хлев мне остался еще от прадеда. Для меня было важным, что это место имеет свою историю: после войны дом прадеда сгорел, и на время, пока строился новый, все жили в хлеву, даже окна там вырезали.
Но на самом деле не имеет значения, где работать - в городе или деревне. Лучше там, где комфортней, а это часто зависит от внешних условий. Важнее комфортная среда мастерской. В маленькой мастерской, особенно если она располагается в комнате съемной квартиры, работать не очень комфортно: нельзя разойтись по-полной, делать все, что хочется - вбить гроздь в стену, повесить работу. Нам с женой повезло: мы нашли квартиру в Минске, где можем делать что захотим.
- То, что Вы не поступили в Академию искусств, Вы называете одним из ключевых моментов в жизни. Насколько важно для молодых художников академическое образование?
- Для любого художника важно образование. Здесь есть два пути: самообразование или образование в какой-то институции. Белорусская акадамия искусств была ключевой институцией, куда поступали те, кто хотел заниматься живописью. На тот момент я не знал о тех внутренних проблемах, которые там существуют.
Академия искусств продолжает советскую академическую школу. Если художнику важно разрабатывать технические навыки - изучать анатомию, разрабатывать руку и глазомер - то нужно идти в академию. Но в наше время у художника не обязательно должно быть художественное образование. Художник - человек, который работает над концептами, идеями, с ощущениями. В первую очередь это не мастерство, которое преподается в академии, а структура мышления, подхода, как он формирует свое видение в экспозиции.
Мои знакомые художники делятся на две группы: одни говорят, хорошо, что ты не поступил в академию, тебя бы там сломали. Другие говорят - плохо, что не поступил, там бы ты разработал мастерство. Академия делает ремесленников, а ремесленника можно сделать из любого человека, при желании можно научить рисовать за три месяца. Мыслить же в академии не учат. И это актуальная проблема в обществе молодых художников. С этой проблемой работал Сергей Шабохин, белорусский художник, который живет в Польше. Он разработал платформу KALEKTAR, это такая Википедия по белорусским именам, галереям, выставкам, в том числе там есть и образовательная часть - курс лекций для молодых художников.
Старая школа искусства создавала объекты - это скульптура, картина, то есть произведение, на которое смотрел зритель, не обращая внимания ни на что больше. Современное искусство работает уже с пространством. Здесь важна не только работа, но и где она находится. Моя теперешняя выставка "Молчание говорит о многом" располагается в подвальном помещении, и это погружает зрителя в атмосферу угнетения, репрессий, подавления, которые существуют в диктатурах и авторитарных режимах.
Сегодня художники работают проектами. Мир ускоряется, человеческое внимание сложнее удержать. Зритель 20 века мог возле одной работы простоять 10-15 минут, зритель 21 века быстро проходит всю галерею. И чтобы удержать человека и его внимание, нужно погрузить его в проект.
- В своем творчестве Вы переосмысливаете политические образы. Почему Вас интересует тема политики и насколько она интересна белорусскому обществу?
- Сначала я занимался политикой в широком контексте, изучал опыт других государств и систем - авторитарных и тоталитарных. Постепенно пришел к мысли, что хотел бы заняться белорусским контекстом. С 2015 года я занимался темой без вести пропавших "The Lost", и решил сделать серию работ о пропавших без вести белорусских политиках. Так с портрета пропавшего 20 лет назад Юрия Захаренко началась новая серия. Сегодня есть также портрет Виктора Гончара, в планах написать портреты и других политических фигур, судьба которых до сих пор вызывает вопросы. Это смерть Машерова, Янки Купалы.
Серию "белорусского контекста" я рисую на фоне домотканого льна. Домотканый лен для меня - код белорусскости, национальной идентичности. Наша интеллигенция была уничтожена красным террором, остался крестьянско-рабочий класс, из которого пошла теперешняя Беларусь. Понятно, что Беларусь как и весь мир будет отходить о рабоче-крестьянского класса, но белорусская идентичность, культура сохранилась именно в деревнях.
- Но почему политика? Почему не цветочки или какие-нибудь кубы?
- Сложно сказать, каждый художник выбирает свой путь в зависимости от мироощущения. И не всегда он знает сам - почему. Я чувствую метафизику тоталитарных режимов, одним из которых был Советский Союз, из которого мы вышли. Началось же все от ощущения жизни в провинции, где как раз сильнее проявления таких режимов и подавление инициативы.
Я когда-то изучал фотографию на политическую тематику, это определенная эстетика, с которой я работал, когда тренировался в живописи. У меня накопился определенный материал на эту тему.
Первая моя удачная работа, с которой все и началось, также связана с политикой. Это портрет неизвестного человека, телохранителя, которого я нашел на общей фотографии, где Аденауэр на встрече с Хрущевым решал вопрос о передаче немецких военнопленных. Лицо этого человека наполовину было разделено светом и тенью, мне показалось это символичным. Во-первых, это отражало послевоенную обстановку перехода от одного мира к другому, во-вторых, показывало, что у политики всегда две стороны, одну видят все, а вторая остается в тени.
Вот так один поступок, одна работа потянула за собой череду последствий. Как "эффект бабочки". Художник работает не от мысли, а от внутреннего ощущения. Художник - нерв общества и времени, он реагирует на какие-то события. Это не рациональное существо, а скорей интуитивное.
#1#
- Познакомившись с Вашими работами, среди которых, например, серия графических работ "Новый мир", у меня сложилось впечатление, что Вы пытаетесь переосмыслить советское прошлое, тоталитарные режимы, чтобы понять, почему белорусы сегодня такие, какие есть. Понять и принять наше прошлое, чтобы двигаться в будущее. В литературе подобным занимается наша нобелевская лауреатка Светлана Алексиевич.
- Я концентрирую внимание на таких вещах. Когда человек живет в одной системе, одной обстановке, которая повторяется изо дня в день, он просто перестает ее замечать. А замечает тогда, когда ситуация обостряется, например, перед выборами. Но ведь это было всегда.
Я искал ответы в режимах других государств. В КНДР максимальная концентрация тоталитарной системы. Но ведь белорусы жили в подобном совсем недавно. Этот страх, заложенный в белорусах со времен Советского Союза, особенно виден у старшего поколения.
Проект о Советском Союзе и постсоветской ностальгии "Новый мир" - это серия графических работ, которая основана на одноименном журнале. Прямо на его страницах я рисовал разные политические образы и символы. Тема создания нового мира, нового человека была очень актуальна в тоталитарных системах - в Германии времен Гитлера, в Советском Союзе. Мне интересно, какой он - идеальный человек системы, насколько он настоящий, или это больше приспособление к ситуации?
Одна из работ серии белорусского контекста нарисована со скриншота фильма о специальном подразделении быстрого реагирования. Автор интересовался вопросом эксперимента над человеком и его пределом, как человек закаляется и превращается в оружие, готовое подчиняться и выполнять любые приказы.
Беларусь в Советском Союзе была экспериментальной площадкой по созданию нового человека. Но этот эксперимент все время проваливается. Создание нового человека возможно только если он будет отрезан от внешнего мира. Самый удачный пример на этом пути - такая суперзакрытая система как КНДР.
Сейчас приходит понимание, что у нас уже не Советский Союз, система устарела, и есть ощущение, что люди хотят перемен. И оно в конечном итоге может поменять наше пространство.
Белорусы внутренне очень зажаты. Беларусь продолжает установку Советского Союза, где государство подавляло любое инакомыслие. Нам важно понимать, почему мы продолжили эту авторитарную систему. Все упирается в то, что большинство людей не знали других вариантов, не видели чего-то иного. Но время идет, людей, которые жили в Советском Союзе, все меньше, вырастает новое поколение. Так что перемены - это всего лишь вопрос времени и математики.
Похороны лидера КНДР Ким Чен Ира. Похороны вождя – самый эмоциональный и осмысленный из всех ритуалов власти диктатора. Для тех, кто служит режиму, кто вкладывает смыслы жизни в фигуру вождя, его смерть - настоящая катастрофа. Но насколько искренняя эта истерика?
- Часто слышу от активных и творческих людей, что главное, чем может помочь им наше государство - это не мешать. Как Вы видите это взаимодействие "художник - государство"? Должен ли художник быть в оппозиции к власти - любой, даже демократической?
- Художник сам по себе фигура протестная. Эта протестность не обязательно к власти. Она может быть к культуре, прошлому, традициям. Любое искусство - это одновременно продолжение традиции и борьба с ней. Все великие художники привносили что-то новое в искусство. Но что-то совершенно новое они создать не могли, потому что искусство не работает без контекста, истории. В конечном счете искусство - это общение между людьми. Без понимания того, что было, без прошлого нет искусства.
Если говорить о белорусской ситуации, то существующие в нашей стране союзы художников - это скорей ремесленники, чем творцы, они выполняют заказы, а не создают свое. Живое искусство существует вопреки государству.
Портрет молодого белорусского идеолога. Весь его вид с честными голубыми глазами говорит о том, что в его жизни-при-диктатуре все будет хорошо: и работа, и зарплата. Но мертвенно-голубое свечение на его лице намекает на то, что бессмысленное послушание, страх перед будущим без привычных опор не проходят бесследно.
Когда в нашей стране решили ввести налог на тунеядство и нужно было доказать, что ты человек творческой профессии, мне стало любопытно, кто заседает в комиссиях, которые принимают решения, как они оценивают людей и что обсуждают при этом. В этих комиссиях много людей из Союза художников. Они задавали мне вопросы, мало связанные с творчеством и контекстом современного искусства. Они - ремесленники, которые стараются быть вне политики. Но это смешно. Быть вне политики в современном обществе невозможно.
- Давайте посмотрим на эту тему с другой стороны - с точки зрения поддержки молодых художников и вообще - творческих людей. Практически в каждой стране есть финансовые структуры в сфере культуры, ориентированные на поддержку талантливых, перспективных людей искусства, науки, общественной деятельности. В Беларуси же основной принцип поддержки творческих людей - политический. Если ты не лоялен к власти, то не получишь поддержки ни от Министерства культуры, ни комитета при президенте по поддержке талантливой молодежи, ни профессиональных творческих союзов.
- Это принцип любой авторитарной системы: разрешено все, кроме политики.
- В конце прошлого года многих всколыхнуло самоубийство молодого художника Захара Кудина. Трагедия одного художника вскрыла трагедию многих творческих людей в Беларуси, которые не могут реализоваться и стать успешными в нашей стране.
- Это тяжелый вопрос для всех художников, и не только для тех, кто живет в Беларуси. По данным исследований, в среднем только 10% художников во всех странах зарабатывают на своем искусстве, а 90% не зарабатывают даже прожиточного минимума.
Искусство - это не про зарабатывание денег. Ты можешь стать ремесленником, пойти в индустрию компьютерных игр или делать книжные иллюстрации. Но это профессия иллюстратора, а не художника. Художник приносит себя в жертву искусству. Может "выстрелить", а может и нет. Если взять любого успешного художника и изучить его биографию, то мы увидим, что его успех - совокупность случайных факторов: где-то с кем-то познакомился, тебя куда-то пригласили или тебя порекомендовали. В моей карьере все так же началось: сначала с интернета, когда я выставил первую свою удачную работу в Фейсбук. Галереи начали обращать внимание и приглашать поучаствовать в групповых, а потом и индивидуальных выставках.
Серия "Портреты вождей". Из концепта выставки: диктатура требует подчинения не из страха, а по любви. Уловка любой диктатуры – убедить, что "главное лицо государства" чуть ли не с рождения имеет лицо, пригодное для парадного портрета, бюста и памятника. Лицо, достойное того, чтобы его цитировали и тиражировали. Серия "Портреты вождей" разрушает эту иллюзию, возвращая вождям человеческое. Диктаторы - это не памятники самим себе, это всего лишь испорченные безграничной властью люди.
- История с Захаром Кудиным раскрыла много нюансов, связанных также с отношением к художникам в нашем обществе - им не платят за их работу. Плюс отсутствие рынка, бедность людей - это настоящая беда для современной белорусской культуры.
- Роль художника в обществе - это очень сложный вопрос. Часто художники делают некоммерческие выставки, проекты, за которые им не платят, но в то же время это большая работа. Любая выставка притягивает людей в галерею, служит рекламой. Но у нас все привыкли к тому, что художники работают за просто так, на имя.
Это связано с проблемой всей системы, которая основана на неуважении к человеку. Важно прививать новую мысль, что это нормально - платить художнику за его работу, так вообще-то делается. Я ходил на лекцию украинской художницы в Минске, и она тоже затронула этот вопрос. Она рассказывала, что сейчас, если ее приглашают где-то выставиться, она сразу же оговаривает гонорар, иначе - отказывается. И в Украине у многих шок от этого, потому что раньше такого не было. Этот пример очень хороший, показывающий переход на новый уровень, где больше уважения друг к другу.
- А Вы считаете себя успешным?
- Для меня успех - это когда ты начинаешь влиять на других художников. Ты продолжаешь традицию. Часто можно понять, состоялся художник или нет, после его смерти. Но конечно, хотелось бы достичь успеха и самореализации еще при жизни - в творчестве и в коммерческом плане. Это взаимосвязано. Деньги приходят как дополнение к успеху.
- Недавно белорусы творческих профессий - актеры, музыканты, режиссеры, художники - объявили культпротест против того, что происходит сейчас в нашей стране, с требованием честных выборов и освобождения белорусских политзаключенных. Думаю, Вы слышали протестную песню "ВАМ" на стихи Владимира Некляева. Как Вы относитесь к подобному?
- Любое подобное проявление гражданской позиции очень важно, это новая ступенька на пути к гражданскому обществу. За гражданским обществом будущее. Все самое хорошее в нашей стране происходит не благодаря власти, а благодаря неравнодушным людям, их сплоченности.
Власть в любой стране, принимая непопулярные решения, нащупывает границы дозволенного. В европейских обществах на такие действия властей возникает протест. Часто из сводок мировых новостей мы слышим о забастовках то железнодорожников, то авиаопереторов, то еще кого-то. Если не отреагировать сразу, в следующий раз государством могут быть применены еще более жесткие меры, ограничивающие человека. Поэтому так важно, чтобы в стране было гражданское общество, чтобы люди сплоченно отстаивали свои права. Этому важно учиться, и это следующий шаг для Беларуси.
