«Мой муж не сидел, он просто умер». Пост дня: Юлия Чернявская – о миссии Светланы Тихановской

Культуролог и профессор Юлия Чернявская, вдова основателя TUT.by Юрия Зиссера, написала открытое письмо Светлане Тихановской, зарегистрированной кандидатом в президенты Беларуси. Это пост со словами поддержки; о тех происходящих в беларусах изменениях, которые, возможно, не столько видны глазу, сколько ощущаются кожей. Цитируем Юлию:

«Дорогая Светлана, пишу вам под нескончаемый крик сигналящих автомобилей. Мы не знакомы, но в последние дни я часто о вас думаю.

Вы мне нравитесь: в вас есть редкое качество – тихая, без аффектов и надрыва искренность. И да, я люблю тех, кто любит. Сейчас популярна установка: ради любви ничем жертвовать не надо, это потеря личности и бла-бла-бла. Неправда. Любовь – это тоже реализация личности, не хуже иных, и то, что вы делаете и еще будете делать для Сергея, самоценно. Вы многим внушили веру в то, что любовь существует. Это тоже миссия.

А еще мне понятно ваше отчаяние (мой муж сидит, что, это только ему нужно? Больше никому?). Мой муж не сидел, он просто умер. Два неполных месяца назад, в 59 лет [супруг Юлии Чернявской – основатель TUT.by и хостинг-провайдера hoster.by, предприниматель, меценат Юрий Зиссер – скончался 17 мая 2020 года от рака – прим. KYKY].

Бывали времена, когда мне тоже хотелось крикнуть: неужели только ему «больше всех надо»? Он подставляется ради вас, а вы не только молчите, вы еще его и ругаете... Это «вы» было абстрактным, то сжималось, то увеличивалось в размерах, но значило людскую массу. Эта масса злословила по мелочам, а о главном молчала. Делая вид, что ничего не понимает.

Дорогая Светлана, я вот о чем хочу сказать. За последние годы я заметила (и даже мой муж, уже болея, успел заметить), что у массы появились лица. Обнаружилось большое число людей, кому тоже «больше всех надо». Нет, это не обязательно революционеры. Это и эволюционеры. Возможно, вы не видите их, но я намного старше вас, и я вижу.

Общество меняется. Исподволь, да. Но оно уже не таково, каким было даже пять лет назад. Я понимаю, это слабое утешение для той, чей муж сидит в тюрьме и которая видит: сперва все о нем говорили и писали, а потом его имя стало реже мелькать в новостях. Вам кажется, что его забыли. Вы временами думаете, что все бесполезно. Но главное – не эти ваши мысли, а то, что вы продолжаете идти вперед, несмотря на тающую надежду на помощь извне.

В отличие от вас я не надеялась на фундаментальные перемены. Я примерно знала, что произойдет, не знала только – как. Я гораздо старше вас и всю жизнь живу здесь, в Беларуси.
Но, но, но...

Люди потихоньку начали брать ответственность на себя – кто сколько может. Кто-то – за детдом, кто-то – за дом престарелых. Кто-то за улицу. Кто-то за кладбище. Кто-то за имена погибших. Кто-то за животных или птиц. Кто-то за здание или даже за руины. Кто-то за чужого человека. Или за лес, например, Куропатский. Борются за беларуский, в садиках и школах. Созидают его современные формы... Редкие из моих знакомых живут только для себя. Кто-то меценатствует, но в основном волонтерят. Почти все так или иначе включились в общественный мир, даже не понимая, что тем самым они изменяют страну. А столько помощи медикам и больным, сколько мы увидели этой весной… Поверьте мне, такого и близко не было несколько лет назад. Можно даже пошутить: альтруизм входит в моду.

Да, эволюция куда дольше и незаметнее, чем революция, но это тоже процесс. Кстати, беларусам он свойствен больше, чем быстрые попытки смены мироустройства. Можно на это досадовать, можно приходить в отчаяние, но так уж оно есть.

Что же делать теперь, когда ожидания тех, кто надеялся на скорое изменение будущего, схлопнулись? (Среди них и моя тридцатилетняя дочь, и моя восьмидесятилетняя мама). Не отчаиваться. Рассчитывать на годы, а не на недели... Не уходить в подполье и не разбегаться по своим частным жизням. Отвоевывать у бездушных исполнителей тот или иной участок ответственности. Не собачиться между собой за зону влияния – пусть мизерную. Честно говорить с детьми и не приучать их бояться ни хулиганов, ни злую учительницу. Сохранять чувство собственного достоинства и не учить их лебезить перед сильным. И самим не лебезить. Страшно? Ага. Но без этого еще страшнее. Спокойно отстаивать свои права и права тех, кому нужна поддержка. Трудно? Ага. Только без этого вообще вся жизнь схлопнется к чертям собачьим, простите мне мой французский.

Теперь о личном. Я не берусь говорить, когда выпустят Сергея: я не могу этого знать. Надеюсь, что через несколько месяцев. Уж с адвокатами-то вам помогут, может быть, как раз те люди, которые сейчас молчат… Я знаю только одно, и об этом я много думала последние месяцы. Тюрьма – это ужасная, но жизнь, и потому она поправима. Непоправима только смерть».

С уважением и надеждой на будущее, искренне ваша».

Обложка: Надежда Бужан, «Наша Нива».