Александр Зохрэ: Про справедливость в Беларуси и СССР

Сейчас часто обсуждают проблемы людей, которые были в Беларуси при СССР, а молодые люди, которые СССР не застали, нередко судят о жизни при большевиках по современным шаблонам, созданным современной властью старательно фильтрующей прессу и идеологию.

Недавно мне на глаза попалась ужасная по глубине описанного цинизма статья про белорусского молодого человека, который несколько лет назад пострадал на загородном шоссе во время небезызвестного зимнего снежного урагана, обрушившегося на нас.

Он остановился на своей легковой машине, чтобы оказать помощь девушке, и в это время в него врезалась БМВ, в результате чего парень стал инвалидом.

Но ни медицинская страховка, ни страховка за автомашину ему по сей день в Республике Беларусь не выплачены. Ему также не оформляют инвалидность в виду несчастного случая, с соответствующей пенсией. Потому что, как объясняет генеральный прокурор, по действующему закону невозможно провести следственный эксперимент для выяснения его вины или невиновности. Нет подходящих климатических условий. Следствие приостановлено до следующего зимнего урагана. Который может произойти и через 10 лет, а может и не произойти с учетом потепления климата.

А пока что нашему законодательству до парня-инвалида нет ни каких дел.

В связи с этой историей я вспомнил случай из далекого советского детства.

Шел 1968 год.

Мы учились в трехэтажной кирпичной школе проекта послевоенной застройки. Там в правом и левом крыле, в цокольном этаже были запланированы две служебные однокомнатные квартиры с отдельными входами: для семьи директора и семьи сторожа.

А вокруг бурно вырастали хрущевские многоэтажки. И естественно директорская семья из трех человек (директор, супруга и дочка) жила в благоустроенной трехкомнатной новенькой квартире.

Во флигеле школы жила семья учителя физкультуры, который по совместительству работал ночным сторожем, а его супруга учителем пения. В другой служебке жила уборщица и вахтерша на входе, одинокая тетя Даша и ее 7-ми и 9-летние дочки. Она пережила в юности фашистский концлагерь, потеряла мужа при разминировании города, а потом она в две смены, не жалея рук и спины, работала на нашу школу, чтобы иметь место, где жить и чтобы как-то кормить своих детей.

Ее очень любили взрослые и дети за добрый и покладистый характер.

Но однажды из РАНО пришел приказ о нехватке учебных помещений, и эти помещения директор решил переоборудовать под учебные цели, для работы внешкольных кружков.

Семье физрука и учительницы давно стоявшую на очереди за государственным жильем, сразу же переселили в новенькую двухкомнатную квартирку на соседней улице.

А вот тетю Дашу попросту выселили из служебного жилья. Ей по каким-то там законодательным казусам не полагалось новоселье еще целых четыре долгих года.

Я помню, как почти всю осень, зиму и весну ее девочки ночевали в самом конце отгороженного железной сеткой от коридора гардеробе, в котором мы, ученики, оставляли пальто, шапки, валенки, шубы.

Там им выдали пару физкультурных матов, поставили плитку делать чай и варить сосиски.

Так они и жили почти полгода, спускаясь с верхних этажей после учебы. Малышки вечерами помогали маме мыть и подметать опустевшую школу.

Деваться этой семье было не куда.

Ближайшее общежитие было в другом районе, а метро тогда в городе не было, и тетя Даша попросту не могла бы прокормить девочек, не успевая на свои постоянные дежурства в нашей школе.

Помню, мне тогда в шестом классе родители давали в школу не два вкусных бутерброда к школьному завтраку, а целых шесть. Четыре других, то я, то другие дети тайком передавали тете Даше для ее девочек.

Это положение вещей дико возмущало родительский комитет и педсовет школы. Они дважды обращались к прокурору района с жалобой. Но как и от директора неизменно получали в ответ формальное разъяснение законов, что, мол, так в законодательстве написано. Ничего не нельзя сделать. Придется ждать – из-за несовершенства закона.

Тогда родители школьников собрали деньги на билеты двум совершенно разным родителям-делегатам и отправили их в Москву, на прием в резиденцию Брежнева.

Помню, к Брежневу они, естественно, на прием не попали, а только в Центральный комитет партии. И там рассказали всю ситуацию.

На следующий день, когда они еще не успели вернуться в Минск, все газеты писали, что прокурор района оправлен на пенсию, потому что зачем нужен такой прокурор, который не способен защищать простых честных людей?

А уже через три дня директорскую трехкомнатную квартиру, в которой он жил втроем, разделили на две коммуналки. У него отобрали самую большую комнату и туда вселили жить на несколько лет, до получения собственной квартиры, тетю Дашу с девочками.

А еще новый молодой прокурор квалифицировал вынужденное круглосуточное пребывание тети Даши с детьми в школе, как принуждение ее и детей к неоплаченному труду на благо общество. Ей выплатили дополнительную ставку за третью смену в течении шести месяцев, а ее девочкам по половине ставки уборщиц.

Все эти деньги вычли из зарплаты директора, а его вскоре с работы уволили.

Вспоминая эту историю, думаю о том, что какие бы не были проблемы при СССР, но даже самые грубые партийные чиновники не позволяли себе открыто унижать честных трудовых людей. Это бы им очень дорого стоило.

И обратиться людям с жалобой было куда.

Если что-то подобное попадало в газету или в комитет партии, то там уже на несовершенство законов никто из чиновников не пенял. Его без всяких законов наказывали, чтобы знал меру и уважал свой народ.

Сейчас новые чиновники изменили Конституцию, узаконили свои права, и мы часто слышим, как даже сам президент не может им ничего сделать или указать суду на явный абсурд и жестокость решения…

Я не хочу дискутировать о том, что было хорошо, что было плохо, потому что это бесполезно.

Скажу только, что мы потеряли самое главное. В прежней Конституции было четко прописано, что мы все, обычные люди, и есть совместные собственники этой земли, ее строений, заводов и ее богатств.

В простом пересчете на современные доллары каждому гражданину СССР формально принадлежала доля в сотни миллионов американских долларов золотом.

Но большинство людей нагло обманули, посулив им приватизацию, и под этот шумок, выдали каждому бывшему гражданину СССР не реальные богатства, а бумажные купоны стоимостью в старую квартиру (которую каждый и так уже имел), и еще для покупки акций, – всего меньше десяти-пятнадцати тысяч бумажных, дутых долларов…

Кто теперь владеет всем остальным, не трудно догадаться. Они и переписывают законы, и формируют учебники истории, и бесцеремонно диктуют прессе...