Людей подбрасывало на 3 метра, а стёкла вылетали за 30 километров. Как в Бобруйске в 1984 году из-за пожара взорвались кассетные бомбы
О самых страшных пожарах в БССР рассказали в одной из серий документального цикла «Тайны Беларуси».
Ужас замедленного действия! Как один взрыв едва не погубил репутацию бобруйских авиаторов, и правда ли, что он мог уничтожить целую страну? Шокирующие откровения военных о ЧП в Бобруйске 1984 года.
Николай Волошин, техник пожарной команды войсковой части 36790 г. Бобруйска (1984 г.):
Я как посмотрел на небо, мне было видно все эти деревья. Деревья повырывало прямо с корнями, они лежали вокруг этих площадок, как спички. И эти осколки разлетались в радиусе, наверное, несколько километров. Разлетались. Даже в меня, когда мы отступали, тоже покидали склад, летели эти осколки. Свист такой был – то с одной стороны, то с другой. Ничего не слышно – оглушённый. Смотрю наверх – сыпется всё сверху. Кошмар!
В Советском Союзе Бобруйск считался стратегически важным городом. Здесь был представлен почти весь арсенал тех лет: противоракетные комплексы, ядерные боеголовки, водородные бомбы. За две недели до рокового 7 мая 1984 года часть вооружения решают вывезти из города.
Владимир Прокопчик, начальник пожарной команды войсковой части 36790 г. Бобруйска (1984 г.):
За две недели до этого мы с этого склада два эшелона бомб загрузили, и они ушли вниз, где стояли наши самолёты. То есть их здесь не было. Если бы были ещё те бомбы, конечно, это очень-очень тяжело и неповторимо, что могло бы быть.
Весна 1984 года выдалась необычайно жаркой. Столбик термометра взлетел до отметки плюс 30. Стояла невероятная засуха. Белорусские леса захлестнула волна пожаров. Бобруйские военные перешли в режим повышенной готовности. Неподалеку от аэродрома в лесу на открытых площадках находились бомбохранилища.
Николай Волошин:
В то время была очень сухая жаркая погода. И вокруг нашего города бушевали лесные пожары. И как финал – 7 мая случило то, что случилось.
Авиагородок в Бобруйске – словно засекреченная база.
Местные – исключительно военные. Обычным людям попасть сюда – задача не из лёгких. На КПП – строжайший пропускной режим. И всё же его можно было обойти: через дыру в заборе.
Олег Косенко, специалист по обслуживанию ядерных боеголовок крылатых ракет (Бобруйск, 80-ые гг.):
Один простой пример: когда я прибыл на станцию «Березина», я не мог найти свою часть. Даже когда приехал сюда, на проходную этого авиагородка так называемого, порядка двух листов были воинские части перечислены – не с первого раза нашли мою воинскую часть.
Нас ещё называли «молчи-молчи» – секретная часть была.
Владимир Бутко, специалист сектора пропаганды и взаимоотношения с общественностью Бобруйского горрайотдела по ЧС:
Я, допустим, пошёл в гости и показал удостоверение, кто я, что я, меня не пустили. Хотя через 20 метров, смотрю, девчонки идут туда на танцы, в Дом культуры – дырка вот такая два метра, и никто не стоит. А я хотел законно зайти через проходную. И мне там кучу вопросов – типа, иди, ты свободен. Я послушал их, сказал – спасибо, пошёл через ту дырку с женой.
4 мая замкомандира воинской части 40558 Юрий Бордуков проводил осмотр территорий вокруг авиационных складов. Рутинная процедура. Как вдруг в его поле зрения попадает подозрительный человек с канистрой.
Юрий Бордуков, замкомандира войсковой части 40558 г. Бобруйска (1984 г.):
Периметр нашего склада представлял около 5 километров. Когда я ехал, увидел человека в лесу, который ехал на мопеде и с канистрой, бензином поливал сосны и поджигал их, чтобы распространить верховой пожар. Быстро ретировался на этом мопеде он, уехал от нас. Понял, что это начинаются поджоги, чтобы взорвать склад.
Олег Косенко:
В то время поджог – не знаю. Хотя, может быть, на пикник приезжали, где-то оставили, да – всё может быть. Засуха была, всё могло быть. Тем более ещё такой фактор, как верховой огонь, сработал. А верховой огонь – это страшная сила. Хвойный лес восстановить практически невозможно.
Юрий Бордуков:
Я не могу 100% утверждать, но в то время как раз должна была пройти передача всесоюзная о мире и дружбе. О мирном городе, а тут показали, что тут далеко не мирный. Потому что вокруг в распоряжении 5-километровой зоны находились склады армейские. Кому-то нужно было навредить, и они навредили. Поэтому вот эта передача на территории Бобруйска не была снята.
От полыхающего леса до хранилища авиационных боеприпасов – рукой подать. Противопожарной полосы, которая могла бы стать спасением, не было. Расстояние между военной базой и огнём стремительно сокращалось. Решения принимали в считаные секунды!
Юрий Бордуков:
Мне пришлось позвонить в штаб 5-ой танковой армии. Я с ним поговорил, представился ему – нам нужна помощь: люди и танки. Он выделил два танка, чтобы нам можно было сосны эти повалить, чтобы верховой пожар не мог добраться до наших боеприпасов. У нас как раз на границе лежали там около 30 9-тоннок. Было бы очень жарко, если бы они начали взрываться.
Отвести беду от большого хранилища удалось. Но вот у соседей на полковом складе замаячила настоящая проблема.
Владимир Прокопчик:
Склады соответствовали нормам пожарного состояния. Полоса была, щиты – всё это соответствовало. А это чисто случайно – лесной пожар, который пришёл
Владимир Бутко:
+28 +30 больше месяца, месяц высокая температура. Возгорания происходят в одном месте. Почему никто не задумался? Почему именно там происходят? Ликвидируют мелкие очаги – завтра-послезавтра снова в другом месте в том районе появляются. Как понять? Никто не задумался и никто не проанализировал: А почему, а как это? А давайте проверим. А давайте милицейские посты поставим.
7 мая, полдень воскресенья. Буквально через несколько минут прогремит взрыв, который навсегда изменит жизнь этих людей.
Владимир Прокопчик:
Взорвался первый боекомплект. Это то, что было необходимо при наступлении времени «Ч» – вывозились на подвеску к самолётам обычные средства поражения. Произошло их возгорание. Они поэтому и недалеко были расположены от аэродрома, чтобы быстро можно было осуществить их подвозку и подвеску их.
Владимир Прокопчик:
Я и три солдатика моих возвращались – тушили пожар, ехали на заправку. Едем, и я вижу – горит территория, которая относится к части, и там находятся ещё бомбы. Мы подъехали только тушить – бомба взорвалась, когда мы были ещё за машиной. Рядом с этим складом, где мы подъехали были ямы от кирпичного завода, где они брали глину – от 25 до 30 метров.
И мы свалились в яму ту, там снизу была вода, мы наверху. Там пришлось нам лежать, и над нами всё рвалось и летело в авиагородок. Шариковая бомба летит – в одной бомбе где-то 700 штук было. Она, когда летит, и при соприкосновении с инородным веществом она разрывается – шарики летят для уничтожения живой силы противника.
Пожарных машин не хватало. Вокруг всё взрывалось и грохотало, солнце растворилось в клубах дыма и огня. Началась паника.
Николай Волошин:
Когда раздался первый взрыв, это было около часа – мощнейший первый взрыв, я, как сейчас, помню – меня где-то подбросило на метра 3-4. А солнце было очень яркое. И не было видно даже солнца. В ушах звенело, осколки летали. Машина была полностью разбита в пух и прах. Ударной волной разнесло на части. Там – мост валяется, там – лестница разорвана. Короче, ничего от неё не осталось. Вторая машина меньше пострадала – сзади, а эта полностью. И было два раненых пожарных: один – в спину, один – в голову.
Владимир Прокопчик:
Эти семь бомб, которые были, они взорвались. Туда пройти никто не мог. Я только приехал, машину пригнал, и мы начали тушить, и нас, как детей, пораскидало. Около пяти часов там лежали, в этой яме.
Владимир Бутко:
Первое время пытались сами что-то ликвидировать, как-то ездить. Но вы должны понимать – что такое пожарный срочной службы. Ему показали: рядовой, вот – это то, вот это – то. То есть чтобы специалисты – это постоянно он должен работать в этом направлении, изучать, отрабатывать нормативы, тренироваться до автоматизма, должны люди только заниматься этим. И не один год. А не так: те уволились, те пришли, один знает, другому покажем.
Схватка с огнём не оставляла людям шансов на победу. Силы таяли на глазах, а пламя всё не отступало. Огонь унимался в одном месте и вспыхивал в другом. На помощь военным начинают подтягиваться гражданские пожарные.
Владимир Бутко:
Там не было никого. Убежали все, кто мог. Только они поехали и отважились на ликвидацию этого пожара. Они бы его ликвидировали. Почему они его не потушили? Потому что ёмкости в пожарных автомобилях для воды очень маленькие. Что такое 2 100 литров воды? Это 3 минуты работы, и ёмкость пустая. То есть ребята рассказывали: мы уже почти дотушиваем – заканчивается вода. Если бы было 4-5 тысяч литров, они бы потушили без проблем.
Иван Кондратьев, командир отделения первой пожарной части Бобруйска, отмечен медалью «За отвагу», а его имя вписано в «Книгу мужества». Но в тот майский день молодой спасатель не думал о погонах и регалиях. Задача была одна – предотвратить трагедию.
Иван Кондратьев, командир отделения 1-ой военизированной пожарной части г. Бобруйска (1984 г.):
После приёмки с дежурства мы вышли здесь на фасад, и в сторону авиагородка – белый дым. Естественно, что это было какое-то самозадымление, горение леса. А сухая и безветренная погода. Мы стояли с Готовцевым – начальником части – и смотрели. И такое чувство было, что к добру это не приведёт.
Иван знал: в военной части есть свои пожарные расчёты. Значит, справляются. Но к полудню на пульте спасателей всё же раздался звонок. На другом конце провода отчаянно просили о помощи.
Иван Кондратьев:
Нам ворота открыли, мы заехали, был низовой пожар. Мы развернулись и начали проливку внизу пожара. Рядом лежали эти бомбы, обложили брезентом, чтоб ветер не унёс, обложили покрышками. Но опасения, что они будут взрываться, у меня тогда не было. Мы удерживали, где-то вдалеке солдаты кричали – они тоже лопатами тушили низовой пожар. И вдруг этот низовой пожар, шквал огня перешёл в верховой. Его ничем остановить нельзя. Естественно, с нашими силами – воды 2 тонны 300 – проливка, и бороться – это силы неравные.
Когда вода в баках закончилась, пожарные свернули рукава и собрались ехать за второй партией. В этот момент раздался оглушительный взрыв. Последнее, что запомнил Иван Кондратьев, как мощная невидимая сила подняла его в воздух и со всей силы швырнула на землю.
Иван Кондратьев:
Такой силы взрыва никогда не было. Это были бомбы по 7 тонн, от 3 до 9, количество их было до 10 в этой яме. Они были проложены брезентом.
Всего в полукилометре от места трагедии работал силикатный завод. Его рабочие стали первыми свидетелями трагедии.
Владимир Бутко:
Я нашёл очевидца, кто непосредственно в 500 метрах был. Это Артёмчика, начальника пожарной части. Я с ним разговаривал, и он мне рассказал – когда всё это произошло, как солдаты из леса выбегали с автоматами, бежали в сторону остановки на Форштадте.
И первый взрыв он почувствовал на себе. На силикате забор, из кирпича сделанный – метров 150 – упал. Там же ёмкости с мазутом были. Если ёмкости загорятся, сгорит и завод, и близлежащие строения, людские дома. Ужас стоял, конечно, конкретный.
Что такое 500 метров? Да, обвалование, но всё рушится, всё горит. Он говорит, у меня водитель даже не выдержал, убежал домой.
Тем временем на бомбоскладе начался настоящий ад. Раненые пожарные отчаянно пытались выбраться из огненной ловушки.
Иван Кондратьев:
После первого взрыва мы очнулись – горело всё. Солнца не стало, всё затянуло. Была только маленькая точка от солнца. Всё горело. Всё летело – ветки. Одежда горела. Мы очнулись уже, когда лежали на земле. Падали какие-то шарики металлические, как горохом.
Горожане в панике высыпали на улицу. Осколки, преодолев 15-километровую дистанцию, долетали да центра города. В домах лопались стекла. Досталось даже универмагу. Милиция, получив сигнал, немедленно начала эвакуацию.
Иван Кондратьев:
Осколки, которые скользящие, они улетели на город, они на расстоянии до 10 километров. Стёкла повысыпались в городе после первого взрыва – на расстоянии от 20 до 30 километров. Расстояние это большое. Включились службы эвакуации населения.
Владимир Свиридов, очевидец событий:
На тот момент мне было 10, я учился в 12-ой школе на второй смене, и мы с друзьями играли во дворе. Когда первый взрыв произошел, одного моего товарища, друга взрывной волной отбросило в кусты. Сестра училась в это время на первой смене. Большая часть окон 12-ой школы стоят на сторону аэродрома, и там было очень много выбитых всех этих окон. Приехала милиция, начали из городка выводить. Прибежала мама, забрала нас. Начали собирать в детском парке. И, конечно, там было очень много наших солдат-новобранцев, которые служили. Кто в чём были – кто в форме, а кто и только в нижнем белье.
Взрывы не прекращались. Тревога нарастала. В двадцати километрах от города находился самый опасный объект «Казаково». Там хранились ядерные и водородные бомбы. Местные волновались: подступи огонь к хранилищу, не то что город, целую страну сотрёт с лица земли.
Олег Косенко:
Это оружие партии было, извините меня. Это стратегический запас государства. Да, хранилища были, конечно, мощные хранилища полусферного типа. Защищённость у них, конечно, была впечатляющая. При возгорании – внешнем возгорании ничего боеприпасам не грозило. Любого типа сложности пожар, он не повлиял бы на наши боеприпасы. Но есть понятия всякие разные. Есть активные взрывы, неактивные взрывы. Но был бы неактивный взрыв боеприпаса, и всё. Этот шарик раскололся бы на несколько частей. Но было бы, да, радиоактивное заражение местности. Всё.
Поджигателей так и не нашли. Долго об этом ЧП судачили лишь местные жители. Те, кто мог пролить свет на это дело, держали рот на замке.
Владимир Прокопчик:
Истинная причина – это из-за лесного пожара, который там был. Ветер был сильный, всё переносилось на эту территорию. А здесь ещё войска сократили. В армии только был замкомандира и я был. И вот мой помощник был. Так что можно сказать, случайно я и три солдатика остались живы.
Владимир Бутко:
Надо сразу разбирать всё так, чтобы в дальнейшем избежать таких случаев. Или же предотвращать и знать, как предотвращать, а не вешать какие-то грифы секретности. Но зато все граждане Америки знают, где у нас какие бомбы хранятся, где, как к ним заходить и сколько.
С развалом Советского Союза остановилась гонка вооружений. Бомбы вывезли, а склады пришли в запустение.
Олек Косенко:
Сердце сжимается. Я туда не езжу никогда. Я не могу на это смотреть. Где прошли молодые годы моей жизни.
Спустя 3 десятка лет на этом полигоне ничего не напоминает о страшном пожаре. Впрочем, местные до сих пор обходят эти места стороной.
Николай Волошин:
Несмотря на то, сколько лет прошло, нужно смотреть аккуратно под ноги. Бомбочка может взорваться. Она изоляционного действия. То есть как граната. В одну чеку, потом – раз, запал, и потом это может лежать и рвануть в любое время.
