«Белорусы голосуют за обноски». Предприниматели о том, чем им мешают секонд-хенды и как это решить
В Беларуси растет количество секонд-хендов. За прошлый год таких магазинов стало больше на 219. «Беллегпром» снова высказался за то, чтобы урегулировать их деятельность. В этот раз магазины одежды из вторых рук предложили убрать из областных и крупных городов. Есть вопросы к секонд-хендам, как выяснилось, не только у отечественных производителей, но и у некоторых предпринимателей, которые торгуют одеждой и обувью. FINANCE.TUT.BY спросил у бизнеса, считают ли они секонд-хенды своими конкурентами и какие меры, по их мнению, можно предпринять, чтобы всем было комфортно работать.
«Каждый отвоевывает себе какую-то часть рынка, так что пусть работают, им тоже нужно детей кормить»
Предприниматель Василий Барановский торгует одеждой уже больше 20 лет. Он считает, что секонд-хенды — нечестный конкурент на рынке одежды. Но он и не ратует за то, чтобы из закрыли.
— «Беллегпром» прав с той позиции, что секонд-хенды — это недобросовестные конкуренты для всей остальной торговли. «Беллегпром» и предприниматели приводят все документы в порядок, а эти мешок набрали и везут, — делится мнением ипэшник. — Они набирают и новый товар, снимают бирки и везут как секонд-хенд. И, таким образом, на него тоже не нужны никакие документы. Вот отсюда и взялись эти магазины по 2−3 штуки на каждой улице. У них нет условностей, которые нам государство навязывает, даже предпринимателям, которые продают ту же белорусскую одежду.
Предприниматель считает, что у любого бизнеса должны быть равные условия.
— Если государство так заботится о потребителях, почему секонд-хенды не должны сертифицировать одежду? А маркировка почему не для всех? Это как с «Табакерками»: предпринимателям торговать в Минске в киосках нельзя — они портят внешний вид города, а одному бизнесмену можно.
Однако предприниматель говорит, что в проблемах со сбытом своего товара виноват и сам концерн.
— «Беллегпром» не заинтересован в повышении качества своей продукции. А чтобы продавалось то, что они делают сейчас, чиновники создают препятствия всем остальным. Частные предприятия, которые шьют на Россию, Литву, Латвию, они и так живут. А «Беллегпром» только говорит, что ему то азиаты мешают работать, то секонд-хенды, — продолжает Василий.
Но самой большой проблемой в вопросе сбыта предприниматель видит низкие доходы людей, которые практически не растут уже много лет.
— Посмотрите, как растут цены на молочные продукты. Так это товары, за стоимостью которых следит государство. А на то, что государство не регулирует цены? Выходит, что доходы те же, денег на питание уходит все больше и больше, поэтому на качественную новую одежду у людей их не остается, — поясняет ипэшник. — А мы не можем продавать товар по более низкой цене, чем на закупке в той же России, Польше и других местах, где предприниматели закупают товар. Зато секонд-хенды закупают одежду оптом по евро за килограмм, а здесь продают вещь в розницу по 15 евро за единицу. Я считаю, что это нарушение. У них цены почти как у предпринимателей. Но у нас наценка 20−30%, а у них 600−700%, а то и больше. Хотя большую конкуренцию нам составляют все-таки азиатские магазины. Но это рынок. Мы должны сражаться, как и те же секонд-хенды. Каждый отвоевывает себе какую-то его часть, так что пусть работают. Им тоже нужно детей кормить.
«Проблемы с продажами у „Беллегпрома“ вовсе не из-за того, что секондов много и там все дешево»
Индивидуальный предприниматель Ирина, у которой есть несколько точек продажи женской одежды в минских торговых центрах, говорит, что не поддерживает идею «Беллегпрома» закрыть секонд-хенды в крупных городах и вообще не считает магазины бэушной одежды конкурентом для продавцов качественных новых модных вещей. Однако она оговаривается, что урегулировать рынок вещей из вторых рук все-таки нужно.
— Проблемы с продажами у «Беллегпрома» вовсе не из-за того, что секондов много и там все дешево, — считает Ирина. — Это вообще странно — ставить в один ряд новую одежду и б/у. Вопрос в том, что у «Беллегпрома», да и вообще у белорусских производителей одежды, объективно все дорого, и фасоны из 90-х. Кроме того, что товар на закупке не дешевый, так еще и в рознице наценки сумасшедшие. Если продавцы могут делать скидки 25−30% один-два раза в неделю, значит, накручивают не меньше 50% — не будут же они себе в убыток работать? (Ранее председатель концерна «Беллегпром» Татьяна лугина говорила, что «даже в вещь со скидкой 50% уже заложена прибыль». - Прим. ред.). От этого и сбыт плохой.
Предприниматель говорит, что у ипэшников, которые продают белорусскую одежду, цены на нее ниже, чем в магазинах.
Ирина считает, что «народ не пойдет покупать белорусскую одежду, даже если закрыть все секонд-хенды. Да и сейчас там одеваются далеко не все, потому что многие скептически относятся к неновым вещам».
— У секонд-хенда есть свой покупатель, как и у любого другого товара. Те, кто привык носить брендовую одежду, туда не пойдут. Те, кто ценит дизайнерские вещи, тоже не станут одеваться ни в секонде, ни, к примеру, в масс-маркете. Поэтому про какую-то конкуренцию, наверное, не стоит говорить, — отмечает предприниматель. — Другой вопрос, что покупателей секонд-хенда могло бы быть значительно меньше, если бы у людей была «новая» альтернатива нормального качества и по доступной цене. Раньше были рынки, в торговых центрах — полно ипэшников с недорогими и относительно качественными вещами. Но, когда Беларусь стала приходить к «цивилизованной торговле», когда ипэшников стали душить сертификатами, маркировками и прочим, цены там выросли, многие продавцы закрылись. Часть людей, которая у них одевалась, ушла к азиатам, часть — в секонды, ну, а часть продолжает одеваться у оставшихся ИП, потому что по деньгам себе это еще может позволить.
По мнению Ирины, ужесточать условия работы продавцам секонд-хенда не стоит.
— Я против того, чтобы секонд-хендам усложняли жизнь. Пусть лучше всем участникам рынка ее упростят: хотя бы отменят эту новую маркировку товаров, не придираются к биркам и прочим мелочам, за которые нас трясут, — говорит предприниматель. — Ужесточение условий торговли для секондов приведет к росту цен на этот товар. Это значит, что та часть людей, которая одевается там из-за низкого достатка, потеряет и эту возможность что-то покупать из одежды. Запретить торговать секондом в больших городах — тоже плохая идея. Ведь и там есть люди с низким достатком. Равных условий торговли без ущерба для покупателей можно добиться только послаблениями для тех, для кого они сейчас слишком суровые.
«Если белорусы голосуют за то, чтобы ходить в обносках, я ухожу в другую страну»
А вот предприниматель Николай Застенский, который занимается продажей масс-маркета, настроен по отношению к секонд-хендам более радикально. Говорит, что они очень мешают ему торговать.
— Оказалось, что у белорусского населения очень низкий порог брезгливости. Даже те, у кого есть деньги, одеваются в секонд-хенде и придумывают этому разные оправдания — «там все чистое», «есть новые вещи», «это экология» и подобные, — говорит Николай. — Приведу хороший пример. Встречался я с менеджером солидной бухгалтерской фирмы — человек 200 работает там. Говорю: «Давайте вы у меня будете одеваться, обуваться, сумки покупать». А он спрашивает: «Зачем? Мы для себя секонд-хенд открыли, на кой нам у вас покупать дорого, если там дешево». Но у меня масс-маркет, цены — как в какой-нибудь «Заре». Или даже ниже. А он мне говорит: «За 7 рублей футболочки у вас есть? Конечно, нет». И это люди, которые неплохо зарабатывают, у которых есть крутые мобильные телефоны, машины. Но одеваются они в секонд-хенде — это феномен. Он логике никакой не поддается.
Предприниматель считает, что у продавцов секонд-хенда не должно быть каких-то привилегий перед другими игроками рынка. Как и другие, Николай за равные условия ведения бизнеса.
— Если какой-то участник экономического процесса получает льготные условия, то вся экономическая цепочка рушится, она ломается. В этом случае пусть секонд-хенды будут, не нужно их закрывать. Но давайте поставим их в те же условия, в которых все остальные работают, либо освободим предпринимателей от того, что на них повесили. За границей тоже есть секонд-хенды, но там все участники рынка равны. А у нас производитель или импортер живет в одном экономическом мире, а поставщик секонд-хенда выделен из всего-этого какими-то привилегиями. И у него рынок растет.
Николай говорит, что к вопросу урегулирования ситуации должен быть комплексный подход. Начать стоит с разъяснений обществу, «что такое хорошо, а что такое плохо».
— Людям нужно объяснять, что если у них есть возможность, то секонд-хенд — это не для них, это плохо. Нужно идти в магазин, на распродажу, там будут хорошие вещи по доступной цене. Никто же не знает, где этот секонд-хенд взяли, где и как он обрабатывается. Никто не будет обрабатывать дорогой химией вещи, которые копейки стоят. Должна быть разъяснительная часть для нашего социума, чтобы люди могли отличить добро от зла, — считает предприниматель. — Я бы обязал организации, которые возят секонд-хенд, проходить таможенные процедуры. Пусть таможенники найдут механизм, как отличить новую вещь от ношеной, и запретят возить новые как секонд. Для них нужно придумать какую-то процедуру сертификации.
Еще одна мера, которую предлагает предпринять Николай, сократить количество магазинов одежды из вторых рук.
— Их слишком много. Нужно определить, где и сколько может быть секонд-хендов. Государство обязательно должно регулировать рынок. Я не вижу причин, чтобы от этого отказываться, — продолжает предприниматель. — Лично я сейчас на белорусском рынке продаю очень мало. Я ухожу с белорусского рынка. Здесь невыгодно заниматься ни одеждой, ни обувью, ничем. Загнали бизнес в такие условия, что это нецелесообразно. Если белорусы голосуют за то, чтобы ходить в обносках, я ухожу в другую страну, где у людей другая ментальность и где рынок жив.
Бизнес-союз: «Конкуренты — это азиаты, которые везут непонятно что и непонятно как и откуда»
Директор бизнес-союза предпринимателей и юрлиц «Конструктивный диалог» Жанна Рогова говорит, что у предпринимателей есть конкуренты пострашнее, чем секонд-хенды.
— Предпринимателям секонд-хенды постольку-поскольку. Им больше мешают продавцы из Средней Азии, с секондами так остро вопрос не стоит, — отмечает Жанна Рогова. — Но нас интересует, по какому праву секонд-хенды могут продавать совершенно новые вещи, порой даже с этикетками, как б/у? Они действительно привозят новые вещи — сток, а не секонд. У нас в магазинах секонд-хенд этикетки уже даже часто не снимают. Это хорошая лазейка.
Директор бизнес-союза считает, что секонд должен быть секондом. То есть вещи, бывшие в употреблении. А если 5−6 одинаковых вещей, только разного размера — это не секонд, а сток.
— Поэтому вот это стоило бы запретить. А так пускай торгуют. Не каждый пойдет одеваться в секонд-хенд. К примеру, я не пойду. И многие не идут. В секондах я проблемы не вижу. А конкуренты — это азиаты, которые везут непонятно что и непонятно как и откуда.
