Путин сделал исторический шаг в пропасть

На самом деле россияне оказались перед экзистенциальной катастрофой, особенно четко зримой на фоне контраста "кухонно-православной" путинской конституции с конституцией ельцинской – либерально-ориентированной, "французской", включенной в западные семантические матрицы. Перед нами – редкий рафинированный образчик юридически фиксированной социокультурный деградации, которая по масштабам сопоставима с так называемой иранской "революцией" полувековой давности, известной каждому по фотографиям "до" и "после".

Это окончательный провал исторического шанса на европейскую модернизацию, которая начиналась со школьных учебников по обществознанию с понятийным аппаратом прав человека и республики, а закончилась кондовыми формулировками в Основном законе про обязанность уважать "защитников Отечества".

Акцент, сделанный в путинском конституционном проекте на "тысячелетнюю историю", полностью выводит российский цивилизационный проект за рамки европейкой идентичности и заталкивает его в убогую клеть путинского-чекистского "колхоза": вместо гуманитарных наук, светского государства и официального отсутствия идеологии россияне теперь получают "историческую правду" в том виде, в которой ее понимает лично Владимир Путин. Понимает он ее очень просто: совершать разбойничьи нападения с отъёмом жизни, собственности и территории в духе Золотой Орды (истинного ментального "предка" московского сатрапа) – это способ карьерного роста, а не девиация.

Таким образом, массовые убийства, аннексии и откровенное наплевательство на международное право – все то, что в последние годы так явно противопоставляло цивилизованному человечеству Россию с ее приоритетом "внутреннего права" над международным, – все эти путинские атрибуты, наконец, перекочевывают из пространства "материи" в пространство "нормы". "Нормализация" советскости в ее самом буквальном смысле (в новом проекте Российская Федерация официально значится как правопреемник СССР) – совершенно логичный финал того, чем десятилетиями дышала эта выросшая в подворотнях страна с призывной армией и отбирающей "мелочь" шпаной.

Вся эта вонь, идущая от гоп-общественности, сгоняемой в одну огромную военную казарму, будет увековечена в статьях закона, который является официальным символом, ориентиром и юридическим фундаментом для правовой системы. Вместо гражданского общества основной целью государственного строительства вновь становится выращивание крепостных, как и 200 лет назад. С этого дня лицемерие – это уже целая государственная миссия, а не выходка отдельного временщика-бандита: я про статью о запрете совершать действия, "направленные на отчуждение части территории" (то, чем путинская мафия занимается все последние годы).

Путин захотел вписать себя не просто в историю, а в саму конституцию, презрев этикет и решившись, наконец, заговорить с "народом" "по-честному". И если кто-то рассчитывает, что это временное решение, которое будет немедленно пересмотрено после "падения режима", и что Путина потом при желании можно будет выкорчевать из Конституции, словно и не было никогда этого ужасного затмения, то лично я испытываю по этому поводу глубокий пессимизм.

Путинские "поправки" – это действительно исторический шаг в пропасть, выбраться из которой едва ли будет возможно: благодаря своей "гибкости" путинизм давно вышел за пределы самой персоны бессменного президента и пропитал "низовые народные массы", словно зловонные портянки. Отныне путинизм – это в некотором смысле действительно навечно. По меньшей мере, это консервация на долгие и долгие десятилетия. Это официальная, конституционно закрепленная гибель гражданского права и торжество права подвально-уголовно-пыточного.

Самый же коварный момент всего этого кремлевского спектакля-шабаша заключается в том, что российские граждане добровольно проголосуют за это свое собственное гражданское самоуничтожение – под праздник, свист и пляски с детскими колясками. Единственный луч надежды для тех, кто не пожелает паспорт крепостного – это тот факт, что границы по-прежнему открыты. Россия остается страной рабов, но, по крайней мере, рабов добровольных.

Таковы мои первые впечатления от текста, который, конечно, еще предстоит осмыслить. Историки, должно быть, окажутся шокированы тем, как стремительно произошло вырождение российского государства и какое неимоверное, бездумное, жестокое зло оно творило – от самого своего появления и до последнего издыхания.