«Продюсер для меня - лишнее звено». Интервью с Homie, популярным за границей музыкантом из Минска

Если бы вы увидели в афише анонс концерта Homie, то наверняка бы подумали, что это какой-то модный российский исполнитель. Удивим вас, сказав, что он минчанин, который начинал параллельно с Коржом и ЛСП. Сейчас Homie собирает залы от Германии до Южно-Сахалинска, а вот в Беларуси его не очень знают: площадка больше столичного Re:Public ему пока не поддалась. О том, кто такой Homie (он же Антон Табала) и как делать музыку без продюсера и лейбла — в интервью AFISHA.TUT.BY.

«На корпоративе в Казахстане мне можно было не выступать — просто появиться, чтобы люди обрадовались»

— Месяц назад вы дали концерт в минском «Брюгге». Как прошло?

— Я считаю, что это был мой лучший концерт в Минске. Если обычно после выступления в столице меня отпускало через дня два-три, то сейчас на протяжении недели находился в какой-то эйфории. Честно, у меня появляются мысли провести еще один концерт в этом году, не делать большую паузу между выступлениями, как раньше: стандартно между ними проходило два года.

— Кстати, почему «Брюгге»? Он же рассчитан человек на 400. В 2017 году вы уже собирали Re:Public, который по размерам минимум в два раза больше.

— Мне не очень нравится Re:Public и система его развития. У них как было все два года назад, так и осталось. Что меня сильно смутило, так это то, что с каждого человека брали по рублю за гардероб. А люди у нас такие, что этот рубль запомнят надолго. Но тот же Prime Hall для меня сейчас слишком большая площадка в Минске. Мой потолок — где-то две тысячи человек, но столько я собрал на концерте не в Беларуси, а в Германии.

— Провести концерт в «Брюгге» значительно проще и дешевле, чем собрать Re:Public?

— Не сильно дешевле, но в «Брюгге» мне понравилось отношение к артистам. В Минске на 80% концерт я стараюсь организовывать сам: все моменты, вплоть до спецэффектов и расстановки столов, я беру на себя. И отдаю организации концерта очень много времени. Мне хочется, чтобы все было супер, чтобы мне не было стыдно, что люди, которые купили билет с фотосессией, не смогли со мной сфотографироваться или, еще лучше, платили по рублю за гардероб.

— Где вы получили свой максимальный гонорар?

— Это был корпоратив в Казахстане, года три назад. За него получил где-то как за десять концертов. Я был приглашенный гость, и мне в принципе можно было не выступать — просто появиться, чтобы люди обрадовались.

— И долго вы шли к тому, чтобы просто появиться и «порадовать людей»?

— Десять лет. Пять лет ушло на поиск нужного звучания и создание образа. И, собственно, в 2013 году я выпустил песню уже в новом стиле — «Безумно можно быть первым». После этого все пошло вверх.

«Продюсер для меня сейчас — лишнее звено, так как я артист, можно сказать, среднего уровня»

— Билеты на минское выступление стоили бюджетно — от 25 рублей: за эти деньги можно сходить на вечеринку на Октябрьской или заказать большую пиццу.

— В Беларуси я никогда не ставлю больших цен на билет. Было много случаев, когда мне на почту приходили имейлы из детских домов: «Мы хотим попасть на концерт, но у нас просто нет денег». Писали и те, у кого зарплаты совсем мизерные. Мы стараемся как-то идти навстречу. Для детдомов, например, всегда делаем бесплатные билеты. В Минске я сам лично писал по интернатам и предлагал его воспитанникам бесплатно прийти на концерт, выделял сколько-то билетов.

— Насколько я знаю, вы работаете без продюсера. А так можно?

— Я такой человек, что с начала своего творческого пути привык все делать сам. У меня есть своя студия, где я полностью делаю все, кроме музыки (ее мне пишут люди с музыкальным образованием, они доводят до ума мелодию, которую я им наигрываю). Что касается записи и сведения, этим занимаюсь сам. В итоге получается материал, который полностью удовлетворяет мои внутренние желания.

Продюсер для меня сейчас — лишнее звено, так как я артист, можно сказать, среднего уровня. Иногда, конечно, очень тяжело, в плане построения концертного тура бывают проблемы.

— Расскажите про географию ваших туров. Где выступали?

— Если брать на восток, это Южно-Сахалинск, на западе дальше Германии пока не был. Через пару месяцев вроде как Англия намечается. Отслеживать интерес в разных странах просто, сейчас общедоступна статистика по всем стриминговым площадкам. Если взять тот же Apple Music, у меня в Европе очень хорошие показатели.

— Лучше, чем в Беларуси?

— Беларусь на удивление идет у меня где-то на 13-м месте. На первом — Россия, вторая — Германия, третья — Украина.

— Как я понимаю, говоря о Германии, мы имеем в виду русскоговорящих?

— Безусловно, хотя на концерты иногда приходят и сами немцы. В Германии в основном клубы разделены на два танцпола. Один — для русских, другой — для немцев. Но когда начинается прайм-тайм, они все переплетаются, становятся братьями и слушают одних артистов.

— А вы себя там позиционируете как русский?

— Везде, где спрашивают, говорю, что белорус. Но по большому счету европейцы не совсем понимают, что такое Беларусь. Меня слушают и в Америке, но для концертов пока рано. Думаю, нужно еще лет десять, чтобы поколение 18-летних, которое сейчас эмигрировало, подросло, и у них начались какие-то ностальгические моменты: они начнут грустить, заедая гамбургерами, и слушать «Безумно можно быть первым». Тогда начнутся концерты.

— Давайте вернемся к менеджменту. Кто у вас занимается SMM?

— Я считаю, что соцсети — это личное и артист всегда должен преподносить это от себя. Поэтому всеми соцсетями занимаюсь сам. Как и рекламой своих новых треков. Понимаю, для какой аудитории написана каждая моя песня. Исходя из этого, подбираю рекламу.

— Где продвигаете свою музыку?

— В основном это Instagram и «ВКонтакте». С недавнего времени задумался насчет TikTok. Там, конечно, совсем маленькие дети сидят, но площадка очень хорошая, с нее можно снять неплохой профит.

— Сколько у вас в месяц уходит на рекламу?

— В основном все средства идут на рекламу новых треков. Если я не выпускаю ни одной песни, то может быть даже такое, что трачу максимум 100 долларов в месяц. А так в среднем на один трек уходит от тысячи долларов. Хотя если взять мою песню «Эгоист», я в нее не вкидывал практически ничего. Она как снежный ком начала набирать обороты, звучала из каждого утюга, на всех российских телеканалах… Хотя саму песню я написал где-то за 30 минут.

— В одном из интервью вы рассказывали, что работаете еще и без лейбла.

— Так и есть. Но я работаю с компаниями, которые занимаются дистрибуцией, то есть я выпускаю песню, а они рассылают материал по разным площадкам: Apple Music, «Яндекс.Музыка». У каждой из таких компаний есть свои плюшки-фишки, выходы на разные площадки.

— То есть отношения у вас свободные?

— Я ни с кем не подписывал никаких контрактов, никому ничем не обязан. Свободный артист.

— Музыка — ваш основной вид заработка?

— Да. К сожалению, пока больше ни на что не хватает времени.

— Ни в одном из ваших интервью я не нашла прямого ответа, почему вы ушли из спорта. Насколько я знаю, вы играли в хоккей, причем за неслабые команды, например «Керамин-Минск».

— Раньше я врал журналистам, что закончил карьеру из-за травмы. Но на самом деле я просто внутри перегорел, в один момент мне перестало нравиться выходить на лед, лишь бы отбыть время. Я ушел из спорта в 2010 году, как только подписал контракт с «Металлургом» — это были золотые времена в белорусском хоккее. Тогда и зарплаты были хорошие, и поддержка от государства была. Но мне надоело, и я понимал, что через два-три года с таким отношением к спорту мне все равно придется с ним расстаться. К тому времени у меня уже было много всяких демозаписей.

— Тогда вы и стали Homie?

— Нет, не сразу. После завершения хоккейной карьеры я работал сначала охранником в Terranova, потом с отцом на стройке занимался облицовкой гранита.

«Аудитория до 30 требует простые треки, три-четыре слова в припеве»

— На ком сейчас тестируете свои демки?

— Последние три года спрашиваю мнение только у жены и своей собаки. (Смеется.) Вообще, я большое внимание уделяю цензуре в треках, потому что меня слушают много несовершеннолетних. Мне как воспитанному человеку не хочется, чтобы в песнях были маты, стараюсь убирать пошлятину.

— Поговорим о вашем образе. Многие поп-исполнители сознательно прячут свою личную жизнь: новости про то, что у них есть жены и дети, могут отбить часть фанаток. Вы никогда не стеснялись рассказывать в соцсетях о личном. Почему?

— А зачем? Я человек не хайповый, не люблю всю эту грязь, которая происходит в шоу-бизнесе. И очень благодарен судьбе, что с женой я познакомился спустя пару месяцев после «Безумно можно быть первым». Думаю, было бы трудно найти хорошую девочку в момент популярности. Вокруг много лицемерия, многие хотели бы встречаться со мной просто потому, что я Homie.

— Ваша жена повсюду с вами ездит?

— В основном только в Европу. За Урал я ее с собой не беру: все-таки тяжелая дорога, время без сна, время алкогольных трипов. Нет, у нас нет алкоголизма, но когда хороший концерт и настроение, 50 граммов коньяка перед выходом — всегда на руку.

— Жанр вашей музыки на «Яндекс.Музыке» определяют как «русская поп-музыка». Согласны?

— Сейчас да. Но первое время, до 2016 года, когда у меня была агрессивная лирика, это сложно было назвать попсой. Но я бы не назвал свою музыку рэпом. Взять того же «Эгоиста» — ну какой это рэп? Или, может, сейчас такой рэп просто…

— Кальян-рэп (легкая прилипчивая музыка, которую крутят в кафе и кальянных. — Прим. TUT.BY) — это не то же самое?

— Всячески стараюсь оградить себя от кальянного рэпа, мне кажется, что это самое дно в музыке. Такие песни можно штамповать каждый день, это фастфуд.

— Как по мне, по некоторым тегам ваша музыка как раз подпадает под этот кальян-рэп. Обработка вокала, например.

— Бывают моменты, когда мне хочется соответствовать моде — тогда и рождаются такие песни. Есть у меня трек «Неоновый дождь» — и это просто типичный пример кальянного рэпа. Мне за него даже стыдно, но он очень хорошо зашел людям. В такие моменты я теряюсь, что им вообще сейчас нужно. Аудитория до 30 лет требует очень простые треки, три-четыре слова в припеве.

— У вас на YouTube 341 тысяча подписчиков — в полтора раза больше, чем в Instagram. Визуал — ваша сильная сторона?

— Думаю, что да. Это очень хорошая площадка для меня, у некоторых клипов уже более 25 миллионов просмотров. В последнее время я не снимаю ролики, а просто загружаю картинку-подложку с песней — и она собирает 7−8 миллионов. Для меня это очень странно.

— Ваш первый и самый популярный клип на «Безумно можно быть первым» вы продвигали?

— Нет, тогда у меня не было средств, чтобы делать рекламу. Мы этот клип сняли за день, бюджет был не больше 300 долларов. Я в то время еще занимался облицовкой гранита, и это было половиной моей зарплаты. Тут сыграла хитовость песни, хотя, честно, я не считаю этот трек хитовым.

— Вы как-то говорили, что «сейчас не время клипов с сюжетом». Что это значит?

— Раньше люди были душевнее, что ли, сейчас больше смотрят на красивую картинку.

— То есть ваш ролик на песню «Кокаин», где девочки употребляют в школьном туалете, сегодня бы выглядел несовременно?

— Да. Хотя на этот клип мне писала сценарий девушка, которая работает на ТНТ. Четыре года тому, когда вышел клип на «Кокаин», она писала сценарий для «Интернов».

— Клип на трек «В городе, где нет тебя» для вас снял Антон Мамоненко — режиссер «Бессонницы» Коржа. Как вы с ним работали?

— В основном кадры искал Антон, у него очень хорошее видение. По сути, он все полностью придумал сам и сделал большую часть работы. А сейчас у меня такой период, когда мне самому нужно садиться и писать сценарий.

— На какие цифры в YouTube ориентируетесь?

— Я ставлю разные цели для разных песен. Если трек хитовый, всегда ставлю планку выше 5 миллионов, хоть и не всегда получается. У «Эгоиста» уже больше 5 миллионов, но его надо слушать, а не смотреть: там бессюжетный клип, просто ролик с красивой картинкой для телеканалов. Для более лирических клипов, над которыми надо поразмыслить, 10 миллионов — это окей.

— У вас есть много совместных треков с другими артистами. Самый популярный из них — Леша Свик. Как нашлись?

— Мы дружим с Лешей уже около шести лет: познакомились в Екатеринбурге, у меня был там концерт. С этого времени начали общаться, звать друг друга на концерты, пошли фиты.

— Одна из ваших свежих совместок — фит с Виталием Артистом из «Без билета». Кому этот фит был нужнее — вам или Артисту?

— Когда я предлагал ему фит, то не думал, кому это больше нужно. Просто я люблю музыку «Без билета», их песни уже очень давно у меня в плейлисте. И это было моей маленькой мечтой. Ролик получился таким атмосферным стрит-видео. Мы его очень быстро отсняли, с Виталиком было легко работать. Теперь вот в Telegram с ним на связи.

«У наших людей есть стереотип, что если человек популярный, то он, скорее всего, не из Беларуси»

— Что бы вы назвали потолком для белорусского музыканта?

— Для меня успешный артист — это тот, кто пробудет на пике хотя бы два года, и после двух лет его не забудут.

— А вы уже выстрелили или еще только готовитесь стрелять?

— Честно, я думал, что «Безумно можно быть первым» — мой первый и единственный выстрел. Оказывается, у меня многозарядное ружье! Вторым выстрелом был трек «Лето», который форсили все, вплоть до Ольги Бузовой в Instagram. И вот два года назад вышел «Эгоист», который выстрелил сильнее всех.

— На фестивалях не выступаете?

— В том году меня пригласили на «Славянский базар», но у меня не получилось. В этом году я там, скорее всего, буду. В 2019-м, кстати, выступал на фестивальной зоне II Европейских игр, на одной сцене с Лигалайзом — кумиром моей юности.

— Каким фактом своей музыкальной биографии вы страшно гордитесь?

— Тем, что не подписал контракт ни с одним из лейблов, хотя сладкие предложения были. Например, от тогда еще существовавшего «ЦАО Records» — это лейбл Гуфа, Слима и Птахи. Мы сидели с Птахой в Минске, и контракт практически был на столе. Но его… не смогли распечатать. Теперь понимаю, что это был знак сверху, а на то время «ЦАО» для меня было ох как круто.

— Вы считаете себя популярным?

— Думаю, да. У меня много концертов, много гастролей. И все равно большой вопрос, почему Беларусь по прослушиваниям у меня находится не в первой пятерке и почему многие здесь считают, что я русский. Наверное, из-за того, что у меня есть интервью на ТНТ, Europa Plus, RU.TV и LifeNews, а в те времена, когда у меня было по 80−90 концертов в год, я крайне редко появлялся в Беларуси и просто не мог приезжать на интервью с белорусскими СМИ. Плюс у наших людей есть стереотип, что если человек популярный, то он, скорее всего, не из Беларуси. Сейчас, возможно, ситуация поменялась, но в 2013-м, когда только появились Корж, ЛСП и я, так и было.

Все концерты рэперов в Минске по одной ссылке