«Пациент хотел умереть утром, но перенес процедуру отключения от аппарата на мою смену». О жизни медсестер
То, что мы видим в сериалах о медиках, не соответствует тому, что происходит в жизни. А в жизни все, как водится, гораздо сложнее и интереснее. О своем опыте работы медсестрой в США нашей журналистке Алисе Ксеневич рассказали три белоруски.
Ежегодно исследовательский центр Gallup проводит опрос среди американского населения, интересуясь, представителям какой профессии они доверяют больше всего. В 2019 году рейтинг доверия вновь возглавили медсестры, опередив докторов и инженеров. Результат опроса остается неизменным вот уже два десятилетия (за исключением 2001-го года, когда список профессий, которые вызывают доверие, возглавили пожарные).
Согласно данным другого исследования, средний возраст вхождения американской медсестры в профессию составляет 30 лет. Средний возраст медсестры, работающей с полной или частичной занятостью — от 45 до 59 лет. Всего в медицинской сфере США занято около 4 млн медсестер.
Это не только одна из самых уважаемых профессий в США, но и одна из самых оплачиваемых. Самые высокие средние зарплаты у медсестер в Калифорнии — $ 106.950 (данные за 2018 г). Самые скромные — у медсестер в штате Южная Дакота, чья средняя годовая зарплата в 2018 г. составила всего $ 58.340. В среднем по стране медсестра зарабатывает $ 73,550 в год, что эквивалентно $ 35.36 в час, $ 1,414 в неделю, $ 6,129 в месяц (до вычета налогов).
Медсестры также находятся в высокой группе риска по формированию зависимости от алкоголя и наркотических препаратов. По данным издания Journal of Clinical Nursing, около 20% американских медсестер злоупотребляют алкоголем или наркотиками. Из них более 100 тысяч борются с зависимостью от наркотиков типа Oxycodone и Fentanyl (опиоиды).
Я расспросила американских медсестер со славянским бэкграундом об особенностях их работы, и вот что они рассказали.
Наталья Осовски, 50 лет, реанимационная медсестра в госпитале г. Кун Рэпидз, штат Миннесота: «Когда я ночью после работы иду к парковке, мне страшно. А вдруг чей-то родственник меня там поджидает?»
— Эмигрировала в США c дипломом медсестры (окончила медучилище в Пинске) и опытом работы по специальности. Здесь это значения не имело, пришлось идти учиться заново — в 30 лет. Сыну на тот момент было 9, дочь только родилась.
Программа обучения медсестер в США занимает как минимум четыре года. Первые два изучаешь дисциплины-пререквизиты. Потом на конкурсной основе поступаешь в школу медсестер. Обучение интенсивное, каждую неделю сдаешь тест. Порог прохождения теста должен быть 92% и выше. Не сдал — вылетаешь из программы, возможности пересдать тест не дается. Никого не волнует, если ты плохо подготовился, переволновался, не выспался. Ведь однажды ты допустишь ошибку на человеческой жизни. Из 80 человек, принятых в программу, окончили учебу, сдали государственный экзамен и получили лицензию медсестры только 36 человек. Большинство срезалось еще в первом семестре.
— Как же вы успевали? Имея на руках новорожденную дочь, сына?
— Я еще и работала! Помогать нам с мужем в Америке было некому, одного дохода не хватило бы, чтобы тянуть семью. Поэтому я работала секретарем в госпитале, в который после окончания программы устроилась на работу уже медсестрой.
Я чувствовала себя белкой в колесе, которой нельзя останавливаться. Спала по четыре часа в сутки. В группе со мной учились женщины всех возрастов. Самой старшей было 54 года, и она окончила программу! Сейчас работает частной сиделкой, эта работа хорошо оплачивается в США, хотя, конечно, требует терпения.
— Во сколько обошлась программа?
— Я заплатила около 15 тысяч долларов, взяла кредит на обучение. Сейчас, конечно, другие цены. Девочки оканчивают школы медсестер с долгами в 100 тысяч и больше. В госпиталь обычно берут уже с опытом работы, предпочтение отдается медсестрам со степенью бакалавра. Легче всего устроиться в дом престарелых — nursing home, — но это ужасно тяжелая работа. У них постоянно не хватает персонала. Медсестры без опыта работы идут в сиделки, дома престарелых, отрабатывают там года три, и с этим опытом стараются устроиться в госпиталь.
— Вы довольны оплатой своего труда?
— Я состою в профсоюзе, медсестры в нашем госпитале получают одинаково вне зависимости от того, в каком отделении работают. При полной занятости зарплата медсестры составляет около 60 тыс. в год. Чем больше стаж, тем выше зарплата.
Медсестры без опыта работы получают 33−34 доллара в час. Им очень сложно найти работу на полную занятость. Таких работ больше нет. Из 10 рабочих дней я работаю 7, и это считается полная занятость. Все, что больше пяти дней в две недели, считается полной занятостью. Просто потому, что работа физически и морально тяжелая. Смена длится 12 часов, — с 7 вечера до 7 утра, с 7 утра до 7 вечера… Бывают часто такие смены, что даже в туалет сходить некогда, поэтому и говорят, что у медсестер мочевой пузырь, как у верблюдов.
Со мной работала девочка. Пока училась на медсестру, работала официанткой в ресторане. Отработала полгода медсестрой, плюнула на все, сказала: "Ну вас в задницу, я в ресторане зарабатываю намного больше, а ответственности меньше". Ушла.
— Какие стимуляторы используют медсестры, чтобы быть на ногах и работать по 12−16 часов в сутки? Чем снимают стресс после рабочего дня?
— Среди медсестер, особенно тех, кто вышел на пенсию, самый большой процент алкогольной зависимости и наркотической зависимости в США. Мне помогают кофе и сигареты. Кто-то принимает антидепрессанты. Это не та работа, которую не берешь домой. Ладно, я работаю со взрослыми людьми, многие уже прожили свою жизнь…
А каково работать с маленькими пациентами — в педиатрии, онкологии? Смотреть, как мучаются дети, младенцы… Знаете, у меня не такая сложная работа, как у них. Всегда этим себя успокаиваю. У меня есть место силы, где я «заряжаюсь», сбрасываю стресс, энергия земли помогает восстановиться. Это водопады крыжовников на севере Миннесоты, мое любимое место.
— Наличие акцента помогает или мешает в работе?
— Ни один пациент от меня еще не отказывался из-за того, что у меня есть акцент. Наоборот, это хорошее начало для разговора. Некоторые пациенты даже теплее начинают относиться, если слышат русский акцент. Особенно испаноязычные — почему-то они очень доверяют русским медсестрам.
— Если говорить о разочарованиях в профессии, то какие разочарования постигли вас?
— То, как мы относимся к пожилым людям. Смерть — неизбежная часть жизни, и хотелось бы умереть с достоинством. Чтобы тебя держали за руку дети и внуки, чтобы сказали тебе: «У нас все будет хорошо, иди, мы тебя увидим потом, мы без тебя справимся».
А когда к нам поступает престарелый человек, уже очень больной, который высказался, что не хочет, чтобы ему продлевали жизнь, он устал мучиться… И семья говорит — делайте, что хотите, оперируйте, подключайте к аппаратам, но спасите нашего любимого папу/бабушку/дедушку… Мы начинаем издеваться над этим человеком, суем в него трубки, иголки, накачиваем препаратами… Человека как такового уже нет: за него дышит аппарат, за его почку работает аппарат, за сердце работает аппарат… Мы заставляем тело работать — месяц, два, три напряженной работы — пациент умирает.
— Вы чувствуете, что ваша профессия уважаема?
— Безусловно. Стоит сказать, что ты — реанимационная медсестра, и тут же меняется отношение. У реанимационных медсестер больше автономии, чем у тех, что работают в других отделениях. В критической ситуации решение нужно принимать мгновенно, и доктора рассчитывают на тебя.
За 20 лет работы у меня развилось чутье: иногда нутром чувствую, что произойдет с пациентом. Говорю: мне надо это, это и это. Доктор без вопросов выписывает ордер, так как знает, что в большинстве случаев я оказываюсь права и предвосхищаю события.
Я не смотрю медицинские фильмы и сериалы: во-первых, там много косяков, когда, например, датчики неправильно прикрепляют. Плюс там показано, что всю работу якобы доктора делают. В то время как в реальности доктора очень мало проводят времени с пациентами. Мы, медсестры, — их глаза и уши. Мы понимаем и видим вещи, которые обычный человек не замечает и не чувствует. Я могу зайти в палату к пациенту и уже по тому, как родственники между собой перешептываются, по языку их тела, могу понять, будут у меня проблемы с этими родственниками или нет. Проблемы с родственниками начинаются в основном, когда принимается решение о продолжении или прерывании жизни безнадежного пациента.
— Если ваши дети захотят пойти в медсестры, будете отговаривать или поддержите их в этом решении?
— Буду отговаривать. Надо мне, чтобы моя дочь все это видела, терпела? Не-е-е-т! Люди, которые идут в медсестры исключительно из-за денег, быстро выгорают, понимают, что овчинка не стоит выделки. Плюс проблема насилия над медсестрами в госпитале.
Об этом очень мало говорят, хотя это первая причина, из-за которой люди уходят из этой профессии. Если на вас на улице кто-то напал, сбил с ног, вы можете подать на этого человека в суд, его призовут к ответственности. А как быть с пациентом, который в состоянии измененного сознания кусает, бьет медсестру, плюет на нее?
Пожилые пациенты с деменцией не понимают, где находятся, почему в них суют иголки, измеряют давление, температуру… Начинают защищаться, нападать на нас, наносят увечья. У меня была пациентка — очень старая бабушка с очень длинными ногтями. Этими ногтями она однажды вцепилась мне в грудь. Теперь на этом месте шрам, — темное пятно, которое не проходит. Она не понесла за это ответственности. У нее деменция, что с нее взять?
А есть люди, которые угрожают: выйду из госпиталя, выслежу и убью тебя. Обычно это зависимые люди, которые говорят это в состоянии бреда, ломки, но они ведь запомнят твое лицо! У меня был пациент — здоровый афроамериканец больше двух метров ростом. Очень агрессивно себя вел. Я отказывалась заходить к нему в палату без охранника. Я женщина не маленькая, могу за себя постоять, но тут фингалом под глазом не отделаешься, может и прибить.
Решение проблемы мне видится в том, чтобы увеличивать штат медсестер и охранников. Я состою в профсоюзе медсестер, три года назад мы объявили забастовку — требовали улучшить условия контракта и установить в приемном отделении пуленепробиваемое стекло, чтобы в случае вооруженного нападения мы могли за ним спрятаться. Забастовка длилась два месяца, но стекло так и не установили. Причина — эстетические соображения, мол, будет портить интерьер. А у нас на парковке уже была стрельба однажды. Причем если в школах обычно стреляют в людей без разбора, то в госпиталь приходят с целью убить конкретного доктора или медсестру.
Когда я ночью после работы иду к парковке, мне страшно. А вдруг чей-то родственник меня там поджидает? Звоню секьюрити, чтобы проводили до машины. Поэтому я долго привыкала к этой работе: где-то год ушел на то, чтобы втянуться.
У медсестры должен быть особый склад ума. Нужно быть немного сумасшедшей. Медсестрам не сидится на месте, они могут делать несколько дел одновременно, работают до изнеможения. Да, нам присуще темное чувство юмора, сарказм. Это помогает справляться с постоянным стрессом. Несмотря на это все я люблю свою работу очень сильно, это не просто работа, это мое призвание! Я знаю, что могу менять что-то в жизнях людей в их самое сложное время, и, скорее всего, я никогда не увижу их снова, но сейчас, когда я о них забочусь, я делаю это так, как будто они — члены моей семьи. Я даю им теплоту, свое знание, свое сердце, потому что нет больше ценности, чем человеческая жизнь! Я знаю, это звучит мелодраматично, но это правда.
— Какие истории с пациентами вам особенно запомнились?
— Люди говорят слова благодарности, люди целуют руки — в прямом смысле слова! Но самая большая честь — это когда пациенты доверяют тебе настолько, что просят присутствовать во время их ухода из жизни. Помню, умирал мужчина, сдавали легкие. Он знал, что умирает и что без помощи аппарата дышать уже не сможет. Врачи с ним поговорили, объяснили, что сделали все, что могли. Он принял решение об окончании своей жизни. Хотел умереть утром следующего дня, но когда узнал, что утром я не работаю, перенес процедуру отключения от аппарата на вечер моей смены. Я, как могла, облегчала его страдания: вкалывала обезболивающее, держала за руку. Умирал 6 часов. Такое не забывается.
Мария Юрова, 31 год. Школьная медсестра в Нью-Йорке: «Пациенты с деменцией кричат, обзывают тебя проституткой, выгоняют из комнаты»
— До эмиграции я училась на преподавателя истории в Гомельском государственном университете им. Ф. Скорины, — рассказывает Мария. — Что и говорить, очень полезная специальность, особенно в США. Встал вопрос, какое образование получать здесь, чтобы быстро найти работу и начать себя обеспечивать. Кто-то посоветовал идти учиться на помощника фармацевта, мол, учиться недолго и найти работу потом не проблема.
Я последовала этому совету, толком не исследовав вопрос. Когда у тебя нет ни одного знакомого в Нью-Йорке и ты толком не знаешь, как здесь все устроено, легко допустить ошибку, положившись на «экспертное» мнение людей, которые уже пожили здесь какое-то время. В общем, программа обучения по специальности «фармацевтические технологии» оказалась пустой тратой времени и денег, так как оказалось, что устроиться на должность помощника фармацевта в Нью-Йорке можно и без специального образования. Чтобы считать таблетки и выполнять поручения фармацевта, не нужно ходить два года в колледж.
Любое образование здесь стоит больших денег, и хоть часть стоимости обучения покрыли гранты, мне все равно пришлось брать кредит на 10 тысяч долларов. Очень жалею.
После окончания колледжа шесть лет проработала в аптеке, зарплата была очень низкой — 15 долларов в час, в то время как минимальная зарплата в штате Нью-Йорк в то время была 13 долларов в час. Возможностей карьерного роста нет, должность, на которую тебя берут изначально, — это твой потолок. Я поняла, что нужно идти учиться дальше, что на эти деньги я не проживу. И еще поняла, что хочу работать в медицине.
В Беларуси у меня даже мысли такой не было. А тут, работая в аптеке, общаясь с пациентами, я начала понимать что-то про лекарства, вникать в то, как работает американская система здравоохранения. Я решила, что мне эта сфера нравится, нашла программу подготовки медсестер. Первый семестр я еще пыталась работать частично, потом поняла, что не могу, у меня не остается времени на учебу, сдают нервы. Нагрузка очень большая. В идеале нужен кто-то, кто будет тебе помогать финансово во время учебы в школе медсестер. Я как раз тогда познакомилась с будущим мужем.
Мы поженились. Он — тот человек, который меня очень поддерживал, помогал двигаться дальше. В 2018 году я окончила колледж, получила associate degree in nursing (эквивалентно среднему специальному образованию в Беларуси. — А. К.), сдала государственный экзамен и получила лицензию на работу медсестрой.
— В какую сумму вылилось обучение?
— Стоимость медицинского образования в США сильно варьируется в зависимости от того, частная это школа или финансируется за счет государства. Я пошла в обычный государственный колледж, с самой низкой стоимостью обучения за семестр. Подала заявку на грант (в американских колледжах всегда есть возможность получить грант или стипендию), который частично покрыл стоимость обучения. Еще три тысячи заплатила из своего кармана.
Сейчас стоимость обучения в этом колледже выросла: будущие медсестры платят около трех тысяч долларов за семестр (программа рассчитана на 4 семестра), но все равно это очень дешево. Программа обучения медсестер в этом колледже считается одной из лучших в Нью-Йорке, но и учиться там очень тяжело: половина людей вылетает из программы еще на этапе первого семестра. Государственному колледжу неинтересно держать тебя в числе студентов, ты платишь очень маленькие деньги. Если в частном колледже могут пойти на уступки, то здесь — недоучил, не знал — до свидания!
— Программа окончена, диплом получен, что дальше? Легко ли найти работу без опыта?
— На последнем семестре я забеременела и после сдачи государственного экзамена не искала работу. Я посидела 7 месяцев с ребенком, а потом устроилась в дом престарелых, на 4 дня в неделю, с десятичасовыми сменами. Приходила домой настолько уставшая, что у меня не было сил ни на семью, ни на ребенка, ни на что.
Пациенты с деменцией кричат, обзывают тебя проституткой, выгоняют из комнаты или по сто раз рассказывают одни и те же истории, но я к этому спокойно отношусь: я ведь знала, на что шла. Что изначально не буду работать со счастливыми и здоровыми людьми. Что выбивало из колеи, так это отношение менеджмента, работодателей.
На этаж с 40 престарелыми — одна медсестра и 2−3 помощника медсестры, которые моют, переворачивают пациентов, меняют им подгузники, в общем, делают самую грязную работу. С такой нагрузкой медсестра очень быстро выгорает и устает. Больше года в доме престарелых обычно никто не выдерживает. Решение очевидно: увеличить штат персонала, но этого не делают. Работодатели знают, что на место уволившихся медсестер придут новенькие, только выпустившие из школ девочки и мальчики, и такая текучка кадров их, похоже, устраивает.
Я решила, что эта работа не для меня. И как раз, когда решила уволиться, поступило предложение поработать в школе медсестрой с зарплатой 35 долларов в час. Что, в принципе, неплохо. Меня взяли без опыта, хотя обычно это редкость. С сентября 2019 года я работаю школьной медсестрой для деток с аутическим расстройством и специальными потребностями.
Я работаю один на один с ребенком, который передвигается в инвалидной коляске и питается через трубку. В 7.45 утра приезжаю к нему домой, забираю его, сажусь с ним в школьный автобус, еду до школы, провожу с ним день в школе, кормлю, оказываю помощь при приступах, везу его домой. У ребенка эпилепсия, поэтому его везде должна сопровождать медсестра. Работу заканчиваю в 4 часа дня. Остается время на семью, готовку, ребенка, мужа. По сравнению с домом престарелых разница в зарплате — 3 доллара. Но работа намного легче.
— С каким чувством смотрите медицинские сериалы?
— Люблю сериал Grey's Anatomy! Уже 13 лет идет, сколько людей на нем выросло, сколько захотело стать врачами и медсестрами! Конечно, некоторые вещи показаны неправильно. Когда капельницу пациенту ставят, думаешь: боже мой, что же они делают? Но ведь хорошее кино, интересное.
— А не давит на психику, что каждый день на работе нужно носить скраб («scrub» — медицинская униформа медсестер в США, представляющая собой штаны свободного покроя и рубашку с карманами и короткими рукавами)?
— Обожаю скрабы! Не надо думать, что надеть, у кого что лучше, моднее и подходит ли это к моим туфлям. Натянул кроссовки, надел скраб — и вперед! Сейчас огромный выбор качественных, стильных, красивых скрабов. Мы сами выбираем цвет и фасон.
Ногти должны быть короткие, маникюр — светлый. Если макияж — то минимальный. Волосы не должны падать на пациента — или хвост, или косичка, или короткая стрижка. Хочу ли я заниматься этим всю жизнь? Да, но не медсестрой в школе.
Мне слишком спокойно на моей работе, не хватает экшна. Мне бы хотелось работать с роженицами. В январе я окончу бакалавриат (я выбрала онлайн-форму обучения, программа занимает год-полтора), доработаю учебный год (не хочу бросать ребенка, за которого взяла ответственность) и буду искать работу в госпитале. Там и платят больше — 45 долларов в час и выше. Можно расти, получать дополнительные сертификаты, проходить курсы повышения квалификации, предела не существует.
Юлия Мельник, 33 года, операционная медсестра в Нью-Йорке: «Пациентка с порванной аортой говорила: «Отпустите меня домой, я хочу мой кофе, я хочу мое вино и операцию делать не буду»
— Я пошла учиться на медсестру в 24 года. До эмиграции в США работала инженером-механиком. Высшее техническое образование пригодилось в том смысле, что некоторые дисциплины — математику, социологию — мне зачли и не пришлось учить их заново, тратить на это время и деньги.
Средний возраст студентов в моей группе был 28−30 лет. Это были представители самых разных профессий: учителя, финансисты, была даже одна балерина. Основная мотивация стать медсестрой — востребованность профессии, достойный заработок, график, который можно подстроить под себя, выбрать количество рабочих дней в неделю.
— Правда ли, что учеба в школе медсестер настолько интенсивная, что ее нереально совмещать с работой?
— У меня не было другого выбора. Не было возможностей пожить у родителей на их содержании, не было сбережений, на которые можно было бы жить в Нью-Йорке два года. Мое везение в том, что мне было 25 лет и у меня не было детей. Я работала 40 часов в неделю няней и официанткой, училась фул-тайм. Спала по 4 часа в сутки, за два с половиной года у меня не было ни одного выходного.
— Что помогало выдерживать такие нагрузки?
— Профессора очень стимулируют учиться и добиваться своих целей. Если ты хорошо учишься, волонтеришь, ходишь на интерншип-программы, то можешь подать заявку на соискание стипендии. Так было в моем случае.
Я получила стипендию (которую нужно было поддерживать отличными оценками на протяжении всего обучения). Она покрыла большую часть стоимости образования, и своих денег я вложила около 10 тысяч долларов. Это очень дешево! В зависимости от того, частный колледж или государственный, есть стипендия или нет, стоимость образования медсестры может составлять от 10 тысяч до 100 тысяч долларов.
— Какие главные разочарования постигают медсестер, когда они приступают к работе?
— Школы не готовят медсестер к реальной работе. Мне повезло, что у меня было две интерншип-программы — по 6 недель каждая. Я ходила за медсестрой хвостиком, следила за каждым ее шагом. Тогда я начала понимать, что такое — работать 12 часов, в ночные смены, с очень больными пациентами, когда ты их видишь голыми, босыми, беспомощными… Какая бы нагрузка ни была на тебе, ты обязана быть вежливой, приветливой, улыбчивой.
В США огромное значение уделяется сервису. Через пару недель после посещения госпиталя пациенту приходит письмо из госпиталя с анонимной анкетой с просьбой оценить работу персонала, включая работу медсестры. Конечно, будут такие пациенты, которые поставят тебе два балла из десяти, потому что ты им не улыбнулась, но за это медсестре не сделают выговора, не лишат бонуса, так как соблюдается принцип анонимности.
Эти рейтинги составляются для страховых компаний, с которыми работает госпиталь. Чем лучше рейтинг, тем больше денег госпиталь получает от страховых компаний. Еще работу медсестры оценивают ее коллеги и менеджеры. Этот рейтинг влияет на величину бонуса, который медсестра получит в конце года. От него также зависит, на сколько процентов ей повысят зарплату: 2%, 3%, 5%…
— Где вы нашли первую работу?
— Я нашла работу еще до окончания двухлетней программы — в офисе пластического хирурга. У меня был опыт работы интерном, волонтером в госпиталях, плюс оценки имеют значение: наниматели сразу отсеивают резюме со средним/низким баллом успеваемости. Платили мне мало, зато тренинг бесплатный. Хирург обучил меня всему, что полагается знать и уметь операционной сестре. Спустя три месяца я уже ассистировала ему во время операций, делала инъекции ботокса и так далее.
Параллельно училась на бакалавра. На момент получения степени у меня уже было полтора года опыта работы. Я разослала резюме и в течение трех недель получила 20 приглашений на интервью. Сходила на 10 собеседований, 9 из 10 работодателей предложили у них работать. Я выбрала отделение скорой помощи в госпитале Нью-Джерси: хотелось набраться опыта, плюс они предлагают высокую оплату труда медсестрам — 70 тысяч в год и выше.
Я работала в ночные смены, было тяжело. Персонала вечно не хватало, и я никогда не знала, сколько у меня будет пациентов. Если случается крупная авария, образуется лед на дорогах, пациенты поступают в большом количестве, до 12−14 пациентов на одну медсестру, 50 пациентов на одного врача!
Пока экстренно оказываешь помощь одному, второй начинает умирать. Там не врачи спасают жизни, а медсестры, которые до прихода врача ставят капельницы, берут кровь, следят за каждым выдохом-вдохом пациента. Ответственность огромная! Если пациент умирает и родственники обращаются в суд, то в суд вызывают всех, кто оказывал ему медицинскую помощь.
У меня было три случая, когда доктора выписывали не те медикаменты, не тому пациенту, не ту дозу. Если бы я, не дай Бог, не проверила и по своему незнанию дала бы этот препарат пациенту, пациент бы умер. И меня бы судили как медсестру, убившую пациента. Потому что в мои обязанности входит удостовериться в том, что доктор выписал правильный рецепт и задать ему вопрос, если есть сомнения.
В тех случаях из моей практики в рецепте были указаны дозы раз в сто выше, чем нужно было. Выписывали эти медикаменты доктора, которые только выпустились из школ.
Я ушла спустя год, нашла работу в операционном центре частного госпиталя Университета Нью-Йорка. Прошла 9-месячный тренинг и работаю здесь уже три года. Работа очень интересная. Центр — шикарный! Тут выполняются сложнейшие операции: пересадка почек, легких, сердца… Я просто обожаю то, что делаю. Оплата труда очень достойная. В конце года выплачивается большой бонус. Если есть дополнительные сертификаты, пройдены курсы повышения квалификации, за это тоже полагается надбавка.
— Сложно было привыкнуть к работе в операционной?
— Мне понадобился год, чтобы появилось ощущение, что я могу разрулить любую ситуацию. Если в отделении скорой помощи у медсестры большая автономия и она многое делает в отсутствие доктора, то в операционной ты не можешь быть сама по себе. Это работа команды.
Мы никогда не стоим больше 4 часов на ногах, ассистируя хирургу. Через каждые четыре часа нам дают перерыв. Если нужно отлучиться в туалет, если тебе нужно перевести дух, тебя кто-то обязательно заменит на 15 минут. Доктор очень полагается на операционных медсестер: чем сильнее команда, тем спокойнее проходит операция. Поэтому хирурги оставляют на меня запросы, знают, что я сильный специалист и знаю, что делаю.
У меня уже заказаны кровь, кровоостанавливающие медикаменты, импланты… Я слежу за каждым шагом операции, слушаю, о чем между собой разговаривают хирурги. Иногда, правда, музыка так громыхает, что только по губам читать можно.
— Какую музыку слушают хирурги во время операций?
— Разное! Приходят со своими айпадами, там у них плейлисты. Иногда предлагают мне выбрать музыку, и я ставлю русское радио. Некоторым — таких процентов тридцать — нужна тишина во время работы.
— Было желание пойти учиться на хирурга?
— Мысли были, но… Это дорогой и длительный процесс. Я стала медсестрой в 27 лет. Если бы пошла учиться на хирурга, на это ушло бы еще 10 лет. В 37 лет я бы только вылезла из резиденции и была молодым хирургом без опыта. Создавать семью в этом возрасте немного поздновато.
— Зависимости — частое дело среди медсестер?
— На работе есть клубы, психологи, если у тебя депрессия — ты можешь пойти и поговорить со специалистом. Явиться на работу в состоянии алкогольного опьянения — это сразу увольнение. Но если ты приходишь к своему начальнику и говоришь, что у тебя проблема, возможно, зависимость, что ты переживаешь нервный срыв, — тебе дадут время на то, чтобы ты подлечилась, отдохнула и вернулась на работу с новыми силами. Могут предложить более щадящий график или перевод в отдел, занимающийся оформлением кейсов, на более спокойную работу.
— Какие случаи с пациентами вам особенно запомнились?
— Когда работала в приемной скорой помощи, у меня была пациентка 90 лет с порванной аортой, ей нужно было делать срочную операцию, а она отказывалась. Я держала ее давление в норме, дозировала препараты каждые 15 минут (она была на трех). Она просила: отпустите меня домой, я хочу мой кофе, я хочу мое вино и операцию делать не буду. Так продолжалось до четырех часов утра.
Потом она встала с кровати и сказала, что если я сию минуту не принесу ей кофе, она уйдет. С разрешения доктора я принесла ей кофе. Бабушка уснула, успокоилась, ее перевезли в отделение интенсивной терапии. И потом я услышала: бум, бум, бум — сигнал, означающий, что у кого-то из пациентов остановилось сердце. Я сразу побежала наверх, видела, как она умирает. Там была ее дочь, она обняла меня, начала плакать… Я четыре часа ее успокаивала — уже после своей рабочей смены.
Однажды на моих глазах водитель сбил мотоциклиста. Это было в Украине. Я тут же остановила машину, подбежала к потерпевшему. Вокруг него стояли люди, но никто не знал, что делать. Просто смотрели и боялись подойти. Я остановила кровотечение, и парень этот выжил.
Иногда на улице меня останавливают люди: «О, Джулия, ты заботилась о моем папе! Он лучше себя чувствует!». И стоят четыре человека, обнимают меня, говорят, какая я хорошая медсестра. И как после такого не любить свою работу?