"Я не думала, что все так плохо": как бывшие чиновники сталкиваются с реалиями страны, которую построили

Сергей Леванков, муж Татьяны, в свое время прошел войну в Афганистане. Он был руководителем предприятия «Минскхлебпром» пятнадцать лет. Будучи активистом, постоянно агитировал работников вступать в партию «Белая Русь». Но в начале прошлого года в конце рабочего дня у него случился инсульт. Его отвезли в больницу скорой помощи: две операции, два месяца в реанимации ... Тут и началось то, чего не ожидали супруги, всю жизнь проработав на государственной службе.

Эту историю рассказала газета общества инвалидов "Вместе". 

Татьяна до сих пор не может связано рассказать по порядку о том, что происходило в первые месяцы, когда Сергей, парализованный, лежал на больничной койке.  Несколько раз она повторила: «Ни из "Белой Руси ", ни из идеологического отдела, ни из профкома никто не пришел проведать Сергея, хотя он всегда был активистом. Приходят только простые люди ... »

Борьба за жизнь Сергея началась с первой же операции на головном мозге: «Меня вызвали в реанимацию, показали снимки, сказали, что операция была сделана некачественно: надо переделывать. Сергею сделали узкое отверстие в головном мозге, а оно должно было быть шире. Через 10 дней ему делали следующую операцию. Между ними --  8 пункций, 12 компьютерных томограмм... Врач отказался переделывать эту операцию. Более того, могу сказать: он установил сумму. Надо было принести 1000 долларов. А когда состояние Сергея ухудшилось, он отошел в сторону... В итоге его заставили ее переделать, а на следующий день он улетел в Египет. Чтобы вы понимали, после второй операции еще часть мозга Сергея была отрезана...»

Татьяна убеждена: Сергей достиг бы больших успехов в реабилитации, если бы у него не началась эпилепсия: «Мы приехали после операций в 11-ую больницу, нам предложили сделать укол, который стоил 600 рублей. Мы заплатили. Я тогда еще спросила, будут ли последствия? Мне сказали, что все будет хорошо. Но укол сделали -- и муж получает сильнейший приступ эпилепсии. Снова попадает в реанимацию, а через два дня его просто выписывают. Вот так, в тяжелом состоянии, в никуда. С того момента у него начались приступы. Это после мне сказали, что рано было делать этот укол, что организм еще не был готов».

Сергея выписали в марте, но только в конце апреля пришли невролог и реабилитолог. Пришли, чтобы дать ему группу по инвалидности. Никаких средств реабилитации Татьяне советовали: 

- Сегодня же есть много современных средств, на имер, ортезы, которые нам были необходимы. Но мне никто ничего об этом не сказал. Мне сказали приобрести 12 килограммов соли, чтобы его ею обкладывать. В результате из-за того, что на первом этапе мы не делали все необходимые для реабилитации вещи, у Сергея испорчена нога.

Я же с самого начала спросила: «Какие виды помощи мы можем получить?" А мне бросили в ответ: «Читайте в Интернете». А я не могу читать в Интернете. Во-первых, я не знаю, где читать. А во-вторых, я была в таком состоянии, что даже компьютер включить не могла.

То же самое и с реабилитацией. Оказывается, по закону мы имеем право на бесплатную реабилитацию дважды в год, два года подряд. Мы прошли реабилитацию только один раз. И то благодаря помощи друзей. Оказывается, в протезно-ортопедическом центре можно заказывать специальную обувь раз в год. Я узнала об этом случайно».

Сейчас в квартире стоит специальный тренажер для Сергея. С помощью Татьяны и реабилитолога Сергей ежедневно на нем занимается. Благодаря этому он с поддержкой жены, конечно, но ведь - пошел ...

После выписки Татьяна осталась один на один с новым Сергеем.Ей нужно было возвращаться на работу, но, кроме нее, ухаживать Сергея было некому.

«Мне сразу сказали, что его никто не сможет выходить, - вспоминает Татьяна. - Да с ним никто и не хотел сидеть, когда узнавали, что у него приступы эпилепсии. 

Нам дали 1-ю бессрочную группу инвалидности. Все были убеждены, что он никогда не поднимется с постели".

Татьяна на тот момент находилась на государственной службе 19 лет. И она приняла решение: уйти с работы, не доработав один год до пенсии. Квартиру, которую строили 15 лет для детей, продали. Татьяна говорит, что дочь сама предложила такой вариант, так как других сбережений на лечение Сергея в семье просто не было. 

Оформившись сиделкой за Сергеем, Татьяна закрыла себя в квартире вместе с мужем. Она не могла выйти, так как боялась, что у Сергея начнутся приступы. Продукты заказывала через Интернет. А когда она сама стала искать сиделку, чтобы суметь пойти по врачам из-за больного сердца, то не смогла никого найти.

«Я не думала, что в нашей стране так плохо с этой сферой, - признается Татьяна. - Я же себя плохо чувствовала. Я не спала по ночам, потому что его трясло. Дочь должна была отказаться от предложения выйти на работу после декрета. Зятю пришлось поменять работу ради нас, так как нам нужна была помощь ».

Пока Татьяна не столкнулась с болезнью, она не знала, что далеко не всех после инсульта берут в реабилитационный центр в Аксаковщине. Татьяна говорит, что когда их выписали из больницы и когда Сергей был парализован, то никто и не думал о его восстановлении. И этот факт стал для нее ударом: «Раньше работали мы с Сергеем очень много, в том числе, по выходным. И столкнулись в итоге ни с чем. Никакой помощи, понимаете? Помогали простые люди ».

В реабилитационном центре в Аксаковщине Сергея просто не приняли, отказали в госпитализации с формулировками: «Реабилитационный потенциал Леванкова, согласно представленной медицинской информацией и с учетом этапности заболевания, в настоящее время следует расценивать как низкий». Далее в документе говорится о том, что в реабилитации ему отказывают. Если переводить это на нормальный язык, то можно сделать вывод, что не взяли Сергея потому, что он сам за собой ухаживать не может. Татьяна не стала отчаиваться: поехала с Сергеем в платный центр. Она оставляла там 85 долларов за сутки и целыми днями за ним ухаживала.

Но, наверное, как нет пророка в своем отечестве, так и нет желающих в своей стране заниматься реабилитацией больных после инсульта. Поэтому семья нашла реабилитационный центр в Литве:

«Мы ехали туда на носилках. А оттуда мы возвращались на инвалидной коляске. И я очень благодарна всем, кто два месяца занимался реабилитацией Сергея. Мы оставили там около 6 тысяч долларов. Эти деньги мы готовы были оставить и в Беларуси, но нам не дали такой возможности ».

Когда мы вернулись в Минск, друзья помогли, чтобы Сергея все же приняли в Аксаковщину. Но перед этим было два отказа. И следует добавить, что взяли уже не расслабленного, а на коляске, на которую его посадили литовские медики».

Татьяна была рядом с Сергеем и во время реабилитации: «Там предусмотрены две женщины, которые бы помогали человеку сходить в туалет и поесть. Но они не делали этого. Я снимала комнатку неподалеку. Приходила к Сергею в 8 утра, уходила в 10 вечера, шла пешком через лес. В 11-ую больницу, кстати, тоже берут только тогда, когда человек сам за собой может ухаживать. Но ведь смысл реабилитации именно в том, чтобы сделать его способным обслуживать себя! Это же все восстанавливается. За рубежом ведь восстанавливают таких людей! А оборудование там фактически такое, как и в Аксаковщине, просто подход к людям другой».

Из подъезда, в котором нет пандуса, Татьяне вывезти Сергея нереально. Притом поездки в поликлинику никто не отменял. Татьяна заранее заказывает социальное такси, но как ей посадить в него Сергея? Для этого, в идеале, должен быть отдельный человек.

«В управлении по труду, занятости и социальной защите такой человек не предусмотрен, - говорит Татьяна. - Проблема всей нашей социальной службы в том, что они не работают с волонтерами, которые бы как раз могли приехать и помочь мне спустить Сергея. Обычно сиделка у нас - это пожилая женщина, которая покормит и уберет. А человека надо поднять и вынести на улицу. Недавно я просила это сделать водителя такси. Но он отказался, так как ему это сделать физически тяжело. Я понимаю его: водитель вовсе не обязан это делать.

И что я делаю в таких случаях? Стою в подъезде, жду, пока кто-то пройдет и прошу помочь. Могу выйти на улицу, чтобы поймать кого-то из бродяг или местных алкоголиков и попросить, чтобы они за деньги помогли.

И вот только теперь нам пообещали, что мужчина из управления нам поможет спуститься ... Но прошел год. В любом случае посмотрим, что из этого выйдет ».

С просьбой установить в подъезде пандус Татьяна обращалась и в администрацию Октябрьского района, и к заместителю председателя Мингорисполкома. В администрации Октябрьского района Татьяне сказали, что они включены в списки тех домов, где нужно устанавливать пандусы. Мингорисполком также прислал ответ, где было написано, что адрес Леванковых включен в план по установлению пандусов.

«В какие списки? Под каким номером? - возмущается Татьяна. - Чтобы вы понимали, мне на эти вопросы не ответили. Существует ли этот список вообще? Я сама бывший чиновник, поэтому понимаю, как по закону должны формироваться списки. И как чиновник я заключаю, что это формализм, так как иначе мне бы назвали по крайней мере мой номер в очереди. Получается, мы всю жизнь платили немалые налоги для того, чтобы однажды услышать, что мы включены в список?»

Кстати, когда Сергей работал директором предприятия, то Мингорисполком его награждал за отличную работу.

И хочется только напомнить о том, что болезнь не приглашают - она ​​приходит в дом сама, не выбирая при этом ни возраст, ни должность, ни социальный статус. И пусть об этом помнят те, кто поставлен, чтобы помогать таким же людям, как Сергей.