Ультиматум Путина

Сенсационными здесь были разве только эта ясность и недвусмысленность из его уст. На самом деле то же самое говорят уже год все высокие российские чиновники, начиная с заявления премьера Дмитрия Медведева 13 декабря прошлого года.

То заявление в печати окрестили ультиматумом Медведева. Теперь президент России показал, что ультиматум на самом деле его, а вовсе не Медведева.

Путин показал, что нет даже игры в «хорошего» и «плохого» следователей. Если пользоваться этой метафорой, то Путин в течение всего года был просто молчаливым следователем, за него говорили российские чиновники другого ранга.

Эту на самом деле единую российскую позицию метко сформулировал недавно Виталий Цыганков: если Беларусь хочет цены на газ, как в Смоленской области, то пусть и делается Смоленской областью.

Путин почти буквально так и сказал. Политически может и нет, но экономически - именно так.

Но, как и в прошлом году Медведев, Путин сформулировал свою позицию как предлагаемый выбор, как распутье.

Или в смысле экономики (по крайней мере, в этой сфере) Беларусь становится Смоленской областью или...

Альтернативу российский президент не обрисовал, но можно догадаться - благ по минимуму.

Тогда и о газе по цене Смоленщины, и о компенсации налогового маневра Беларуси придется забыть. И это говорит, не Медведев, не страшный Бабич, ни злые Силуанов и Орешкин. Это говорит Путин, их всех начальник.

В заявлениях Путина интересно не только недвусмысленное изложение непоколебимой позиции, но и констатация нынешнего состояния переговоров об углублении "интеграции":

«Это огромная работа, и она может быть проведена только в том случае, если есть политическая воля и желание с обеих сторон. У нас такое желание есть».

Когда про углубление "интеграции" говорится в будущем времени, когда условием ее называется желание обеих сторон, когда при этом отмечается, что у Москвы такое желание есть - вывод напрашивается. Значит, у официального Минска такого желания нет, нет желания становиться Смоленщиной хотя бы и экономически.

«Мы обсуждаем с нашими белорусскими партнерами это, движемся вперед в значительной степени, - продолжал Путин. - Но на что мы сможем выйти, пока непонятно».

И это говорится за день до очередного раунда его переговоров с Александром Лукашенко, за день до восьмой встречи двух лидеров в этом году. Когда за день до «судьбоносной» встречи говорится, что с перспективами «пока непонятно» - практически исключено, что сегодня вдруг станет понятно.

Интересно, что глава России описывал ситуацию так, как будто речь идет об отношениях со страной, с которой Россия не имеет никаких особых отношений, кроме разве сантиментов.

Есть суверенная, самодостаточная Россия с ее богатствами, на которые зарятся какие-то чужеземцы. Почему Россия должна с ними делиться?

Нет, о "союзном государстве" Путин говорил, но, фактически, как об идеале. И о Евразийском союзе вспомнил, сказав даже, что он в чем-то более тесный, чем существующее "союзное государство".

Но то, что эти союзы налагают на Россию какие-то обязательства - это не понималось даже в подтексте. Россия просто такая хорошая, вот продает Беларуси газ дешевле, чем всем другим иностранным государствам.

Между тем аргументация белорусской стороны основывается как раз на том, что в России есть обязательства в рамках союзов, которые она предлагала и инициировала. Белорусская сторона апеллирует к пунктам союзных договоров о равенстве условий хозяйствования.

Здесь нельзя сказать, что россиянам на это нечего ответить. В дискуссиях на уровне правительств, да и между Лукашенко и Путиным за закрытыми дверями, говорится, что в договоре о "союзном государстве" есть не только равенство условий, но и много разных гармонизаций и наднациональных институтов. Нет институтов - нет и равенства условий - говорят русские.

Что касается ЕАЭС, то в нем переход к свободному рынку газа и нефти предусмотрены только в 2024 году.

Но вчера, для народа, Путин даже поленился приводить эти аргументы. Есть суверенная Россия и белорусы, которые лезут к ней со своими нелепыми требованиями.

В плоскости юридической борьбы спор сводится к выяснению, что должно быть сначала - равные условия или углубление интеграции. Вначале равные условия - говорит Минск.

«Забегать вперед и начинать датировать для Беларуси то, что мы сейчас не готовы делать, в условиях нерешенности вопроса союзного строительства, было бы с нашей стороны ошибочным», - отвечает Путин на ежегодной пресс-конференции.

В совершенно иных условиях, с другой степенью конфликтности, но в чем-то похоже на спор между Москвой и Киевом по поводу урегулирования в Донбассе. Сначала украинский контроль над границей, и только потом выборы - говорит Киев. Нет, сначала выборы, а уже потом передача вам контроля над границей - отвечает Москва.