«Мое время для ванны - с 6.10 утра». Как живется в минской коммуналке прямо за Большим театром

Когда-то два подъезда в доме за Большим театром оперы и балета на улице Пашкевич, 5, занимали коммунальные квартиры. Здание было построено в 1935 году и после войны восстанавливалось параллельно с театром. Вполне логично, что основными жильцами дома были театральные работники, и далеко не рядовые: первый директор, артисты и музыканты, блиставшие на сцене Большого в 50−60х годах. Между собой жильцы называли дом «театральным» и сравнивали его с музыкальной шкатулкой. Сейчас все иначе: жилье многих бывших хозяев завещано или продано. Коммуналка осталась единственная, на пять комнат. В одной из них живет Максим. Он в буквальном смысле близок к театру — величественное здание, кажется, само заглядывает в окно. Правда, за три года Максим так и не сходил в Большой — все это время в единственный свой выходной он делал ремонт в коммуналке, сохраняя в телефоне фото мест общего пользования «до» и «после». По всем параметрам коммуналка за Большим претендует на звание самой шикарной в Минске. Как в ней живется — в материале REALTY.TUT.BY.

«Театральный дом»

Два года назад частично восстановить историю дома нам помогла Любовь Карпилова — дочь примы Большого Баси Карпиловой. В прошлом она и сама была балериной, а, завершив карьеру, продолжила работать в театре костюмером. У Карпиловых была квартира в «театральном доме», и Любови Викторовне было что вспомнить. Что-то подсказали старожилы, которых удалось застать дома.

По их словам, в послевоенное время в «театральном доме» жил первый директор Большого Александр Теличан, легендарный баритон Николай Сердобов, пианистка Ева Эфрон с мужем-дирижером Борисом Афанасьевым, певица Клариса Хохлова, звездная чета балерины Юлии Хираско и народного артиста Исидора Болотина, прима Бася Карпилова, заслуженная артистка Нина Давыденко, известная балерина и народная артистка Алевтина Корзенкова.

Во втором подъезде в одной коммуналке жили виолончелист Гринко с женой, а соседом у них был великолепный певец Лазарев. Дальше жила семья Вепринских, которые танцевали в Большом театре. В этом же доме жили дедушка и родители Юлии Дятко — балерины, заслуженной артистки Беларуси. И этот список наверняка неполный.

С годами контингент дома поменялся. Теперь и здесь могут не знать, как зовут соседа, что невозможно было даже представить в послевоенное время. Коммунальные квартиры почти все выкуплены, за исключением одной.

— Говорили, что за нашу коммуналку давали 250 тысяч долларов, но не все жильцы согласились, и сделка не состоялась, — говорит Максим, встречая нас в длинном коридоре.

«Прямо в окно коммуналки смотрел Большой театр»

Вспоминаем, что в этой коммуналке мы уже были в 2016-м. Правда, выглядела она совсем по-другому: узкий коридор был заставлен хламом, на стене пылились раскладушка и телефон, совсем как в «Покровских воротах». Рядом, на старой афише с обшарпанной звездой эстрады были записаны телефоны с именами девушек.

Общая кухня тогда, казалось, застыла в 50-х: старенькая мебель, две газовые плиты на высоких ножках, луковицы на подоконнике.

Тогда же хозяйка одной из комнат выставила свою долю на продажу и, когда показывала нам жилье, действительно упоминала про вариант «оптовой» продажи, «если со всеми договорятся». На тот момент из пяти комнат жили лишь в одной, остальные, как выразилась продавец, чего-то выжидали.

Примерно в это же время, весной 2016-го, Максим искал себе комнату. Признается, что когда увидел фото коммуналки в интернете, где прямо в окно смотрел Большой театр, другие варианты уже и рассматривать не стал.

— На тот момент у меня не было денег на руках, поэтому попросил хозяина комнаты немного ее придержать — ждал свою долю от проданной квартиры. Купил и занялся ремонтом, в том числе общего коридора и кухни.

Из пяти комнат, говорит Максим, постоянные жильцы были только в двух: он сам и доктор в комнате напротив. Через какое-то время соседнюю комнату купила Татьяна Васильевна и живет в ней лишь наездами из-за границы. Еще одна комната сейчас пустует, она выставлена на продажу. В крайней, пятой, собственница бывает почти ежедневно, но постоянно не живет: приводит внуков в перерывах между занятиями в школе и кружками, чтобы накормить и сделать с ними уроки.

Когда дело дошло до ремонта мест общего пользования, Максим предложил скинуться деньгами немногочисленных жильцов. Татьяна Васильевна, говорит парень, охотно поддержала идею и даже сама, несмотря на почтенный возраст, залезала на стремянку и красила стены. Сосед-доктор отнесся ко всему скептически, но, когда увидел результат, похвалил и компенсировал часть расходов.

— Я рассчитал каждую дощечку ламината, чтобы не тратить лишнего, постелил. По стенам решил так: верх будем красить, а низ — клеить обоями, чтобы сохранить атмосферу сталинки. Хорошо, что Татьяна Васильевна поддержала, потому что мне на высоту после инфаркта нельзя.

Последним делом Максим очистил кладовку в конце коридора, заваленную всяким хламом. Каждому, говорит он, выделил полочку, все распределил.

— Когда убирал, нашел вот эти чудесные коньки 50−70-х годов и старый утюг, но никто из жильцов так и не признал, чье это. Впрочем, неудивительно — столько людей уже сменилось!

Татьяна Васильевна отреставрировала тот самый телефон и повесила на прежнее место. Сейчас он выполняет лишь декоративную функцию, поскольку у каждого в комнате есть своя связь.

Изменилась и кухня. В прошлый раз мы ее даже не сфотографировали — хозяйка и риелтор не разрешили этого сделать из-за плачевного вида.

— Правда, кухню нам пришлось делить заново, — говорит Максим. — Сначала мне дали кусочек места — показали 60 сантиметров шкафчика со словами: «Вот это твое». Я к адвокату, мол, вот жили до меня люди, им выделили такое вот место на кухне, которое мне перешло. Адвокат сделала полный расчет квартиры и сказала, где и сколько у меня погонных метров на кухне. В итоге у меня получилось в два раза больше — 1,2 метра. Сделал шкафчик, купил новую плиту. Ее мы делим с доктором. Вторая плита рассчитана на две другие комнаты. Еще решили убрать мусорку из кухни. Если картошку, допустим, чищу, собираю в маленький пакетик и несу в комнату, потом выбрасываю. И все, теперь и чисто, и запаха нет, потому что из комнаты человек всегда своевременно уберет мусор.

«Мое время для ванны — с 6.10 утра»

Максим признается, что отношения между жильцами уже утряслись и сложились. Хотя поначалу не обошлось без конфликта с соседом из-за котов.

— Обоих котов, сперва Пупсика, а потом и Масика, мне подсуетили на рынке. Там я работаю продавцом игрушек. Принесли и сказали, что, мол, хочешь — забирай, а то выбросим. Вот и забрал сначала одного, потом второго. Разобраться в конфликте помогли в ЖЭУ: пошел туда, и мне сказали, что двух котов могу содержать, но в закрытом помещении, чтобы не ходили по всей коммуналке. Специально для них я выделил часть комнаты, спроектировал и установил шкаф — в нижней части поставил холодильник, верхнюю отдал Пупсику и Масику. У них там и столовая, и спальня, скоро поставлю там домики, — рассказал Максим.

Санузел в коммуналке, как и кухня, общий, но не такой, как у всех. В нем два туалета и ванная комната. Предбанник такой большой, что вместил три стиральные машины. Несмотря на это, стираются все по очереди, потому что сушка всего лишь одна. Понедельник — единственный выходной у Максима, и он застолбил его за собой как постирочный. И подъезд тоже моет в этот день.

— Ну, а что? Моющие остаются, выхожу и мою вход на первом этаже, а потом еще и свою площадку. Чтобы мусор не тягался, положил дорожку. Мойка подъезда — чисто моя инициатива, потому что мне порядок важен.

На вопрос, как живется в коммуналке, Максим отвечает с улыбкой: «Бывает, и ругаемся по мелочам».

— А вот очереди у нас нет, мы так хорошо все распределились! Я ухожу на работу, например, в семь часов, Феликсович — в восемь, Татьяна Васильевна, пенсионерка, встает в девять. То есть мы не мешаем друг другу. Все знают, что я принимаю ванну с 6.10 до 6.45, поэтому, если, например, соседу надо принять ванну, он встает где-то в четыре, чтобы успеть до меня. С работы тоже приходит каждый в свое время, я, например, после восьми вечера.

В общей сложности в коммуналке возле Большого театра Максим живет три года. И говорит, что до сих пор не пожалел о том, что купил здесь комнату.

— Помню, когда поднимался сюда первый раз смотреть жилье, думал, что будет сложно после болезни ходить по этим крутым лестницам. Постоял в коридоре отдышался, прежде чем зайти в комнату, а зашел — и понял, что это мое. После этого рассматривать комнату в панельной «трешке», где на три комнаты — один туалет и тесная кухонька, даже не стал. Тут даже межкомнатные стены такие внушительные, что соседей не слышно вообще. И ванная комната большая, да еще с окном — ну где такую коммуналку найдешь? До этого я жил в сталинке на Золотой Горке и привык настолько, что, кроме сталинок, другие квартиры не воспринимал. Там все было под боком: музыкальная школа и филармония. И тут почти совпадение: музыкальная консерватория и Большой театр. Когда жил на Золотой Горке, ходил в филармонию, а тут за три года пока так и не сходил в театр. Буду исправляться.