«Кто хоть раз не хотел убить свою женщину?» Почему у преподавателя, убившего студентку, есть защитники

Диапазон реакций на трагедии вроде той, что произошла в Санкт-Петербурге, всегда очень большой. Но неизменно одно: в какой-то момент обязательно звучит призыв «беспристрастно разобраться в ситуации». Как это сделать, когда речь идет об убийстве с расчленением, рассуждает колумнист Наста Захаревич (пытаясь это делать беспристрастно).

Это очень интересный подбор слов: беспристрастно разобраться в ситуации. Почему-то под этой фразой почти всегда имеют в виду поиск хоть чего-нибудь, что смягчит вину преступника. «Может, она его доводила? Надо разобраться!», «А что происходило до того, как он это сделал? Надо разобраться!», «Наверняка, она совсем не святоша! Надо разобраться!».

Такой подход бесчеловечен, но его логика проста: нам страшно поверить в несправедливость мира и в то, что рядом с нами может оказаться монстр. Вот мы и ищем способы выстроить такую логическую цепочку, которая позволит нам в конце победоносно улыбнуться и сказать себе: «Я никогда не сделал (а) бы этой и вот этой ошибки! Со мной ничего такого не могло бы произойти!».

Но это, конечно, просто самообман. Если бы все было так просто, партнерского и домашнего насилия давно бы не существовало. Но этот самообман опасен еще и тем, что перекладывает вину и ответственность за случившееся на жертву, хотя она-то не сделала ничего дурного. Она просто хотела жить с любимым человеком. Она его любила, а он ее убил и расчленил.

И пусть ее любовь была какой-то неправильной с точки зрения общества — большая разница в возрасте, разный социальный статус… Пусть это была и не любовь вовсе, а психологическая зависимость и поиск признания со стороны более значимой фигуры.

Все это неважно и не может даже на самую малость оправдать убийство. И вопросы тут надо задавать не убитой женщине, а тем, кто должен был отреагировать на старое заявление другой бывшей студентки Соколова. Она писала, что он привязал ее к стулу, бил, угрожал пытать раскаленным утюгом и убить. Только вот дело замяли. Он же знаменитый историк, нельзя портить ему жизнь из-за какой-то студентки. Снова же «надо еще разобраться, что там было на самом деле».

Но всех тех, кто призывает «беспристрастно разобраться», я хочу спросить: а как насчет того, чтобы беспристрастно разобраться с людьми, не давшими ход делу об истязаниях? Как вы смотрите на то, чтобы беспристрастно разобраться с руководством Соколова, которое поощряло его романы со студентками? А не хотите ли вы беспристрастно разобраться с защитниками доцента, которые сейчас создают петицию в его поддержку, пишут, что «Олега Валерьевича как творческого и страстно увлеченного человека скомпрометировали в результате длительной травли в интернете, доведя до психически невменяемого состояния» и требуют его «немедленной реабилитации и освобождения»?

Когда я говорю «разобраться с людьми», я, безусловно, не имею в виду физическую расправу. Не надо криминала! Давайте просто разберемся, насколько безопасно девушкам учиться в таком университете и быть в таком академическом сообществе.

Давайте разберемся, что с моральными ориентирами и психической устойчивостью у людей, которые выгораживают женатого преподавателя университета, сознавшегося в убийстве и расчленении бывшей студентки, которая была его любовницей? Давайте подберем для них подходящие эпитеты.

Соколов, скорее всего, все же получит реальный срок, а все эти люди останутся на свободе и при своих должностях. Они и дальше будут наделены властью, их и дальше будут приглашать на симпозиумы и конференции, им будут подавать руку при встрече.

Но тут же вот какое дело: когда кто-то призывает рассмотреть под лупой всю жизнь убитой женщины, чтобы найти там условный компромат, то это беспристрастное разбирательство. А когда кто-то призывает оценить поступки людей, покрывавших истязания и оправдывающих убийство, то это неэтичная травля.

Этика — она такая, работает в одну сторону. В том, что у женатого мужчины есть любовница, оказывается, виновата любовница, хотя обещания в загсе жене давала не она. В том, что аспирантку убили и расчленили, тоже при ближайшем рассмотрении виновата сама аспирантка: «ревновала, злила, вела себя агрессивно».

Нет, справедливости ради я отмечу, что эта история вызвала и поток осуждения Соколова, дискуссии о структуре власти, безнаказанности и плохой работе юридических механизмов.

Более того, при каждом новом резонансном убийстве женщины ее партнером такие дискуссии становятся все громче. Но сколько еще женщин будут убиты, прежде чем насилие станет бесспорно осуждаться? Скольких из нас расчленят до того, как правоохранительные органы всегда будут всерьез воспринимать заявления о домашнем и партнерском насилии?

Говорить о том, что проблема решена или хотя бы близка к решению, можно будет, когда редкие голоса защитников садистов и убийц будут тонуть в осуждении окружающих. А нам до этого очень, просто чудовищно далеко.

В Сети смакуют подробности жизни убитой. Влиятельные люди заявляют, что надо разделять личное и профессиональное, так что личные поступки не должны влиять на профессиональное признание. Представители движения исторической реконструкции пишут, что понимают Соколова: «Кто не хотел хоть раз „убить“ свою женщину?». Когда я все это читаю, мне кажется, что еще чуть-чуть — и Соколова признают чуть ли не узником совести.

И если циничные заявления адвокатов я понимаю — их работа заключается в том, чтобы защищать клиентов и придумывать для этого самые невообразимые логические конструкции, — то искренняя поддержка со стороны людей, не заинтересованных материально, — это просто какое-то людоедство.

Слепая вера и любовь к человеку, убившему и расчленившему женщину, с которой у него был роман, — это что? Попытка уверить себя, что «уж со мной такое никогда не случится»? Страх перед Соколовым и теми, кто его покрывает? Поиск признания со стороны кумира?

Огромное количество людей, возможно, не осознавая этого, по-прежнему ассоциирует себя в таких историях с убийцей, а не с его жертвой. Оно-то понятно: быть убитой человеком, которого считала родным, никому не хочется. Но эта солидарность, она если кому и поможет, то только мужчинам. У них есть все шансы «сойти за своего» при встрече с таким Соколовым. Они в безопасности.

Ну а для нас, женщины, у меня плохие новости: надеяться нам особо не на кого. Нас избивают и убивают пресловутые защитники, а окружающие успешно находят этому оправдание.

Хочется верить, конечно, что будем жить, но, если честно, это уж как повезет.

Мнение автора не совпадает с позицией редакции.