Прогноз Юрия Дракохруста: родного белорусского языка на переписи будет больше, чем в 2009 году

И тем не менее от своего прогноза я не отказываюсь. Причина — не вялая и во многом призрачная «мягкая белоруссизация» и не призывы известных людей назвать во время переписи родным белорусский. Эти факторы не затрагивают массы, миллионы людей. Но есть факторы, которые затрагивают.

Самый главный — это война, война в Украине, война у границы. Это война вызвала сильное обострение национальных чувств и в Украине, и в России, кстати.

Добровольческое движение, мода на вышиванки — лишь немногие проявления этого обострения в Украине. Заоблачные проценты в опросах за «Крымнаш» в России, поток реальных добровольцев (не только командированных МО РФ) на войну в Донбассе — тоже индикаторы мобилизации национальных чувств. Взрыв национальных чувств — вещь не обязательно такая уж приятная, особенно для соседей. Я не расставляю знаки, я лишь фиксирую, что в Украине и России война национальные чувства обострила.

А что в Беларуси? Война у границы — это для белорусов вещь серьезная, это не то, на что можно не обращать внимания. Массовым, доминирующим отношением в Беларуси было и есть — это не наша война. А не наша — это не чья? А мы, чьей эта война не является, — это кто? Мы не русские, мы не украинцы, а кто?

Война заставляет задавать себе этот вопрос миллионы белорусов. Она обостряет национальные чувства и у них тоже. У украинцев и россиян — потому что они вовлечены в войну, у белорусов — потому что они не хотят быть в нее вовлеченными.

На мой взгляд, несколько менее сильный, но тоже влиятельный фактор — белорусско-российские страсти по интеграции. Не будем преувеличивать: народ, массы — это не сообщество политических активистов. Народ от хитросплетений переговорных телодвижений далек. Но отголоски этого шума доносятся и до масс. Доносится, в частности, раз за разом повторяемая Александром Лукашенко мантра, причем повторяемая именно в связи с интеграцией: мы никогда не станем частью другого государства. А почему, кстати, не станем? Потому что «мы» — это не «они», при всем к «ним» уважении. А эти «мы», которые «не станем», — это кто? Ведь тот же вопрос.

И ответ будет соответствующим остроте, актуальности вопроса.

Во время нынешней переписи в фейсбуке разгорелась дискуссия — а нужно ли, а можно ли врать, отвечая на вопрос переписи, что родной — белорусский, если в реальности мать не пела вам колыбельные по-белорусски?

В филологии различаются констатирующие и перформативные высказывания. К вам обращаются: «Привет, как дела», вы отвечаете: «Спасибо, хорошо». Если у вас дел на самом деле так себе, то вы соврали? Нет. Даже если у вас и в самом деле все в порядке, вы не сказали правду. Ваш ответ вообще не был высказыванием о состоянии ваших дел, он был приветствием в ответ на приветствие.

Белорусский солдат перед строем сослуживцев с автоматом в руках произносит: «Я клянусь достойно исполнять воинский долг, мужественно и самоотверженно защищать независимость, территориальную целостность и конституционный строй Республики Беларусь». А он правду говорит или врет? Глупый вопрос. И ни то, и ни другое — он приносит присягу.

И приветствие в виде «Спасибо, хорошо», и присяга — это перформативы.

Светлана Алексиевич во время переписи 1999 года назвала родным белорусский (она об этом рассказывала), Александр Лукашенко во время нынешней переписи сделал то же самое. Так они ж оба говорят по-русски, Алексиевич и Нобеля получила за книги, написанные по-русски. Во время прошлой переписи белорусский родным назвали 53%, при этом лишь 23% сказали, что дома говорят по-белорусски.

Ну, может быть, кому-то мать и правда пела колыбельные по-белорусски, а позже он перешел на русский. Но многим ли из этих 30% (53 минус 23)?

Алексиевич, Лукашенко, миллионы других белорусских граждан во время переписи 2009 года — они все соврали? На самом деле, они ответили на вопрос, предполагающий констатирующий ответ, перформативом. По аналогии — принесли присягу.

Аналогия — не тождество. Кто-то мог и может ответить на этот вопрос переписи констатирующим высказыванием, сказать, как оно на самом деле. При этом он или она не обязательно менее лояльны стране и нации. Отвечать на вопрос переписи о родном языке «присягой» — такого жесткого правила в современном белорусском культурном коде нет. Но есть психологический механизм, который побуждает многих, очень многих, отвечать на этот вопрос именно так, в таком ключе: «Я белорус (-ка) — значит, мой родной белорусский».

Думаю, что обострение, мобилизация национальных чувств под влиянием войны в Украине и интеграционных игр через этот психологический механизм увеличит количество тех, кто ответит на вопрос о родном языке — белорусский, независимо от языка колыбельных, которые им пели их матери.

Правилен ли мой прогноз, узнаем после 30 октября.