«Все умрут, а я останусь». Как пережить осознание собственной смертности, рассказывает психолог
У каждого из нас свои проблемы и вопросы, которые не дают покоя, но, вероятно, мысль о собственной смертности рано или поздно начинает тревожить каждого. Как быть с этим страхом и можно ли сделать идею смерти ценной и помогающей, рассказывает психолог.
Об авторе:
Катерина Зыкова — экзистенциальный психолог, автор телеграм-канала «толерантность к неопределенности»
На листе бумаги начертите отрезок. Один его конец — ваше рождение, другой — смерть. Поставьте крестик на том месте, где вы находитесь сейчас, поразмышляйте об этом.
Да, это не самое приятное упражнение, неизбежно сталкивающее с тревожной мыслью о том, что моя собственная жизнь — не вечная, она закончится. В то же время проживание и осознание своей конечности мгновенно отвлекает от повседневности, быта и вызывает вопросы в духе: «а кто я сейчас?», «как я живу?», «на что трачу свое время?». Конечность жизни — неизбежная данность, которая пугает и помогает задуматься о чем-то очень важном одновременно.
Кто угодно, но только не я
Размышления и разговоры о смерти не обязательно вызывают мгновенное «а-а-а-а!» как в «Крике» Мунка. Вы наверняка читаете этот текст в более-менее спокойном состоянии: угу, да, я когда-нибудь умру, а пока пойду займусь делами. И это нормально, потому что фундаментальная первичная тревога, связанная со смертью, вытесняется очень глубоко, иначе мы бы просто не смогли нормально функционировать.
Прямо в эту минуту мы живем во времени, которое непрерывно и неизбежно для нас сокращается. Экзистенциальный ужас от этого переживания настолько огромный и глубокий, что на защиту, «преодоление смерти» психика тратит много сил. Вариантов защит множество, например, вера в спасителя, загробную жизнь, бытовой мистицизм (не приноси ничего домой с кладбища, стучи по дереву), или наоборот — вера в научный прогресс и технологии, которые позволят жить вечно. Еще можно иррационально верить в свою исключительность: все умрут, а я изумруд, умирают герои фильмов, пожилые люди, музыканты из «Клуба 27», еще кто угодно и где угодно, но только не я, меня это не касается.
Зависимости, трудоголизм, компульсивный героизм, нарциссизм, контроль и агрессия — эти способы тоже работают. Нет времени думать о смерти, пока я танцую и пью вино, или спасаю планету, или получаю повышение, или нет повода о ней думать — я исповедую ЗОЖ и каждый месяц хожу по врачам, у меня все в порядке и под контролем.
Фундаментальная тревога о смерти может также трансформироваться в страхи и фобии. Потому что со страхом (конкретным) легче справиться, чем с тревогой (неконкретным): объект страха можно избегать, то есть контролировать. И тогда может складываться ситуация типа: смерти я не боюсь, но почему-то боюсь летать на самолетах или темноты, оставаться один.
Сколько жизни в моей жизни?
Экзистенциальный психолог Ролло Мэй писал, что в жизни есть два очевидных факта: «в один день я умру, и пока что я жив». Важно, чем заполнено пространство между двумя этими фактами.
Человек рождается и тут же начинает путь к концу, жизнь и смерть — не отдельные островки, они сосуществуют одновременно и вместе. Смерть уничтожает физически, но сама идея смерти может оказаться полезной, целительной, ведь с осознанием своей конечности, я задумываюсь о том, как живу сейчас.
Сколько «жизни» в моей реальной жизни, сколько во мне чувства жизни? Что для меня вообще значит быть «живым человеком»? Как я понимаю, что живу по-настоящему, а как понимаю, что не живу? Как, где, с кем я хочу проводить время — этот ограниченный и поэтому самый драгоценный ресурс, в чем вижу смысл, какие возможности боюсь упустить? Мысли о конечности выводят из привычной рутины и дают возможность найти в жизни смысл, не упустить ценное.
В экзистенциальной картине мира страх смерти — это страх перед самой жизнью. Чем более полной, аутентичной, «своей» и с внутренним «да» жизнью живет человек, чем больше себя проявляет, тем меньше его пугает смерть.
Выражать и делиться
С одной стороны, смерти вокруг хватает: ежедневные новости, кино, похоронная индустрия и ритуалы, черный юмор, ставшие такими привычными объявления о сборе средств на лечение тяжелобольных или истории о том, как родственники делили бабушкину квартиру и разругались еще на кладбище — во всех этих контекстах о смерти говорить нормально, обычно, местами даже скучно.
Мне кажется, сложности наступают, когда эта тема переходит в контекст личностный, субъективный. Как будто не хватает слов, сил, способов, чего-то там еще, чтобы поделиться переживаниями, связанными с осознанием собственной конечности, неминуемого старения, невозможности остановить время, которое движется вперед и никогда назад.
Как будто сложно и не всегда возможно выразить, объяснить, проявить все эти колюще-режущие чувства, связанные с болезнями и смертью близких любимых людей. Может, любым важным сложно делиться, может, в течение жизни этому можно научиться — размышлять и говорить о смерти, чтобы она не становилась табу, а рассматривалась как уникальная возможность найти ценное в своей жизни.