«Сначала здание просто спасали». Посмотрели, как выглядит изнутри фабрика-кухня после реконструкции
«Сначала здание спасали, чтобы оно не рассыпалось», — говорят про реконструкцию фабрики-кухни специалисты. Удалось не только спасти, но еще и вернуть довоенному памятнику конструктивизма исторический облик. Как реконструировали здание и что теперь внутри, узнавал TUT.BY.
Сплошное стекло и открытые террасы
— В Министерстве культуры нам любили повторять: таких зданий в Минске только три — вы должны к нему уважительно относиться, — рассказывает архитектор Александр Михед.
В глазах архитекторов с этим памятником эпохи конструктивизма в Минске сравнимы еще два: бывшая Национальная библиотека на улице Красноармейской и обсерватория недалеко от станции метро «Московская».
Напомним, бывшую фабрику-кухню, что за Красным костелом, в аварийном состоянии купила компания «БТ телекоммуникации». Она построит рядом деловой и культурно-развлекательный центр, а на историческом объекте уже провела реконструкцию с элементами реставрации.
В обновленном здании теперь бизнес-центр с коворкингами международной сети Regus, здесь также находятся офисы израильской геймдев-компании Playtika. Любопытно, что компания Regus назвала свою минскую локацию Paparats Kvetka — отсылка к названию ресторана, который был здесь в поздние советские годы.
Легенды столичного общепита. Питание по-большевистски на фабрике-кухне и романтика «Папараць-кветкі»
Проект реконструкции фабрики-кухни еще в 2009 году начал разрабатывать Центр по регенерации историко-культурных ландшафтов и территорий. С 2016 года проект переделывала компания VARABYEU PARTNERS. Архитектор Александр Михед вспоминает, как выглядел объект, когда с ним начали работать.
— Здание было в предаварийном состоянии. Коррозия арматуры колонн доходила до 60%, в перекрытии были дыры, в части здания несущий каркас не был закреплен с фундаментом и плитами. Еще до нас здесь выполняли срочные противоаварийные работы, их сделали с нарушениями норм — это ухудшило ситуацию. Часть конструкций пришлось демонтировать и заново воссоздавать в сотрудничестве с Министерством культуры.
Для восстановления облика здания изучали документы и фотографии. Но если снаружи фабрику-кухню часто фотографировали и до войны, то со снимками интерьеров было гораздо хуже: сохранилось только одно такое фото из 1930-х.
Гордость специалистов, которые работали над реконструкцией, — шикарный вестибюль с открытой лестничной клеткой. Удалось вернуть сплошное остекление стен, которое было утрачено в 1970-х.
— Все восстановили, как было. Теперь эта часть и планировочно, и конструктивно соответствует своему историческому виду, — говорит научный руководитель проекта Роман Забелло, архитектор-реставратор научно-проектного центра «Рестабилис».
Лестница в вестибюле тоже особенная. По историческому снимку в деталях воссоздали перила тридцатых годов.
Между вторым и третьим этажами есть терраса.
— Раньше здесь выступали квартеты, ансамбли. Вижу, сейчас люди из офисов выходят на террасы с чашечкой кофе, смотрят по сторонам — это хорошо, — говорит архитектор Александр Михед.
Есть терраса и на третьем этаже. Ее история непростая: уже через два года после постройки эту террасу накрыли кровлей. Скорее всего, виной тому строительная неудача: то ли крыша стала протекать, то ли промерзали помещения. Сейчас открытую террасу вернули — ее вместе с пространством третьего этажа можно использовать под банкеты.
Виды впечатляют. С одной стороны — Красный костел, с другой — тюрьма на Володарке в Пищаловском замке. Отсюда видно, как сильно нуждается в реставрации и этот исторический объект.
В восточном крыле здания — три этажа, в северном — четыре (за счет дополнительного цокольного — его хотят отдать под ресторан).
Еще одна возвращенная особенность здания — угловое окно на этаже, которое архитекторы прозвали «башенкой». Помещение внутри необычной конфигурации: четырехметровые потолки, окна на высоте.
Понять, как выглядела «башенка», архитекторы смогли благодаря фото в газете 1935 года.
Помещения в северном крыле пока свободны. Часть «родного» перекрытия там исключена из конструктивной схемы, выполняет роль подвесного потолка: историческую часть подвесили на металлических скобах к новой.
«Ну что, Джоконду уже открыли?» Какие росписи удалось найти
Когда фабрика-кухня кормила пролетариев в 1930-х, центральным помещением был большой зал на втором этаже — открытое пространство на всю ширину здания, без перегородок. Там был ресторан, куда приходили в том числе чиновники из Дома правительства.
К моменту реконструкции изначальных интерьеров в здании не сохранилось.
На фотографиях конца тридцатых годов - начала сороковых видно, что оформление интерьера ресторана больше соответствует стилю ар-деко, чем лаконичному конструктивизму: росписи на потолке, декорированные под мрамор колонны, хрустальные люстры.
— Откуда такое в конструктивистском здании? Фабрика-кухня — объект переходного периода. Ее проектировали, когда конструктивизм был популярным новаторским течением, — говорит Роман Забелло. — Пока здание достроили, стиль стали критиковать как не отвечающий в полной мере идеологии. Похоже, интерьеры оформляли как раз на последней стадии, когда уже пошла новая мода.
Сейчас на втором этаже все выглядит по-офисному.
Но в холле коворкинга Regus есть важная деталь: оригинальные росписи на потолке на двух небольших участках оставили открытыми.
— Росписи бывшей фабрики-кухни нигде не были учтены, не считались ценными, их сохранение не было предусмотрено в первом проекте 2009 года, — рассказывает Роман Забелло. — Когда уже на стадии строительства нас пригласили поработать с этим объектом, то первым делом мы подняли вопрос о необходимости исследования и сохранения росписей потолка бывшего ресторана.
Исследованием росписей в 2018-м занялась мастерская «Басталия». Иван Медведев и Катажина Шаврук рассказывают, какие открытия сделали, работая над проектом.
— Калі мы пачыналі тут сваю працу, побач было шмат будаўнікоў. Яны прыходзілі і казалі: «Ну што, Джаконду ўжо адкрылі?», — рассказывает Катажина Шаврук. — Ім было спачатку смешна, нецікава, яны не разумелі, што мы тут робім. Нават жартоўна прапаноўвалі запескаструіць усе роспісы. Але чым больш роспісаў адкрывалася, тым больш будаўнікі пачыналі цікавіцца. Залазілі да нас пад столь, на рыштаванні, і глядзелі, што там новага.
Реставраторы обнаружили, что росписи занимают весь потолок второго этажа. Причем открылось несколько слоев. Сначала — 1934−1936, 1946 и 1952 годов.
— Мы ўжо не чакалі знайсці нешта яшчэ. І тут раптоўна рэстаўратар Фёдар Сарока адкрыў яшчэ адзін малюнак, які ляжыць над слоем 1936-га і пад слоем 1946 года, а значыць, прыпадае на ваенны час. Мы здзівіліся: стылістычна малюнак зусім іншы! Рамантычны, пастэльныя колеры, лісточкі ў форме сардэчак.
Дело в том, что во времена немецкой оккупации, в 1940-х, в здании фабрики-кухни был отель немецкой сети гостиниц Deutsches Haus. Рисунки в помещении минского отеля соответствовали общему стилю сети. Реставратор Иван Медведев обнаружил похожие росписи, например, и в немецком Дрездене.
Потолок с росписями разного времени предлагали целиком вписать в офисный интерьер. Но собственник и арендаторы на это не пошли, так как проектные решения уже давно утвердили.
Нашли компромисс — те самые кессоны (фрагменты. — TUT.BY) с росписями, оставшиеся открытыми на входе в офисы. Немецкий слой на том участке сохранился плохо, так что его показали, сделав копию.
— Самая интересная часть сейчас спрятана от зрителя. Но это не беда: росписи законсервированы под слоем гипсокартона, при желании в будущем их можно открыть. Главное, что получилось все исследовать и сохранить, — говорит Роман Забелло.
Специалист добавляет, что заказчик с пониманием отнесся к необходимости сохранить, реставрировать и экспонировать росписи, хоть это увеличило срок строительства и повлекло дополнительные расходы.
Деревянные двери и Малевич в благоустройстве
На входе в обновленное здание — дубовые двери с латунными ручками.
— Оригинальные двери не сохранились. Можно было со спокойной душой делать современные, такой же конструкции, как витражи на фасаде. Однако, посовещавшись, решили главный вход в историческое здание все-таки сделать «историческим». Тем более что на одном довоенном фото были видные общие черты входных дверей, — рассказывает Роман Забелло.
Сложный оранжево-розовый цвет — так фабрика-кухня, по мнению архитекторов, выглядела и в 1930-х. Исследования начала двухтысячных годов показывали, что здание было серым, потом оказалось, что это ошибка.
— Провели еще два исследования. Получилось подобрать цвет, наиболее близкий к тому, который был при строительстве, — говорит Роман Забелло.
И еще несколько штрихов. Вокруг здания положили решетки-травницы: они находятся как раз там, где исторически были лужайки. Даже адресная табличка — не просто табличка.
— Выбор или проектирование аншлага были уже не совсем в нашей компетенции, но заказчик решил посоветоваться с нами. Фирма-производитель прислала эскиз: барочная табличка, с завитками и золотыми буквами на бордовом фоне, — улыбается Роман Забелло. — Мы предложили сделать вывеску просто в виде квадрата. Черного квадрата Малевича.
— Вообще здесь Малевич есть и в благоустройстве, — добавляет архитектор Александр Михед. — Черные полоски на тротуаре, серая и красная плитка. Под ногами это не очень заметно, но если пролететь над зданием, то увидите отсылку к работе Малевича «Супрематизм» 1915 года. Так мы отдали дань искусству времени, когда фабрику-кухню построили.
