«Указ о помиловании нам зачитали в автобусе»

Самолет с украинцами (и одним крымским татарином) приземлился в аэропорту Борисполь под аплодисменты. Уполномоченная по правам человека Людмила Денисова пыталась как-то сгруппировать родственников, которые приехали на трех автобусах. Родные украинских моряков растянули военно-морской флаг, густо расписанный пожеланиями, пишет "Новая газета".

Самолет еще парковался, когда на поле выходил Владимир Зеленский. У кого-то на руках заплакал ребенок, но этот плач было едва слышно из-за звуков затворов фотоаппаратов. По трапу самолета стали сходить украинские моряки, задержанные в ноябре прошлого года у берегов Крыма. Жали руку президенту, что-то говорили коротко и отходили к родственникам, послушно стоящим в нескольких метрах.

Вдруг из толпы с криком «Папа!» бросился мальчик. Мужчина побежал ему навстречу, присел, обнял, и плотину прорвало: родственники заключенных с плачем бросились к самолету.

Плакали, не стесняясь, мужчины вокруг Зеленского. Сотрудники СБУ пытались какое-то время сдержать толпу, но потом отошли.

«Я считаю, что первый этап выполнен. Я должен подтвердить, что я, Владимир Зеленский, как президент Украины, и президент РФ Владимир Путин сделали все, что обещали, не изменяя по ходу наших договоренностей, — сказал Зеленский собравшимся вокруг него журналистам. — Мне кажется, мы все сделали первый шаг. Я уверен, что мы знаем, что делать дальше. Дальше мы будем приближаться ко времени возвращения всех наших пленных». Президент сказал кратко и отошел в сторону, будто его не было.

Вместе с ним так же быстро и незаметно ушли на задний план глава администрации Андрей Богдан, глава СБУ Иван Баканов и министр внутренних дел Арсен Аваков, будто их и не было.

В это время журналисты кучками обступили заключенных. «А вы моряк?» — спросил журналист одного из телеканалов фигуранта дела Сенцова анархиста Александра Кольченко. Сзади его похлопали по плечу: «Do you speak English?» Кольченко, который четыре года в заключении изучал английский, растерялся и тихо ответил: «Нет». Ему стали дарить футболки с надписями Free Sentsov. «Я хоть и носил ее пять лет, но она стираная, чистая!» — смеялся оператор «ГромадскогоТВ» Богдан Кутепов. Свободные уже политзэки фотографировались с друзьями, журналистами, людьми, которых прежде не знали, но для которых успели стать друзьями.

Моряков посадили в несколько автобусов, вместе с родственниками их отвезли в военный госпиталь. Остальные на автобусах поехали в клинику «Феофания». Эдем Бекиров — крымский татарин, обвиняемый в незаконном обороте взрывчатки, суд над которым еще даже не начался в Симферополе, спустился на костылях по трапу, его увезли на скорой.

Из самолета вывели под руки Станислава Клыха, осужденного Верховным судом Чечни по обвинению в участии в войне на стороне этой республики. От пыток электричеством, следы которых остались у него навсегда, он потерял разум. «Ему стало плохо в автобусе по дороге в аэропорт. Ты видел это в суде, — рассказал Николай Карпюк, осужденный вместе с Клыхом, один из лидеров националистической партии УНА-УНСО (запрещена в России. — Ред.). — Потом с ним работали медики». Клыха вывели и сразу посадили в скорую.

Свою мать он узнал не сразу.

У ворот терминала «В» аэропорта стоял адвокат Николай Полозов, координировавший защиту украинских моряков. «Следствие удовлетворило ходатайство уполномоченной по правам человека Людмилы Денисовой о личном поручительстве», — объяснял адвокат. Сюда же приехала Надежда Савченко с сестрой Верой. Судебный процесс по ее делу (обвиняется в подготовке теракта в здании Верховной рады) никак не начнется, первое заседание откладывалось уже несколько раз.

Бывшие заключенные и их родственники расселись по автобусам и поехали в сопровождении кортежа из полиции и машин с журналистами. В больнице всех положили на обследование, взяли анализы. «Я вообще не буду сегодня оставаться, — у меня ночью и сестра, и мать уезжают, — сказал Владимир Балух, крымчанин, отказавшийся от российского гражданства и публично демонстрировавший свою проукраинскую позицию. При обыске (третьем по счету) у него на чердаке нашли взрывчатку. — Я пойду сейчас с родными, а потом буду лечиться». После приговора Балух держал голодовку более 200 дней.

Сенцов тоже в больнице надолго не задержался. За ним приехали активисты «Автомайдана», с которыми он работал вместе во время Революции достоинства, и увезли ужинать. Спрашивать разрешения врачей Сенцов даже не подумал. Его дочь не отходила ни на шаг. «Давай тебе WhatsApp установим на телефон», — друзья пытаются взять телефон на зарядку, но он не может отдать — ему звонят и звонят.

«Я приложу все усилия, чтобы помочь людям, которые остались за стенами СИЗО, в лагерях — всё, что возможно, буду делать для скорейшего их освобождения», — Эдем Бекиров тоже не остался в больнице в этот вечер — поехал на телеканал ATR. Крымскотатарский телеканал вынужден был перебраться в Киев после того, как ФСБ несколько раз устраивала обыски в Симферопольском офисе. К ночи он вернулся в клинику, и врачи занялись его сердцем, не выдержавшим напряжения дня.

«Я бы хотел посмотреть «Симпсонов», попутешествовать, хотел бы побывать в Чехии, Греции, — Александр Кольченко смущенно улыбался и рассказывал, как его пытались обманом заставить написать прошение о помиловании.

«Я догадывался, что будет обмен. Меня вызвали к операм, сказали, что приехал адвокат, но, конечно, никакого адвоката не было. Я спустился, вышел из здания, там уже стоят мои баулы с вещами. Мне сказали, что я еду на суд. Понятно было, что нет. Но я думал, что либо в другой лагерь, или на обмен. Сначала доехал до СИЗО. Там пробыл вечер, оттуда самолетом в Москву… Когда приехал, меня завели в кабинет, зашел сотрудник… Сказал мне: «Вы, наверное, представляете, зачем вы сюда приехали».

Достает папку с бумажками и говорит: «Вот образец, пишите». Я читаю — там прошение о помиловании: «Я такой-то, такой-то, признаю свою вину». Я говорю: «Я ничего не буду писать». Он: «Вы хотите вернуться назад?» — «Мне все равно».

«Он: «Ладно, вы уже написали». И все, и ушел. Перед уходом предлагает: «Покажите свою роспись». Он на меня смотрит, как на идиота. Я на него тоже. Я отказался».

 

В «Лефортово» украинских заключенных полностью изолировали, информации о предстоящем обмене, переговорах не было никакой. «Ко мне пришел полковник и говорит: подпиши бумажку о том, что не хочешь видеться с адвокатами, — рассказал Николай Карпюк. — Не создавай проблем, вы уедете, но не последние же на обмен. Я подписал». Пока заключенные были в СИЗО, к ним ни разу не пустили адвоката и членов ОНК.

«Указ о помиловании нам зачитали уже в автобусе по дороге в аэропорт», — рассказал Кольченко. Бекиров был освобожден Центральным районным судом Симферополя под обязательство о явке, его судебный процесс еще не начался. Сразу после освобождения его вывезли на самолете в Москву, где держали до обмена. Заседание суда 6 сентября прошло без него, все участники процесса понимали, что происходит, но решили сделать вид, что не знают, где Бекиров, ему был объявлен привод. Что будет, когда 13-го он не явится на очередное заседание, неизвестно.

То же самое касается 24 моряков и военных: их отпустили под поручительство Людмилы Денисовой, но договоренностей, что делать с их уголовным делом, нет. При этом Россия исполнила решение международного суда о возвращении моряков де-факто, но не де-юре. То же касается и Бекирова, которого ЕСПЧ постановил срочно перевести из изолятора в гражданскую клинику.

Эдем Бекиров — единственный крымский татарин в списке освобожденных. Кроме него в заключении, которое украинская сторона называет политически мотивированным, находятся более 80 мусульман из Крыма. Но кроме них на обмен не попали и украинцы. Фигурант дела Сенцова Алексей Чирний — в колонии в Ростовской области. «Он последнее время провел в ШИЗО в полной информационной изоляции, он даже не знал, что готовится обмен», — рассказал украинский консул, который навестил его за несколько дней до возвращения других заключенных. На свободе оказался Евгений Панов, осужденный по обвинению в подготовке диверсий в Крыму. Но продолжает оставаться в заключении еще один фигурант этого же дела — Андрей Захтей. Объяснить, кто и как составлял список, никто не потрудился.

Российский список оказался еще более засекречен. Вечером после обмена бывший военный прокурор Анатолий Матиос перечислил на своей странице в фейсбуке 13 человек, которыми занималось его ведомство и которые отправились в Россию. Остальные, по его словам, — фигуранты дел, инициированных гражданской прокуратурой.

Несколько дней перед обменом обсуждалась судьба свидетеля по делу о сбитом малайзийском «Боинге» Владимире Цемахе. В Украине его обвиняют в участии в теракте за нападение на украинский блокпост на Донбассе, но у голландских следователей к нему вопросы и по событиям авиакатастрофы 2014 года. Многие в Украине высказывались о том, что отдавать его России — нарушать международные обязательства перед следствием.

Было опубликовано письмо за авторством голландской прокуратуры с просьбой не освобождать Цемаха до его допроса.

Подлинность письма никто не подтвердил, но за день до обмена появилось письмо с аналогичной просьбой, подписанное несколькими евродепутатами. «Цемах? А кто это?» — удивился Кольченко, когда его спросили, не переживает ли он, какой ценой Украине далось освобождение политзэков. Уже на взлетном поле Владимир Зеленский неожиданно заявил, что голландцы успели допросить Цемаха перед тем, как он отправился в Россию, чем поставил точку в споре последних дней.

Несмотря на то, что обмен анонсировался в формате 35 на 35, украинское издание «Ґрати» выяснило, что несколько человек из российского списка остались в Украине. Военный медик из Крыма Тарас Сынычак, обвиняемый в госизмене и дезертирстве, отказался участвовать в обмене и находится под домашним арестом в Ивано-Франковске. Когда ему предложили отправиться в Россию, он заявил, что является украинским гражданином и никуда уезжать не собирается.

Когда в Борисполе родные с плачем обнимали своих освобожденных, а мама Клыха неожиданно поцеловала Владимира Зеленского, во Внукове приземлился самолет с россиянами и украинцами из российского списка на освобождение.

Их встретила съемочная группа «России сегодня» с Дмитрием Киселевым. Вопросы задавали только руководителю РИА «Новости–Украина» Кириллу Вышинскому, которого, как и Бекирова, отпустили под обязательство о явке. Списка освобожденных по просьбе России нет до сих пор.