«Желаю строить каменный дом и отхожее место». Как 120 лет назад строился дом на Освобождения, 11

Дом на улице Освобождения, 11 в Раковском предместье был построен в конце ХIХ века. Сейчас он носит статус историко-культурной ценности, несмотря на то, что в паспорте имеет более позднюю дату своего «рождения» — 1949 год. Минчанин Андрей Савин купил тут квартиру и стал заниматься восстановлением дома, а также изучать его историю. Дополнительные сведения искал в архивах. И нашел! «Теперь уже достоверно знаю, что дом строился в 1899 году, а изначальный его проект был переделан», — рассказал Андрей Савин и передал в редакцию TUT.BY копии архивных документов, а также поделился информацией, которую ему удалось найти. История дома на улице Освобождения, 11 — в материале REALTY.TUT.BY.

Два проекта одного дома

Три года назад Андрей Савин купил двухкомнатную квартиру в доме на Освобождения, 11. Жилье в исторической части Минска, где когда-то было Замчище, он искал целенаправленно — признается, что очень нравились ему и дом, и место. А когда мечта сбылась, Андрей занялся не только ремонтом квартиры, но и озаботился состоянием всего дома.

За хлопоты и долгую переписку с местным ЖКХ, которая по итогу привела к ремонту фасада дома, местные прозвали Савина «директором двора». Савин отнесся к этому с иронией и с головой ушел в архив, чувствуя подвох в дате «рождения» дома, обозначенной в паспорте как 1949 год.

И чутье не подвело. В архивах нашлись документы, подтверждающие, что дом на Освобождения, 11 — тогда улице Воскресенской — строился в 1899 году. Именно под названием Воскресенская улица будет проходить во всех документах, которые разыскал в архиве Андрей Савин.

Согласно архивным документам, прошение на строительство двухэтажного кирпичного дома на улице Воскресенской (сейчас Освобождения, 11) было подано в 1898 году. В это время Минск уже переходил на каменное и кирпичное домостроение, помня печальный опыт 1881 года, когда в страшном пожаре сгорела большая часть деревянных построек.

— Когда два года назад ЖКХ делал ремонт фасада, на одной из стен осыпалась штукатурка и обнажила кирпичную кладку. Так вот, по ней было видно, что дом не послевоенный, как указано в его паспорте, а дореволюционный. Тогда я стал искать фотографии довоенного Минска, чтобы убедиться в этом. Оказалось, что их практически нет. В итоге списался с одним человеком, который прислал мне два снимка: аэросъемку 1942 года и 22 июля 1944 года.

На первом снимке — старый Минск, каким он был во время войны.

— Вот дом на Освобождения, 11. Он, правда, без крыши. Я так думаю, что дом частично все же был разрушен, хотя утверждать наверняка это не берусь. Соседние здания, где сейчас «Добры кут», стоят целыми. На снимке 1944 года дом также есть, стены точно стоят.

Убедившись в том, что дом существовал еще до войны, Андрей Савин решил узнать его историю и отправился в архив. Опыт работы в архивах у него, говорит, был: в свое время искал корни бабушки-дворянки, немки по происхождению.

— Я, конечно, все перекопал и нашел, но это было крайне сложно! Поэтому когда дело коснулось дома, попросил Владимира Денисова, главного архивиста Национального исторического архива Беларуси, сориентировать меня. И очень ему за это благодарен.

Первый найденный документ, который касался дома, — инвентаризация 1909 года. Там была схема квартала, нарисованная от руки, и подписаны дома.

— Наш дом был обозначен так: «двухэтажный с цоколем, построенный 11 лет назад, принадлежит мещанину Давиду Беркову Штубрину». Фактически этот документ являлся первым свидетельством того, что дом существовал еще до революции.

Позже Андрею удалось найти два «Дела». В первом, датированном 2 марта 1898 года, говорится о том, что мещанин Давид Берков Штубрин просит у Минской городской управы разрешение на строительство дома. Вот цитата из прошения: «Желая построить каменный двухэтажный дом, обозначенный на плане под литерой А, и отхожее место под литерой В на плаце моем, состоящем во 2-й части губернского города Минска при Воскресенской улице, и представляя при семъ план <…> честь имею покорнейше просить Городскую управу такие постройки мне разрешить, а по разрешении утвержденный план выдать Лейзеру Лившицу, которому доверяю и подачу сего прошения».

Уже 5 марта Городская управа дает распоряжение проверить предоставленный Штубриным план в натуре на местности, а 17 марта 1898 года сообщает ему о том, что разрешает ему стройку. «Разрешить домовладельцу мещанину Давиду Беркову Штубрину постройку каменного двухэтажного дома, означенного на плане литерой А <…> и постройку каменного отхожего места под литерой В».

Разрешение на это строительство имело несколько условий. Во-первых, отвод места под постройку должен был состояться при участии инженера (фамилия неразборчиво) и полицейского чиновника. Во-вторых, каменная постройка должна быть покрыта железом, в-третьих, лестницы в двухэтажном каменном доме должны быть каменные, с покрытыми огнеупорным материалом ступенями <…>, в-четвертых, чтобы никаких выступов и уступов не было из дверей на тротуар улицы. Здесь же есть указание насчет отхожего места, устройство которого должно соответствовать постановлению Городской думы и указанию санитарного врача.

Кроме всего прочего, застройщик Давид Берков Штубрин предупреждался о том, что лично несет ответственность за соответствие постройки плану.

К разрешению был приложен план застройки и проект дома. Обратите внимание, что изначально в доме была арка, теперь на этом месте подъезд. А вот дымоходы сохранились до сих пор.

— Перед нами подробный план застройки, где все четко расписано: от жилого дома до отхожего места, которое, по сегодняшним меркам, было ближе к реке и от дома находилось на приличном расстоянии, — говорит Андрей. — В те времена, к слову, еще не было канализации и все сточные воды спускались в Немигу. Из-за этого она превратилась в зловонную канаву, которую, чтобы спастись от запаха, сначала пробовали закрывать деревянными настилали, а в 1926 году и вовсе решили спрятать в коллектор.

Спустя почти год, 26 апреля 1899 года, Давид Берков Штубрин подает еще одно прошение. Оно почти идентично первому, за исключением проекта: в плане появляется еще один дом и переносится отхожее место.

Дом сейчас

Судьба дома после революции туманна. Вполне вероятно, что его не миновала политика избавления от частной собственности и квартиры перешли в разряд коммуналок. По крайней мере, в таком статусе жилье было и до войны, и долгое время после.

— Последняя коммуналка была расселена буквально пару лет назад. Это была трехкомнатная квартира на втором этаже, в которой жили три семьи. Одна из них — священника с тремя детьми, — рассказал Андрей Савин.

После войны в цоколе дома размещалась табачная фабрика, а первый и второй этажи оставались жилыми — там, напомним, были коммунальные квартиры.

— Во время войны дом был частично разрушен, это видно и по кирпичной кладке в моей квартире, расположенной на первом этаже. Говорят, что дом восстанавливали работники табачной фабрики, они же потом здесь и жили в коммуналках. Полноценные квартиры с балкончиками были лишь у руководства фабрики. В одной из них по-прежнему живут наследники.

До середины прошлого века в доме было печное отопление. Центральное отопление в квартирах появилось лишь в 60-х годах, когда в доме первый и единственный раз был капремонт.

Сейчас дом внешне практически сохранился таким же, как и был на планах 1898 года. А вот арка исчезла. Андрей Савин не исключает, что эти изменения появились уже в послевоенное время, когда дом восстанавливали.