Мать чиновника Доморацкого: юмористку Воробей услышали, а меня не слышат

Юмористка Елена Воробей, защищая своего дальнего родственника, приехала в Беларусь, побывала на приеме у главы Администрации президента Натальи Кочановой.

Поступок артистки вызывает уважение. Мне запомнились ее слова: "Я хочу, чтобы его наказали по всей строгости закона, но только если вина будет доказана". Я очень рада за Елену Воробей, рада, что ее выслушали по-человечески. Я тоже хочу, чтобы прежде, чем осудить моего сына, в суде прозвучали доказательства его вины, не вымышленные, не притянутые за уши, а такие, чтобы суд меня и общественность убедил в их подлинности, достоверности.

Я не заслуженная артистка, я педагог высшей категории с 45-летним стажем, лауреат Международной Пушкинской премии, нескольких литературных премий, я просто гражданка Беларуси, мать достойных детей.

Да, это я в далеком 1994 году была секретарем избирательной комиссии при первом избрании нашего президента, потом активной участницей в последующих избирательных кампаниях. Я воспитывала в своих учениках патриотизм, т.е. готовность служить своей стране, и я воспитываю патриотов сейчас.

Мой сын почти двадцать лет верой и правдой служил родному государству. И я думаю, что тоже заслужила, чтобы меня выслушали по-человечески. За почти полтора года моих бесплодных поисков справедливости мне этого добиться не удалось.

Впервые я пошла на прием в Администрацию президента вскоре после задержания сына за пропавшие из государственной казны три миллиона рублей. Я просила: разберитесь! Сын просился у следователя: отвезите меня на 15 минут на работу, и я вам покажу, где деньги. Год и три месяца надо было искать эти деньги, чтобы 17 июля на суде прокурор снял данное обвинение.

Доморацкий их так надежно спрятал? Или у следствия не хватило квалификации их найти? Да нет же. Деньги пошли по назначению: ими выплатили кредит за ТЦ "Столица". Это обвинение было поводом, чтобы расправиться с молодым перспективным чиновником, чтобы держать его в СИЗО, ведь ничего другого предъявить вначале не смогли.

Второй раз я писала в Администрацию, когда хотела защитить моего сына от клеветы после расширенного заседания у президента. Из уст высокопоставленного человека прозвучало обвинение в организации преступной схемы поборов в системе школьного питания.

За организацию поборов судили Барисевича, который хотел вину переложить на своего начальника. С Барисевичем Доморацкий находился далеко не в дружеских и довольно сложных служебных отношениях. К э му времени у адвоката был отказ в возбуждении прокуратурой дела против моего сына в связи с делом Барисевича.

По крайней мере после 20 декабря стало понятно, для чего нужно было задерживать Доморацкого: чтобы сделать его вершиной коррупционной пирамиды. А он не вершина. А где же вершина?

Особенно меня возмутило то, что моего сына обвинили в организации банкетов за счет предприятия. Но это уже точно не о Доморацком.

Он человек не пьющий, он не то что не организовывал банкеты – он такого типа мероприятия не любил. А вот здесь уместно спросить у следствия: а где же ваши видео с этих банкетов, ведь во всех питейных заведениях полно камер?

Конечно, меня опять никто не услышал, никто моих писем не читал, секретари давали стандартные отписки.

После оглашения приговора Центральным судом я опять побежала в Администрацию с просьбой: разберитесь – мой сын никогда не брал взяток, у суда нет ни прямых, ни косвенных доказательств. Меня и сейчас не выслушали.

Тогда я оставила заявление на прием к начальнику главного управления по взаимоотношениям с органами законодательной власти, вопросам гражданства и помилования. Но мне тут же сказали, что моя запись на прием ничего не значит: надо, чтобы юристы определили, будут встречаться со мной или нет.

И довольно скоро я получила ответ: мне отказали в приеме.

Я, идя теми путями, которые предписаны простому человеку, не прошла первый уровень в поисках правды.

А вы говорите – Кочанова, президент.

Я обращалась и в прокуратуру, и в Верховный суд, КГБ, СК. Сейчас у меня около тридцати официальных ответов. Ответы стандартные, иногда парадоксальные.

Никто моих писем не читал, в лучшем случае смотрели фамилию. Никто меня не услышал, понимания "по-человечески" не было.

И все же я буду продолжать писать: а вдруг кто-то услышит! Я хорошо осознаю, что среди тех, кому пишу, находится тот человек, который режиссировал и задержание, и арест, и суд, и продолжает делать все, чтобы правда не дошла до президента. Но надежда на справедливость есть, и я ее буду искать. Не может быть такого в нашей стране, чтобы невиновный человек был осужден, да еще на такой большой срок.

Я думаю, что это не пустые слова, ведь они прозвучали перед президентом из уст председателя Верховного суда: "Сделать все, чтобы защитить каждого гражданина, каждого человека, и никогда не допустить случаев необоснованного осуждения граждан".