На пути к политике. Чего ждать от года выборов в Беларуси

Беларусь вступает в избирательный год. В ноябре пройдут выборы в парламент, а в середине следующего года Александр Лукашенко будет избираться на шестой президентский срок. Белорусские выборы уже давно трудно назвать чем-то захватывающим, но на этот раз конфликт Минска с Москвой из-за интеграции и начавшиеся разговоры о транзите власти после 25 лет правления Лукашенко добавляют неопределенности даже в этот привычный обряд.

Белорусские выборы давно стали скорее административным ритуалом, чем политической кампанией. В отличие даже от все более авторитарной России оппозиция в Беларуси по умолчанию не имеет шансов на победу – разве что на санкционированный проход пары человек в парламент, чтобы порадовать Запад.

Избиркомы могут набить урны любым количеством саморучно заполненных бюллетеней за пять дней досрочного голосования и ночей между ними. Можно убрать с участков въедливых наблюдателей. Во время подсчета голосов члены комиссий не говорят вслух, что в бюллетенях, а просто называют председателю суммарные цифры из своих стопок. Невозможно проверить, взяты ли эти цифры из головы, разнарядки или реального подсчета. Наконец, ничто не мешает главе комиссии лично дорисовать нужную картину в итоговом протоколе.

Тем не менее выборы, а особенно две кампании подряд – это время максимального напряжения белорусской вертикали. Местные власти должны выдать центру приличный, но не северокорейский результат – около 70–80% – для кандидатов, отобранных администрацией президента. И сделать это надо по возможности без скандалов.

Разумеется, и оппозиция ходит на выборы не за победой, а чтобы напоминать о себе через госСМИ и пикеты, тренировать актив для светлого будущего и фиксировать фальсификации, подрывая легитимность режима в глазах сторонников и Запада. Часть оппозиционеров просто использует более либеральные рамки уличной активности во время выборов, чтобы протестовать по другим поводам.

Однако некоторая неопределенность на белорусских выборах все равно есть. Например, одна из интриг выборов в парламент – пропустят ли туда больше оппозиционеров. Сейчас их в нижней палате двое из ста десяти. Благодаря этому в 2016 году Лукашенко смог дать дополнительный импульс размораживанию отношений с ЕС. После долгих лет непризнания парламенты европейских стран и самого Евросоюза стали официально общаться с белорусскими депутатами.

Сегодня диалог Беларуси и ЕС вышел на некое плато. С одной стороны, есть много контактов, визитов и форматов для диалога. Осенью в Минске ждут уходящую главу европейской дипломатии Федерику Могерини Стороны должны вот-вот подписать соглашение об упрощении визового режима. Банки Евросоюза наращивают портфели проектов в Беларуси.

Но новые соглашения пока не просматриваются, и вообще неясна повестка дальнейшего разговора. ЕС занят своими внутренними проблемами больше, чем поиском сфер диалога, комфортных для Лукашенко, пока тот не идет на встречные уступки. Минск не продолжает либерализацию, начатую в 2015 году, а, наоборот, плавно подкручивает гайки в том, что касается свободы СМИ и собраний, и не хочет вводить мораторий на смертную казнь.

Поэтому увеличить квоту на оппозицию в парламенте было бы просто и логично. Это безболезненная уступка – мало того, что провластные депутаты все равно будут доминировать, так еще и сам белорусский парламент пока настолько урезан в полномочиях, что никто не заметил бы разницы между двумя и пятью оппозиционерами. А Брюссель заметил бы.

С другой стороны, автократы не всегда делают то, что логично, а часто поступают так, как удобно. Силовики и другие охранители в белорусской власти вполне могут убедить президента, что не надо давать больше воздуха оппозиции. Особенно в годы, когда сложности с Россией могут серьезно ударить по экономике страны. А вдруг в такой непростой момент неприкосновенные оппозиционные депутаты отправятся смущать умы в и без того недовольной белорусской провинции.

Даже если оппозиционеров в парламенте останется двое или не будет вообще, инерция в отношениях Беларуси и Запада все равно не даст свернуть сегодняшний вязкий и неспешный диалог. Лукашенко достаточно не перегибать с репрессиями. Нового замораживания контактов не хочет никто. Опять изолировать Минск – значит толкнуть его в объятия путинской империи, считают в западных столицах.

Если на отношения с Западом могут повлиять парламентские выборы, то для белорусско-российских отношений острым периодом может стать президентская кампания. 

По белорусской Конституции выборы президента должны пройти до конца лета 2020 года. Глава ЦИК уже предложила 30 августа, по совпадению – это день рождения Лукашенко. Но для вертикали лето – крайне неудобный период. Придется слишком явно рисовать явку вручную: студентов на каникулах будет сложно загнать на участки, многие люди будут на дачах и в отпусках. Поэтому вполне возможно, что Лукашенко пойдет переизбираться в апреле-мае.

Параллельно Минск и Москва ведут непростой разговор об интеграции. Многочисленные встречи Путина и Лукашенко заканчиваются лишь очередным переносом сроков подготовки дорожных карт: сначала на июль этого года, потом – на ноябрь, теперь крайний срок – декабрь. 

Судя по заявлениям российского и белорусского профильных министров Максима Орешкина и Дмитрия Крутого, на переговорах правительственных технократов пока победил подход Минска к тому, как понимать слово «интеграция». Стороны сегодня обсуждают лишь гармонизацию рынков и законов двух стран. А глобальные решения, вроде единой валюты и тем более новых наднациональных органов – дело далекой перспективы. Что на самом деле значит этот чиновничий эвфемизм, понятно всем, кто уже 20 лет наблюдает за интеграцией Минска и Москвы. 

Есть большие сомнения, что Россия, поднимая вопрос об углубленной интеграции, хотела именно этого – ни к чему не обязывающего разговора о гармонизации рынков. А если она хотела другого, то либо Минск не получит компенсации налогового маневра и выгодной цены на газ, либо Москва продолжит давить. И то и другое – путь к новому обострению конфликта. 

Если такое обострение случится до или во время президентской кампании в Беларуси, велика вероятность, что Москва захочет использовать этот не самый спокойный для Лукашенко период, чтобы понервировать его еще больше. Это переговорный ход – надавить на больное, чтобы вывести собеседника из равновесия и ослабить его позицию в споре.

Так было в 2010 году, когда на фоне белорусско-российских торговых войн прямо перед четвертыми выборами Лукашенко по НТВ запустили серию разгромных сюжетов «Крестный батька». Так было и в 2015 году, когда Москва за несколько месяцев до выборов стала публично продавливать идею размещения в Беларуси российской авиабазы. 

Несмотря на все трения с Лукашенко, невозможно представить, чтобы Россия на этих выборах поддержала какого-то другого кандидата, но в ход могут пойти более тонкие способы поднять напряжение. Можно, например, как год назад, запустить фейки про здоровье Лукашенко через сеть подконтрольных телеграм-каналов. Или показать несколько ток-шоу на федеральном ТВ, что в Беларуси поднимают голову антироссийские националисты и власть этому не мешает. Или невзначай пообщаться с белорусской оппозицией, как делал бывший посол России Михаил Бабич.

У грядущего избирательного сезона есть еще и внутреннее, более долгосрочное измерение. В начале года Лукашенко анонсировал, что на своем следующем сроке он обновит Конституцию, чтобы усилить парламент и правительство. 

Он допустил, что поменяет и избирательную систему с мажоритарной на смешанную или пропорциональную, чтобы оживить белорусские партии. Еще три года назад администрация президента, предчувствуя такой вектор развития системы, утроила число партийных депутатов в парламенте – с пяти до шестнадцати. 

Так Лукашенко готовится к транзиту власти. Он уже заявил, что не хочет оставлять следующему президенту столько полномочий, сколько ему дает сегодняшняя Конституция. 

Лукашенко пока некуда торопиться. Устойчивость режима и здоровье, судя по всему, позволяют ему спокойно подготовить передачу полномочий, провести кастинг преемника и подобрать комфортную конституционную рамку. Ход транзита в Казахстане и подготовка к 2024 году в России будут для Лукашенко тестовыми полигонами, за которыми он будет внимательно следить.

На нынешнем этапе, скорее всего, в парламенте станет еще больше партийных депутатов. В Беларуси всего 15 партий, около половины из которых существуют скорее на бумаге, чем в реальности. Как минимум две партии – коммунисты и либерал-демократы (начинали как белорусский филиал ЛДПР) – претендуют на роль системной оппозиции в будущей конфигурации власти. 

Если выбор сделают в пользу такого сценария, то сложно будет обойтись без полноценной партии власти. Сейчас большинство депутатов парламента и чиновников в стране входят в организацию «Белая Русь», которая давно просится стать партией. 

До сих пор Лукашенко не шел на это – не хотел создавать параллельную вертикаль лояльности для номенклатуры и помнил, какое отторжение правящая партия вызывала в поздние советские годы. В этом смысле сегодняшняя «Единая Россия» тоже не особо вдохновляет как пример. Но если усиливать парламент, то своя партия в нем – удобный и слишком распространенный инструмент контроля, чтобы изобретать какой-то другой велосипед.

Наконец, при таком сценарии в руководство парламента начнут вводить людей, которые должны будут стать координаторами, сторожами спокойного транзита. Это должны быть максимально преданные Лукашенко чиновники, не пожилые, но уже влиятельные. В Казахстане схожую роль выполняет дочь первого президента Дарига Назарбаева. Как показывает свежий киргизский опыт, гарантии неприкосновенности нужны в постсоветских странах любому президенту, когда он решил стать бывшим.

Если Лукашенко всерьез настроен на реформу Конституции в те сроки, которые сам обозначил, а затем и на транзит власти, то две предстоящие кампании в Беларуси будут последним подлинно административным ритуалом. Дальше начнется пусть сначала полностью управляемая, но уже политика.