Борис Савинков. Почему Советская власть пощадила своего злейшего врага?
Любая революция – это не только слом старого строя: «Мы наш, мы новый мир построим…» В первую очередь, это настоящий переворот в головах многих людей. С теми, кто твёрд в своих убеждениях, вроде бы всё понятно: они либо за новый мир, либо за привычную для общества систему ценностей. Есть перебежчики: был в одном лагере – перешел в другой. Но каждая смута рождает и таких персонажей, от которых не знаешь, чего ждать, куда занесет его вихрь революционный.
Борис Савинков – убежденный борец с большевиками, террорист, ярый враг Советской власти. Именно таким он был представлен в школьных учебниках истории, позже и во взрослых книгах, которые я читал. То были советские издания, где, как известно, чаще были два цвета – «черный» и «белый», без оттенков и полутонов. Время показало, что всегда есть нюансы, и не всё в этом человеке, его политических взглядах и действиях было однозначно.
Его штормило. Казалось бы, сын прокурора будет уважать закон. Но уже в юности Борис участвует в студенческих беспорядках, отправляется в ссылку. В 1903 году бежит, вступает в партию эсеров и возглавляет её боевую организацию. Вместе с соратниками готовит покушения на высоких чиновников и военачальников. Они убили министра внутренних дел Плеве, московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, адмирала Чухнина. Лихая была молодость. Савинкову нет и тридцати, а он уже за терроризм приговорен к смертной казни. Снова побег, эмиграция. В Париже он окунается в творчество. Выходят книга «Воспоминания террориста», повесть «Конь бледный», роман «То, чего не было». Откуда способности к литературе? Это семейное. Мама – журналист, драматург. Младший брат – журналист, художник. Старшая сестра – критик, сотрудник журнала. Причем, все в семье, включая ещё одного брата и сестру, были людьми политически активными. Кто состоял в эсерах, кто в социал-демократах. Один был сослан, другой уволен, кто-то сбежал в эмиграцию. Такими были Савинковы, а Борис – одним из них.
С товарищами по партии у Савинкова не заладилось. Им не нравились его книги. Как может один из лидеров партии, руководитель её боевого крыла писать о слабости движения, о сомневающихся революционерах, о том, что убийство в политических целях – тот же большой грех? Они считали, что автор над ними посмеивается, и настаивали на исключении Савинкова из своих рядов. Но «развод» состоялся только в 17-м. Наверное, это всегда справедливо: или ты разделяешь взгляды однопартийцев, или уходи. Савинков был «себе на уме». Порвав идейно с эсерами, он осел в Париже на время Первой мировой, получив по знакомству должность военкора. Писал для газет и журналов, в то же время от политического бездействия ощущал себя «птицей с перебитыми крыльями». Ему хотелось в бой. И весной 1917 года в России он вернулся в свою стихию. Савинков сменил несколько высоких военных постов во Временном правительстве, но ничего исторического совершить не успел. А с последней должности губернатора и командующего войсками Петрограда вдруг сам ушел в отставку. Что-то его не устроило в политике «шефа» – Александра Керенского, и он подался в масоны. Тогда это было модно. К тому же надо было знать Савинкова – его носило от берега к берегу. Он был решителен во всём, даже в своих метаниях.
С приходом к власти большевиков в жизни авантюриста начался новый этап. Он снова на «боевом коне» – на Дону формирует Добровольческую армию, в Москве создает подпольный «Союз защиты родины и свободы». Цель – свержение власти большевиков и продолжение войны с Германией. Но вскоре заговорщиков накрыли, а Савинков подался в бега: метался по городам России, пытаясь организовать мятежи и теракты, затем рванул за границу. В Варшаве он создает «Русский политический комитет», издает антисоветскую газету «За свободу!», собирает военизированные отряды для борьбы против Советов. Однако вскоре польское правительство устало от прыти этого русского, и он был выслан из страны.
Думаете, Савинкова остановил этот провал? Он тут же избирает иную тактику. В Лондоне в 1921 году борец с большевизмом тайно встречается с «красным послом» Леонидом Красиным и предлагает план устройства новой России – без ЧК, с частной собственностью и свободными выборами в Советы. О беседе он тут же доложил премьеру Англии Ллойд Джорджу и министру по делам колоний Черчиллю, а также Юзефу Пилсудскому. Так он радел за родину. Не получив от Москвы ответа, Савинков наверняка почувствовал себя неудачником. Он бросил Белое движение и снова сел за письменный стол – пишет повесть «Конь вороной» об итогах Гражданской войны.
А тем временем чекисты разрабатывали план нейтрализации Савинкова. В 1924 году его хитростью выманили в СССР и схватили в Минске. С ним арестованы были его любовница и по совместительству секретарь баронесса Любовь Дикгоф и её муж. Их троих связывала не только политика, а нечто большее. В своих чувствах наш герой тоже был человеком непостоянным: первой женой была Вера Успенская – дочь писателя Глеба Успенского, второй – Евгения Зильберберг – сестра соратника Савинкова по террору. И тут ещё баронесса при живом муже.
На следствии и в суде Савинков признал свое поражение и вину, даже согласился обратиться к лидерам белой эмиграции с призывом о прекращении борьбы против Советской власти. Но диалог с такими, как он, большевики всегда заканчивали маузером. Савинкова тоже приговорили к расстрелу. Сидя в подвалах Лубянки, он написал покаянный рассказ «В тюрьме», предисловие к которому написал сам Луначарский. Это о чем-то говорит. Большевики хотели литературный талант Савинкова поставить себе на службу: пусть разоблачает всякую контру. Поэтому ему заменили «вышку» на 10 лет. Пропагандистом он, однако, не стал. Во время одного из ночных допросов в ЧК заключенный выбросился в окно. Скорее, он не хотел оставаться в этом мире с клеймом предателя.
Есть, правда, версия (о ней написал Солженицын), что чекисты сами помогли ему выйти в окно, что, впрочем, не исключено. У них ведь всегда есть собственный взгляд на вещи.
Ваш В.Д.
